Сопряжение. Чернильный маг 5 (СИ) - Поляков Эдуард Павлович - Страница 10

Девушка не сразу поняла, что сеанс окончен. Но когда молчание затянулось Карина наконец-то поднялась на ослабшие от волнения ноги и произнесла.

— Спасибо.

— Не благодари. За такое не благодарят, — слегка кивнув, произнесла Мериф. — И ещё. Тот смазливый мальчик. Искажающий реальность. Кажется Магнус, так? Каин не просто так ищет его гибели. Давно, когда Европу покрывали льды, а Сахара ещё была зелёной, я сказала Отцу Убийства имя, что принесет ему спасительную смерть.

— А теперь прошу поприветствовать графа Магнуса Ермолова, с этого момента — посла Российской империи в Чернороссии и государстве Сербском!

Произнес конферансье мероприятия. По идее, согласно протоколу мероприятия, сейчас наступал момент моей приветственной речи. Но мандраж и боязнь сцены, о которой ещё пять минут назад я даже не подозревал, сковали мою решимость. И расписанная на карточках заготовленная речь не помогла мне начать. Тугой, вязкий комок нервов подскочил к самому горлу, а я…

— Если конечно князь Лука Баранкович примет его кандидатуру.

Подмигнул ведущий и луч софитов выхватил из темноты столик сербского воеводы.

— Это не паническая атака и не боязнь сцены. Успокойся, — в моей голове зазвучал голос, который я узнал практически сразу. — На тебя наводят чары смятения. Сильный менталист. И он здесь.

Бархатистым но сосредоточенным голосом в моей голове говорила Карина.

— Мне нужен зрительный контакт. Я помогу, но найди меня взглядом.

Не сразу, но я смог найти ее в полумраке. Алое с золотом платье, игривый изгиб бровей и рубиновый отблеск глаз суккубы. Наш зрительный контакт не продлился и секунды, но мне сразу стало легче.

— Навет, — сама довольным колокольчиком прозвенел голос Карины. — Я его развеяла. Продолжай, а то на тебя уже начинают пялиться.

Я улыбнулся, прочистил горло и заглянул в первую карточку.

Пафосное заунывное начало речи, которую за меня писал спичрайтер посольства, навевало на слушателей скуку. И не только. В приглушенном свете зала то тут, то там мелькали надменные ухмылки. Бомонд, не первый год вращающийся в дипломатических кругахах, с первых строк почувствовал прилизанность написанной для меня рафинированной речи. Да и, если честно, меня самого воротило от пафосных, но ничего не значащих речевых оборотов. За мир во всем мире, консолидацию дворянских кругов и электората, и дружбу между людьми и представителями нечеловеческих рас.

В общем, прожженные дипломаты с первых строк уяснили, что новая метла не будет мести по-новому. А моя новая должность не что иное, как постановка глупой пешки на важную должность, для того, чтобы показать миру — «Империя пришла в Чернороссию всерьёз и надолго». А я… Я лишь свадебный генерал и говорящая голова на важной должности.

—…Консолидации наших стран и притока инвестиций империи на земли Чернороссии, — закончил я читать по написанному и обратился к бомонду. — А теперь к главной новости, объединяющей наши страны: я — Магнус Ермолов и великая княгиня сербская и графиня Черногорская Виктория Баранкович объявляем о нашей помолвке!

Зал загудел. Нет не так. Он зашумел как потревоженный улей шершней!!!

— Но позвольте! — над правым от меня столиком взлетела рука. — Это же матримониальная экспансия империи!!!

Не без удовольствия я узнал крикуна из толпы. Молодой шехзаде Мурад — поздний ребенок и долгожданный сын косовского султана Замира. После двух дочерей Б ф ог смилостивился над албанским султаном и под закат лет ниспослал ему наследника. Наверное именно поэтому султан, что сидел с сыном за одним столом, позволял своему неодаренному тринадцатилетнему отпрыску подобное неуважение к хозяину. А может наоборот, в желании утвердить сына как своего наместника, султан Замир и подтолкнул своего сына к подобному.

