Жмурки (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 40

Я размахнулся, хотел разбить стекло.

И замер с поднятым кулаком: а зачем? Ему там хорошо, он веселится. Ну что я ему скажу?.. Что боялся не застать его в живых? Что дома, оставленная без защиты, Антигона сходит с ума от беспокойства?

Да с него мои обвинения — как с гуся вода. Вон, как радуется.

Перебрав таким образом множество аргументов, я решил просто уйти.

Надо набрать Антигону, успокоить и ехать домой.

Совета теперь нет, а мы с Алексом больше не дознаватели. Шеф не обязан никому докладывать, чем занимается.

Даже мне.

И вдруг я понял, что мне мешает больше всего: обида.

Они все там, а я здесь.

У них горят свечи, уютно тлеют угли в камине, в пальцах зажаты тонкие ножки хрустальных бокалов…

А я здесь.

Раненный, весь в кровище, да ещё и веду себя так глупо, что хоть на стенку лезь.

И вот ещё что: шефу вовсе не нужна моя помощь.

Это Я вбил себе в голову, что он без меня пропадёт. Но жил же он как-то те двести лет, что мы не были знакомы?..

Его тяготит наша связь. Моё присутствие. Поэтому он и сбежал — хотел побыть один, в компании старых друзей, без ненавистного стригоя.

В висках застучало, здоровый глаз заволокло тьмой.

Отвернувшись от окна, я зажмурился и беззвучно завыл.

Кто я такой без Алекса?

Просто кровосос, добыча любого, кто прихватит на охоту клещи и серебряный кол.

Ну, не будь так к себе строг, кадет. Ты тоже кое чего стоишь.

Голос в голове звучал настолько отчётливо, что я окаменел. Перестал дышать и принялся с замиранием сердца ждать: а вдруг он ещё что-нибудь скажет.

Нас разделяет только окно, — думал я. — Стекло и оконная решетка.

Шеф?.. Вы меня слышите? — я кричал изо всех сил. Только мысленно.

Сбавьте обороты, поручик. Вы меня оглушите.

Внезапно накатило такое облегчение, что я чуть не упал. Колени ослабли, по спине побежал горячий пот, сердце глухо бухнуло и провалилось в живот.

Но на губах у меня была улыбка. Глупая, как у младенца, и не менее счастливая.

Что случилось? — спросил я мысленно, но гораздо тише. Не привык ещё к такому методу общения, поэтому напрягался страшно. Аж зубы чесались. — Почему вы сбежали?

Не сейчас, кадет. Возвращайся ДОМОЙ. Позаботься о девочках.

Вот ещё. Я пришел, чтобы вытащить вас отсюда. Рассказывайте, что происходит, шеф.

Выполняй приказ! — посыл был таким чётким, что меня аж оттолкнуло. — Ты не имеешь права вмешиваться. Уходи.

И он оборвал связь.

Я это почувствовал: словно внутри моей головы кто-то выключил свет над крыльцом и захлопнул дверь.

Шеф! — я не хотел сдаваться. — Шеф!..

Я заглянул в окно: Алекс, отвернувшись, что-то увлечённо рассказывал Мириам.

Та благосклонно слушала, склонив голову, так, что волосы закрыли половину лица, тихо улыбалась и временами делала глоток шампанского.

Что-то здесь не так… — я смотрел и смотрел на них, флиртующих, и наконец меня осенило.

Во-первых, Алекс и Мириам никогда не флиртовали. И уж тем более, не стали бы этого делать на глазах у Гиллеля, отца Мириам.

И ещё: я точно знал, что Мириам не пьёт спиртного. Ничего, даже слабеньких коктейлей или вина. Обет — так она сказала.

А теперь я вижу, как моя бывшая девушка флиртует с моим шефом и во всю хлещет шампанское.

Что это не лимонад — я чувствовал.

И вообще: запахи, тепло, шедшее от камина, напряжение, которое исходило от собравшихся… Словно я ловил трансляцию по радио.

Шеф, — тихонько позвал я. — Чем я могу помочь?

Иди домой, — приоткрыли дверь, выставили собаку на крыльцо и снова закрыли.

Я сжал кулаки.

Ударить, разнести стекло, а потом… На окне железная решетка. Тот, кто строил дом, знал толк в защите от сверхъестественного.

Ну и пойду, — решил я. — Если он так хочет — уйду.

И будь, что будет.

Я чувствовал, что веду себя по детски. И в то же время — правильно.

Перебравшись через стену, я завёл Хам и вырулил на дорогу.

Я пытался изгнать из головы образ уютной гостиной. Как они там все были счастливы: и Тарас, и отец Прохор и Алекс…

Без меня.

Там был кто-то ещё, — вдруг понял я.

Было ещё одно место, пустой стул за столом. Или нет, не пустой. Я просто не видел того, кто на нём сидел — свет падал таким образом, что оставлял это место в глубокой тени.

И все остальные, так или иначе, были сориентированы к этому тёмному месту — они его боялись.

Нет, не боялись, но… Чувствовали напряжение. Опасались, одним словом.

Я перебрал в памяти всех, кого могли бояться такие люди, как Гиллель и отец Прохор. Рядом с кем держался бы настороже Тарас, кому не стал бы показывать спину мастиф… Я так и не узнал, как зовут этого рыжего кряжистого дядьку.

Нет, кроме князя Скопина-Шуйского, я ВООБЩЕ не мог представить себе никого, перед кем бы Алекс склонил голову. И не только он, все остальные тоже.

Но Великий Князь был мёртв.

Больше никого, обладающего такой силой и таким авторитетом, я вспомнить не смог.

Новая сила?..

Руки крутили баранку, нога жала педаль, а мысли неслись в голове, как и Хам по пустым улицам.

Над горизонтом уже угадывалась заря. Небо ещё не посветлело, но намёки на то, что это скоро случится, уже были.

Машин стало больше, в основном, за счёт выезжающих на маршруты автобусов.

Город просыпался, окутанный сырым промозглым туманом, запахами мёрзлого чугуна и выхлопных газов.

Удаляясь от Алекса, я всё больше чувствовал себя предателем.

Я не смог помочь.

Просто сбежал.

Как трус.

Почувствовав кровь на языке, я понял, что прокусил губу. Зло передёрнул коробку передач и вдавил педаль в пол.

Дом встретил пугающей пустотой.

На паркетном полу лежали перечёркнутые оконными рамами крест-накрест прямоугольники серого предутреннего света, воздух был сырым и гулким.

В окно офиса я посмотрел на соседский дом: второй этаж, где обитала глазастая пигалица, был тёмен и тих.

Пройдя на кухню в одних носках — не хотелось, чтобы шаги отдавались эхом в пустых комнатах — я зашел за стойку бара и включил кофе-машину.

Взял одну из чашек с полки и замер. Чашка была чистой.

Само по себе это не удивляло, но…

Я окинул кухню целиком.

Белые чашки выстроились, как на параде, гранитная стойка сверкала свежей полировкой, кофе-машина была заправлена по всем правилам.