Сыщик из Тулы (СИ) - Порошин Влад - Страница 1

Многотысячный столичный город Морква, воздвигнутый в незапамятные времена на речке Морковке, традиционно просыпался очень рано. Первыми поднимались хлебопёки, которым сначала требовалось растопить огромную древесную печь, чтобы уже к открытию городского рынка порадовать всех гостей свежей выпечкой. Затем полусонные слуги крупнейших торговых бояр открывали многочисленные лавки и мастерские. И уже после стражники с неизменными алебардами в руках распахивала ворота в белокаменную столицу, куда тут же устремлялись торговцы из других земель и городов, а так же разные сомнительные бродяги в поисках лучшей доли. И когда уже знойное летнее солнце припекало потные спины неутомимых водоносов, Морква вовсю гудела своей беспокойной и шумной жизнью. Кстати, печатный листок «Морковских вестей», который по полудню разносили голоногие мальчишки, добавлял дополнительного ажиотажа в столичную суету сует.

— Ведьмина вода! Ведьмина вода! — Лениво покрикивала из-за рыночного прилавка 40-летняя женщина с приятными правильными чертами лица, которую все знакомые за глаза называли просто Горгоной, хотя при встрече, уважительно кланяясь, величали исключительно Медузой Горгоновной. — От всех болезней ведьмина вода! Покупай, налетай, торопись, — пробормотала женщина и, поправив на голове синий кокошник, уставилась в печатный листок, где большими буквами внизу первой страницы было написано, что за поимку опасного преступника Тугарина Змеевича сыскной приказ обязуется выплатить награду в десять золотых монет.

«Опять во дворце что-то спёрли, — догадалась Медуза Горгоновна. — И ещё не факт, что это дело рук Тугарина. Просто на него проще всего все прегрешения повесить. Ну, а как же? Отъявленный злодей и душегуб, семь раз бежавший из-под стражи. Кстати, за поимку этого Тугарина дьяк сыскного приказа боярин Юрка Длиннорукий семь раз получал премии, а за побег разбойника ни одного взыскания. В паре они работают, что ли?».

— О майн гот! — Вскрикнул перед прилавком Медузы Горгоновны какой-то господин в иноземном платье и в шляпе треуголке с перьями, указывая на огромную бутыль с прозрачной жидкостью внутри. — Это и есть знаменитый «морковский водка»?

— Ваше высок благородие, это есть ведьмина вода, — виновато затараторил, прислуживающий иноземцу мужик в сером зипуне и в чёрной высокой цилиндрической шляпе.

— Это ведьмин водка? — Переспросил иноземец в красивом камзоле и в очень смешных штанах до колена и чулках.

— Это так сказать микстура, — замялся слуга. — Допустим, с вашей фрау в пастели что-то не то получается, не тот эффект. Выпьешь этой ведьминой воды, и всю хворь как рукой снимает. Я сам не проверял, но мужики очень хвалили.

— С моей фрау у меня всё окей, — гордо произнёс иностранец.

— Тогда чё вылупились⁉ — Не выдержала вспыльчивая Горгоновна. — Нужна «морковская водка» вон кабак. Шнель, шнель.

— Но я из уважений к вашей царство возьму один бутылька, — ещё более напыщенно сказал иноземец с перьями и сунул золотую монету своему слуге.

Мужик же в зипуне в свою очередь аккуратно положил блестящий на солнце золотом кругляш на прилавок и виноватыми глазами уставился на Медузу Горгоновну, которую побаивался каждый нормальный человек столичного города.

— Нет сегодня торговли, — проворчала женщина и пол-литровую бутылку с ценной микстурой отдала странным покупателям, после чего матерчатым пологом закрыла свою лавку.

Честно говоря, продавать волшебные лекарства Медуза Горгоновна не любила. Её откровенно бесили разные зеваки и глупые озабоченные покупатели, особенно покупательницы. Но её личному терему давно требовался капитальный ремонт, а денег, чтобы нанять толковых мастеров не имелось. Вот и пришлось местной знахарке и колдунье открыть личную лавку на шумном городском базаре. Радовало лишь то, что торговлю можно было в любой момент прикрыть. В лавке имелась небольшая комната отдыха, где на столе стоял огромный самовар, и почти всегда была припасена свежая выпечка.

— Итак, — пробубнила Горгоновна, вынимая из резного деревянного ларца колоду старых гадальных карт. — Что же на сей раз украли в царском дворце?

