Остров Робинзона - Фидлер Аркадий - Страница 40

• Предыдущая
• 40/48
• Следующая

— У них собаки! — пронеслось по нашим рядам, как дуновение холодного ветра.

Я снова напомнил людям:

— Только луки, копья, дубины и ножи! Ружья — лишь по моему приказу!.. Испанцы не должны знать, что у нас есть ружья!

Марш наш сквозь заросли, хотя и покрытые сплошь колючками, проходил довольно успешно. Чаща не была здесь непролазной, редкие кусты то тут, то там уступали место безжизненным прогалинам и полянам. Арнак вел нас прекрасно, я с удовольствием, да что там, с удивлением наблюдал за его действиями. В эту тяжелую минуту он не обманул надежд, которые я на него возлагал.

Яркий свет луны облегчал нам движение, но, с другой стороны, и демаскировал нас, поэтому мы старались по возможности держаться в тени деревьев.

Собаки лаяли где-то впереди и все ближе к нам. В любую минуту они могли нас обнаружить. Меня стали грызть сомнения. Я повел этих людей на опасное дело, но, поступая так, не шел ли я наперекор собственной совести? Меня неотступно преследовала удручающая мысль о слабости нашего вооружения в сравнении с тем, чем располагали испанцы.

Я оценивающе взглянул на своих товарищей. Арнак во главе отряда прокладывал дорогу. Лицо его выражало мрачную отвагу и решимость, в каждом движении его ощущалась непреклонная воля. В плотно сжатых губах Манаури застыло такое упорство, какого никогда прежде я не подмечал у степенного индейца. Вагура с напряженным вниманием вслушивался в доносившиеся до нас спереди звуки и наложил уже на тетиву, вынутую из колчана, отравленную стрелу. Следующий воин, по имени Раисули, был из тех трех, кому прежде доводилось иметь дело с огнестрельным оружием. С мушкетом за спиной, с луком, стрелами и дубиной в руке он был живым олицетворением воинственности и горящим взглядом окидывал чащу, отыскивая врага.

Прочь сомнения! Мне стало ясно, что никакая сила не удержит этих людей. Они шли вперед, ибо это был единственный для них путь к свободе. Я устыдился того, что мог хоть на миг усомниться в них.

Перед нами открылась поляна, залитая лунным светом. Поросшая чахлой травой, с песчаными прогалинами, шагов сто в ширину, она тянулась прямой длинной полосой почти от самого моря на верную тысячу шагов в глубь острова. Мы размышляли, пересечь нам открытое пространство или обойти его стороной, как вдруг в зарослях на противоположной стороне раздался треск ветвей и близкий лай собаки.

— Бежит сюда! — предостерег Арнак.

— В укрытие! — шепотом приказал Манаури.

Из чащи напротив нас на поляну выбежала не собака, а человек. Он упал, но тут же вскочил и двинулся вперед, прямо на нас. Заметно было, что бежит он из последних сил, еле передвигая ноги. Это была женщина. Негритянка из группы Матео.

Едва она успела достичь середины поляны, как из чащи вслед за ней выскочила собака. В несколько прыжков она настигла женщину и прыгнула ей на спину. Несчастная даже не вскрикнула и рухнула наземь.

Все дальнейшее произошло с быстротой молнии. Индеец из отряда Вагуры выскочил на поляну и, прежде чем собака успела вонзить клыки в горло женщины, выпустил стрелу. Пронзенный насквозь пес злобно захрипел, перегрыз стрелу и тут же упал бездыханным. Индеец подхватил чуть живую женщину и, взвалив ее себе на спину, в несколько прыжков вернулся к нам.

Шепот восторга вознаградил поступок смельчака. Стоявший сзади меня Раисули впал в экстаз. Он прыгал, приплясывая, и что-то яростно выкрикивал. Ему зажали рот, повалили на землю и наконец успокоили.

— Что он кричал? — встревоженно обратился я к Арнаку.

— Ничего. Только то, что собака убита. Радовался.

Внезапно наше внимание опять переключилось на заросли с противоположной стороны поляны. Там продирался сквозь кусты какой-то человек. Он явно шел следом за собакой и время от времени звал ее свистом. Выйдя на поляну, он остановился, осмотрелся и тут заметил лежащую собаку.

— Испанец! — воскликнул кто-то из наших сдавленным от волнения голосом.

— Тихо! — зашипел Манаури.