— Это возмутительно! — одобрительные возгласы. Критикуя меня, молодой шехзаде продолжал набирать политические очки. — Граф, вы четверть часа вещали о важности мирного сосуществования людей разных конфессий и нелюдей трех миров, а следом сообщаете о помолвке! Не поймите меня неправильно, но это заявление может и будет расценено как покушение на самостоятельность албанских и косовских земель, а также их исконных жителей, что исповедуют мусульманство!

И несмотря на поддержку его позиции, я был рад несдержанности молодого оратора.

— Албанских и косовских земель⁉ — вздернул я бровь. — Забавно, что говоря о Косово вы забыли как сербов, так и то что, Косово это Сербия!

— Народ имеет право на самоопределение! — явно на эмоциях выпалил молодой шехзаде.

Причём прокричал это уже стоя, сжимая кулаки, будто был готов драться посреди приема.

— Шехзаде Мурад, о каком самоопределении вы говорите? О том, что произошло в девяносто девятом, когда на крыльях бомбардировщиков НАТО Косово принесли независимость? Когда албанцы проголосовали за независимость, убивая своих соседей-сербов? — чеканя каждое слово, спрашивал я у горячего. — Нет? А не ту ли, как вы говорите, матримониальную экспансию вы, шехзаде Мурад, вы пытались провернуть девять раз за этот год, подсылая к княжне Виктории своих сватов?

А вот последнее наверное было лишнее. Все-таки вскрыв факт, который по секрету поведала мне Виктория, я поставил молодого албанского княжича в щекотливую ситуацию. С другой стороны, а почему, собственно, нет? В конце концов последний подкат его албанских яиц к Вике состоялся буквально четыре дня назад, когда я уже был в Белграде и ночевал с Викторией под одной крышей!

— Я вызываю вас… — стягивая расшитую золотом перчатку, выпалил парень.

— Отказываюсь, — улыбнулся я. — Я не убиваю детей. Тем более неодарённых. Вы, шехзаде, великое сокровища вашего отца. Не позволяйте эмоциям брать верх.

— В одной реплике вы отказались от вызова, оскорбили меня назвав ребенком и поставили ниже себя указав на мою неодаренность! — нервно рассмеялся парень. — Даже не знаю, кто вы больше, трус или гордец!

Парень откровенно нарвался. Ну, а что было более странно, султан Замир, был спокоен. Слишком спокоен для человека, что из-за заносчивости своего сына мог потерять единственного наследника.

Но, на моё удивление, венценосного султана Замира на своём месте не оказалось. И осадить молодого наследника оказалось попросту некому. Что-ж, видит Бог, не я это начал.

— Прийти гостем и испортить праздник хозяину, это низко, — шагая со сцены, я стягивал с ладони перчатку. — Но ещё более омерзительно получить девять отказов от девушки и не понять, что вы ей безразличны.

— Да ты, — завопил шехзаде, от чего его ломающийся голос сорвался на петушиный визг.

Рука молодого султана потянулась к украшенным ножнам сабли. Моя сабля, не такая кривая и богатая, тоже была при мне. И, по идее, я должен ответить на нечаянную, но неотвратимую дуэль. Но нет. Убийство на собственной помолвки не входило в мои планы.

Молодой шехзаде замахнулся, намереваясь разрубить меня от плеча до паха, парень вложил в удар все силы. Было видно, как в желании преодолеть пропасть между ним и одарёнными, Мурад отлично овладел фехтованием. Даже мне, неискушенному в дуэльном деле, был заметен опыт мальчишки.

Как я уже сказал, убивать напичканного гормонами мальчишку — не входило в мои планы. Умирать, кстати, тоже. Поэтому подскочив к Мураду на пяток шагов, я отгадал время, когда мальчишка изготовится к удару, а затем подцепил носком свободный стул его папеньки и, не сбавляя хода, швырнул его вперед.

Мурад не сплоховал. Его сабля тоже. Гнутая и явно дорогая мебель разлетелась, не выдержав сабельной атаки. Но своего я добился — оружие противника смотрело вниз. Конечно, молодой Султан мог поймать меня на противоходе, развернуть остриё и сделать взмах вверх. Но древесная пыль и мягкая набивка сидения не позволили ему разглядеть, как сквозь щепки и воздушные облака синтепона мой кулак метит в его челюсть.

— Да бля!!! — сорвалось с губ, когда костяшки пробороздили по зубам шехзаде.