Царь и самодержец Великой Морковии Евагрий Седьмой Великолепный являлся дальним родственником ведуньи, и поэтому кража из царских покоев могла нанести вред не только государству, но и самой Медузе. Женщина сорвала с головы синий кокошник, который её раздражал даже больше покупателей и, зажёгши свечу, начала тасовать волшебную колоду. Сам процесс смешивания карт привёл ведунью в умиротворённое медитативное состояние. Затем дрогнул огонёк свечи и на старую дубовую столешницу полетели дамы, короли, вальты, тузы и прочие мелкие масти, которые дополняли тревожную картину.

— Король бубён, — прошептала Медуза, — это царь Евагрий Великолепный, не видит ничего, что под носом делается. Дама червей — это юная царевна Синеглазка, что хочет, того сама не ведает. Дама треф — новая царица Варвара, чтоб ей пусто было. Валет треф — это младший брат царя Аристипп, набожный и безобидный человек. Дай Бог ему здоровья. Валет червей — это заморский принц Геркулес Героевич. Что-то слишком много про него небылиц народ сказывает. К гадалке не ходи — врут. И туз пик — дерево раздора. Так это яблоню что ли спёрли с молодильными яблоками? Вот народ пошёл, ничего святого не осталось.

— Бум! Бум! Бум! — Вдруг кто-то тревожно затарабанил в дверь торговой лавки и Медуза Горгоновна невольно вздрогнула.

— Закрыта на переучёт, приходите послезавтра! — Крикнула Медуза. — Продажа ведьминной воды времена прекращена!

— Открой тётушка! Это я, Василиса! — Пискнул из-за двери звонкий девичий голосок.

Ведунья медленно подошла к двери и надтреснутым наполненным болью и страданием голосом произнесла:

— Ах, это ты Василисушка. Приходи завтра, у меня мигрень разыгралась, наверное, к непогоде.

Однако с улицы ответом было полное молчание, зато какой-то наглец, пролез за матерчатый полог и стал карабкаться в лавку через прилавок, из-за чего что-то бабахнулось на пол и с громким треском разбилось. А уже через пару секунд на Медузу Горгоновну смотрела любимая племянница Василиса Гороховна Премудрая, у которой кокошник сбился на бок, красная епанечка задралась под подбородок, а сарафан из дорого сукна был в репейнике и в придорожной пыли.

— Яблоньку с молодильными яблоками из царской оранжереи умыкнули! — Выпалила растрепанная черноволосая девушка с огненно-карими глазами. — Грядёт скандал международного уровня. Вызывай сыщика из другого мира! Срочно!

— А Змея Горыныча тебе не вызвать, чтобы он всю Моркву спалил дотла? — Огрызнулась Горгоновна. — Нет города, нет международного скандала. Кажется, именно так говаривал Александр Македонский.

— Да ну вас с вашими древними шуточками, — отмахнулась девушка, приводя себя в порядок. — Помните — десять лет назад, когда царскую корону иноземный посол прихватил, дело чуть до войны не дошло, правильно? Тогда ведь вызвали сыщика? И сейчас как бы не шарахнуло. Кстати, есть что поесть? А то я сутра на ногах, почти весь город оббегала, пока с мальчишками из всех районов перетёрла.

— Кого перетёрла? — Опешила Медуза, наливая племяннице чай и выставляя на стол кадку с ватрушками.

Но прежде чем внятно ответить Василиса откусила половину ватрушки и принялась её жадно пережёвывать, запивая тёплым чаем.

— Отстаёте от жизни, тётушка, не вкуриваете современного языка, — хохотнула девушка, когда немного прожевалась. — Перетёрла — это значит побазарила, то есть побалакала, то есть потрещала, ну переговорила, значит. К сожалению, никто ничего не знает, и даже не слышал. А Юрка Длиннорукий опять Тугарина своего разыскивает, ведь ему главное отчитаться. Подумаешь яблоньки он не найдёт, значит, разбойник её порубил и бросил в костёр. Это называется — одно сплошное очковтирательство, а не сыск. Ух! — Вдруг вскрикнула Василиса. — Что же я тут одна сижу да лопаю? Меня же на улице телохранитель — боевой холоп моего батюшки Гераська дожидается. Тётушка ему бы тоже чего-нибудь пожевать и желательно побольше.