Жмурки (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 47

На пса это не произвело ровно никакого впечатления.

Тогда Терентий расправил кожистые крылышки и спланировал вниз, прямо к морде пса.

Чёрный и влажный нос выпустил струю тёплого воздуха, и Терентия чуть не сбило с лапок, но он удержался, помогая себе коготками на кончиках крыльев.

Рукокрылые, — так называют люди летучих мышей.

Терентий нетерпеливо постучал пса по носу. Тот фыркнул, клацнул зубами, словно ловил муху, и лениво приоткрыл один глаз.

Перед ним мельтешило нечто мелкое, неуловимое — зрение у Рамзеса было уже не то, что в молодости. Но нюх пока не подводил, и сейчас он подсказал сонному собачьему разуму, кто перед ним.

— Ну что тебе? — спросил пёс. — Ночь скоро, не мешай спать.

— Слышали новость? — возбуждённо пискнул мыш. — Девочка пропала.

— Не знаю никаких девочек, — сердито буркнул Рамзес и отвернулся. Холодно. Лапы ломит к перемене погоды. Ночью наверное пойдёт снег…

— Как же не знаете, господин пёс, — не отставал Терентий. — Маша! Ваша подопечная. Пошла в школу и не вернулась.

Рамзес вскинул голову и принюхался. Как всегда, неистребимый запах хозяйки дома превалировал над всеми остальными.

Сигаретная вонь смешивалась с запахом сырой земли, прелых листьев, крошечного крылатого создания перед носом, с тонким, доносящимся с соседнего участка запахом крови и болотной тины…

Маша сегодня не проходила.

Точнее, утром она вышла, вместе с хозяйкой села в машину и они уехали — Терентий сказал, в школу.

Но обратного следа он не чуял.

Странно.

Дни для Рамзеса были как плоские бублики, нанизанные на единую непрерывную нить. Каждый бублик неуловимо отличался от других, и в то же время, это был один и тот же бублик. С тем же запахом, с тем же вкусом…

Но в сегодняшнем дне-бублике что-то изменилось.

В нём не было Маши.

Пёс тяжело поднялся на лапы и наклонил голову к самой земле, уставив нос на мыша Терентия.

— Докладывай, — коротко гавкнул он.

— В школу приехала, как обычно, — с готовностью сказал мышь. — Сидела на уроках. Но в автобус не села, а пошла на остановку и забралась в трамвай. Больше я ничего не знаю: за трамваем мне не угнаться… — Терентий продемонстрировал крохотное, тонкое, как у бабочки, крыло.

— Ох, грехи мои тяжкие, — пёс и исчез в домике. Через минуту появился, неся в зубах широкий кожаный ошейник. — Проморга-и, — пробурчал он сердито и сплюнул ошейник на землю. А потом подцепил его носом и попытался надеть. — Помоги, — рыкнул он мышу, и Терентий, взлетев псу на холку, вцепился лапками в кожаную петлю и потянул изо всех сил.

— Зачем это вам? — спросил любопытный мыш.

— Для солидности, — пояснил Рамзес. — Увидев меня в ошейнике, люди не будут пугаться. Пёс в дорогом ошейнике — это респектабельный гражданин, а не шелупонь бродячая.

— Это как для людей — одежда, — кивнул понятливый мыш. И оглядел своё маленькое, покрытое серой шерсткой тельце. Ему никакая одежда не требовалась.

— Что-то типа того, — буркнул Рамзес и устремился к калитке в дальнем конце сада.

Калитка выходила на реку. Там, на асфальтированной площадке притулились мусорные баки — общие с соседями.

Там же проходила беговая дорожка, а дальше — проезжая часть, за которой и несла свои воды река, закованная в серый каменный панцирь и неприветливая в это время года.

Рамзес приподнял носом перекладину металлического засова, толкнул калитку лапой и вышел на беговую дорожку.

Не глядя толкнул калитку теперь уже задней лапой, послушал, как упал на место засов, удовлетворённо кивнул и потрусил по беговой дорожке в сторону школы.

Мыш Терентий перелетел через калитку поверху, а потом сложил крылышки и устроился на ошейнике Рамзеса, вцепившись коготками в кожаную петлю.

Маша обошла весь второй этаж интерната, а Мишки всё не было.

Она даже отыскала Светку — девочка сидела в одном из классов, перед лицом её парил уже не один карандаш, а целый десяток, и когда Маша с криком радости бросилась её обнимать, никак не отреагировала.

Точнее, отреагировала: сбросила Машины руки, оттолкнула девочку от себя и вернулась к своему занятию.

— Света! — позвала Маша и потрясла её за плечо. — Это я, Маша!..

При звуках её голоса Светка оторвала взгляд от карандашей — те сразу попадали на парту — и посмотрела на Машу. В глазах её мелькнуло узнавание, она даже хотела что-то сказать…

Но глаза уже потухли, а бледное круглое личико сделалось пустым, равнодушным.

— Светка! — забыв обо всём, завопила Маша. И почувствовала руку на своём плече…

Чёрт. Совсем забыла о конспирации, — поругала себя Маша и нехотя повернулась.

Держал за плечо её незнакомый мальчик в очках. Также, как и Эльвира, выглядел он старше других детей в классе.

— Не кричи, — сказал мальчик строго. — Садись на место и решай задачку.

И указал на пустую парту.

Такой же надсмотрщик, — решила Маша. — Староста, блин.

— Я писать хочу, — выдала свою коронную отмазку Маша.

— Тогда иди в туалет, — разрешил мальчик.

Пока он не передумал, Маша поспешила уйти.

Светка была такая же зомби, как и все, и Маша просто не знала, как ей помочь.

Делать нечего, — и снова она стояла у подножия лестницы. — Придётся идти на третий этаж…

Туда идти совсем не хотелось. Во-первых, это было ещё дальше от выхода из здания. А во-вторых, оттуда и несло подгоревшей кашей, но запах не пробуждал аппетита, а казался неприятным и даже страшным.

Так пахло от девочки, которую человек в сером халате унёс из класса.

От той, которую Очкастый назвал «это».

Маша поёжилась.

А потом сглотнула, взялась для смелости за перила и поставила ногу на ступеньку.

— Где ты видел её в последний раз? — спросил Рамзес у мыша, стоя рядом с большими чугунными воротами, которыми запирали школу на ночь.

Здесь было слишком много запахов. Детская обувь, следы покрышек, каблуки взрослых…

Я слишком стар для этого дерьма, — печально подумал пёс.

Когда-то он мог унюхать след муравья, и отпустив его в огромный муравейник, найти на следующий день.

Теперь он почти ослеп, всё время хотел спать, а лапы при каждом шаге ломило так, словно внутри суставов было стекло.

Но делать нечего: девчонку надо искать.

Это его вина. Он взялся охранять малышку, а теперь она пропала. Его вина. И его ответственность.

Казалось бы: нет ничего легче! Ребёнок под присмотром мамы — та носилась с девочкой, как с тухлым яйцом.

Синекура, — думал Рамзес. — Как раз самое то, на старости лет. Непыльная работёнка, тёплая будка, сытная кормёжка…

Что ещё нужно старому пограничнику на пенсии?..