Планета призраков - Бушков Александр Александрович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/224
• Следующая

Сам Ганка стал, без преувеличения, национальным героем. Он много лет занимал довольно скромный пост хранителя библиотеки Чешского музея - но к нему туда вереницей тянулись приезжие гости из славянских стран. Список посетителей, сохранившийся в «памятных книгах» музея, заставляет почтительно снять шляпу: Тургенев, Майков, Аксаков, Петр Вяземский, Гоголь… В России Ганку обожали не только восторженные литераторы, но и столпы высшей бюрократии вкупе с руководством Академии Наук. Его наградили несколькими российскими орденами, избрали членом Академии, которая, кроме того, удостоила Ганку сначала серебряной медали, а потом и большой золотой - «за заслуги в славянских древностях и литературе». Одним словом, как в старом анекдоте: «Жизнь удалась».

Вот только порой, время от времени, случались… гм, некоторые казусы. Ганка по своей привычке обнаружил как-то очередную средневековую чешскую рукопись, песню «Пророчество Либуше» - но очень быстро выяснилось, что это его собственное творчество. Шума поднимать не стали: решено было считать, что знаменитый ученый просто-напросто неуклюже пошутил без всяких корыстных целей. С каждым может случиться.

Второй случай был гораздо серьезнее. Неугомонный Ганка с торжеством предъявил ученому миру обнаруженный им средневековый латинский словарь «Матер верборум» - рукопись ХIII века. Она была битком набита так называемыми «глоссами» - толкованиями или переводами архаизмов иностранных слов, словосочетаний… И, что важнее, многие из глосс присутствовали в Краледворской и Зеленогорской рукописях.

Вот только очень быстро обнаружилось, что с рукописью долго и старательно работал неизвестный фальсификатор самого что ни на есть новейшего времени. Около восьмисот глосс (в том числе и все до единого те, что доказывали подлинность двух рукописей) были мастерски вписаны на выскобленные места буквально позавчера…

Против Ганки не было ни малейших улик, а потому ученый мир пошел по линии наименьшего сопротивления: решили, что Ганка по простоте душевной принял за подлинник фальшивку-словарь, подделанный каким-то неизвестным злоумышленником. Недосмотрел чуточку, оказался излишне доверчивым.

Однако после пятнадцати лет совершеннейшей безмятежности и всеобщего преклонения перед «древними памятниками чешской изящной словесности» над Ганкой вновь стали сгущаться тучи. Некогда он сам, будучи совсем молодым, нещадно громил «закосневшее старичье». Теперь сам угодил в ту же ловушку: выросло новое молодое поколение исследователей, уже не питавшее к «великому Ганке» мистического трепета. Эта-то дерзкая молодежь, в свой черед, и ринулась в атаку. Один из активнейших скептиков, молодой ученый Фейфалик при поддержке единомышленников потребовал создать специальную комиссию для проверки кое-каких «национальных сокровищ», когда-то представленных Ганкой. На все четыре рукописи молодые нахалы пока что не покушались, ограничившись тем, что объявили поддельной одну только «Любовную песнь короля Вацлава».

Напор был такой сильный, а доказательства выглядели столь убедительно, что совет Национального музея создал комиссию и начал экспертизу «Песни».

И очень быстро случился жуткий конфуз. «Песнь» оказалась стопроцентной подделкой. Было неопровержимо доказано, что текст якобы двенадцатого или тринадцатого века написан поверх старательно стертого текста пятнадцатого столетия. В жизни такого не бывает, «нижний» текст окажется старше «верхнего» в одном-единственном случае: если речь идет о подделке…

Ганке резко поплохело: напомню, что подлинность Краледворской рукописи доказывали в том числе и на примере «Песни». Ученая молодежь, ободренная успехом, взялась за вторую рукопись, «Вышеградскую песню», столь же неопровержимо было доказано, что и это - чистейшей воды подделка.

Я не знаю, что тогда пили вместо нынешней валерьянки - может быть, уже ее родимую и пили. Как бы там ни было, национальный герой и кавалер многих орденов Вацлав Ганка принялся глотать успокоительное флаконами…

Октябрь 1858 года. В пражской немецкоязычной газете «Богемский вестник» появилась неподписанная статья, где фальшивкой уже объявляли и Краледворскую рукопись, называя ее создателем, как легко догадаться, пана Ганку. Мало того, неведомый автор заявлял, что «большая часть древних памятников чешской литературы изобретена Ганкой».

Подлинные чешские патриоты моментально поняли замысел «проклятой немчуры»: ясно было как божий день, что венские реакционеры, консерваторы и славянофобы таким образом пытаются злодейски дискредитировать древнее культурное наследие чешского народа. На святое покушаются. Корни подрывают.

«Богемский вестник» ответил еще пятью статьями, где вполне спокойно и логично заявлялось: культурное наследие и подъем национального самосознания - вещи, конечно, хорошие и где-то даже святые, но чистое дело нужно делать чистыми руками, а не сочинять фальшивки.

Разъяренный Ганка по наущению оставшихся на этом свете соратников (им всем уже было годочков по семьдесят) подал на редактора газеты доктора Куга в суд за клевету. Началось затянувшееся на несколько месяцев следствие - причем общественное мнение производило страшный шум, старательно разоблачая немецкие происки.

Ганка смог привести в суд одного-единственного свидетеля - счетовода той самой церкви, где нашел некогда Краледворскую рукопись. Счетовод браво отрапортовал: давным-давно, будучи еще мальчишкой, он лазал в тот самый подвал и лицезрел там ту самую рукопись. А потом, через пару годочков, в город приехал пан Ганка и рукопись обнаружил вторично - вот эту самую, можете не сомневаться, господа судьи, пятьдесят лет прошло, я ее узнаю с первого взгляда, никакой ошибки…

Других свидетелей не имелось. Тем не менее суд, пойдя на поводу у разбушевавшегося общественного мнения, постановил считать, что господин Ганка все же нашел Краледворскую рукопись в подземелье костела. Вопрос о ее подлинности или поддельности не рассматривался. Доктора Куга приговорили к двум месяцам заключения, солидному штрафу и возмещению судебных издержек. Он подал жалобу лично императору, и тот, ознакомившись с делом, распорядился приостановить пока что решение суда. Полностью его отменить не решился даже император - очень уж накалены были страсти. Прага напоминала клокочущий вулкан…

• Предыдущая
• 20/224
• Следующая