Испанец, подойдя к собаке, вскрикнул от удивления, наклонился над животным и перевернул его. Тут он, очевидно, заметил стрелу, мгновенно выпрямился и внимательно посмотрел в нашу сторону.

Несколько стрел сразу просвистело в воздухе. Расстояние было небольшим, и почти все они угодили в цель. Испанец упал. Одна стрела пронзила ему горло.

Прежде чем мы успели опомниться, Раисули выскочил на поляну и, размахивая палкой, стал исполнять вокруг убитого какой-то бешеный ритуальный танец победы. Казалось, он совершенно обезумел.

Мы стояли в немом изумлении, беспомощно взирая на дикое зрелище. Арнак отложил в сторону ружье и собрался броситься к Раисули, чтобы силой утащить его с поляны. Но не успел. С той стороны из чащи грохнул выстрел. Раисули зашатался, словно продолжая свой безумный танец, и упал как подкошенный. Пуля оказалась смертельной.

На поляну вышли два испанца. В руках они держали ружья. Ствол у одного, как мне показалось, еще дымился. О нашем присутствии они не подозревали. Все их внимание сосредоточилось на темневших впереди трупах. К ним они и направились. Они так далеки были от мысли о грозившей им опасности, что по пути переговаривались и даже, похоже, спорили довольно громко и возбужденно.

— Спроси у Манаури, о чем они говорят? — прошептал я Арнаку.

Мы стояли близко друг от друга и могли не опасаться, что наш шепот услышат. Через минуту Арнак склонился к моему уху:

— Манаури говорит, что один ругает другого за плохой выстрел.

— Но ведь он попал! Раисули убит.

— Да, но тот, что стрелял, должен был только ранить в ногу, а не убивать…

— А… им нужен живой невольник.

— О-ей!

— Значит, возможно, других они тоже не убили?

Это вселило в нас кое-какую надежду, что выстрелы, которые мы прежде слышали, могли и не означать смерть людей Матео. Однако раздумывать было некогда.

Двое испанцев подошли к убитым и — мы видели — остолбенели. Только теперь они узнали в лежащем своего.

Надо было действовать быстро и покончить с ними, пока они не опомнились.

— Арнак! — поторопил я. — Пора!

— О-ей! — кивнул юноша головой.

Несколько отрывистых коротких слов, и лучшие стрелки натянули тетивы луков. Свистнули стрелы.

Увы, результат не оправдал моих расчетов. Упал на месте, едва вскрикнув, только один испанец. Второй же, разобравшись в происходящем, пустился наутек. В него попало две стрелы, но ни одна, как мы потом убедились, не была смертельной. И вот теперь он как безумный мчался в сторону зарослей и неистово орал.

Если он успеет оповестить своих о нашем присутствии, это сулит нам верную гибель. Все теперь решали мгновения: успеет он или не успеет добежать до зарослей. Я молниеносно схватил ружье, прицелился. Была ночь, но свет луны рассеивал мрак. На мушке прыгала спина убегавшего: то выше, то ниже. Вот он в пятидесяти шагах от нас, теперь в шестидесяти. Сколько еще до зарослей? Пятнадцать, десять шагов?

Я затаил дыхание, переводя ствол мушкета в такт его движениям то вверх, то вниз. Всю душу вложил я в этот выстрел. Когда убегавший подпрыгнул особенно высоко и мушка оказалась у него на спине, прямо под левой лопаткой, я спустил курок. Грохот, сноп огня, удар приклада в плечо. Сквозь вспышку мне показалось, что испанец резко взмахнул руками, но густой дым тут же скрыл его от меня.

— Готов! — выкрикнул Вагура. — Убит! Ты попал в него!

Отгремело эхо выстрела, стих шум в ушах, дым рассеивался. Теперь лежавшего увидел и я. Он не шевелился и уткнулся в землю всего в нескольких шагах от темной стены зарослей.

— Выстрел нас не выдал? — подошел ко мне встревоженный Арнак.

— Думаю — нет! Как в лесу отличишь, кто стрелял — я или кто-нибудь из них?

— Да, но испанец кричал…

— Вот это действительно плохо! Они наверняка его слышали.

— Не могли не слышать! Он вопил как бешеный! — подтвердил Вагура.

— Впрочем, и это не страшно! Пока нас не увидят, они не поймут, отчего он кричал.

— Три врага погибли! — хихикнул Вагура. — Трое могли нас видеть, и души троих ушли к праотцам!

• Предыдущая
• 40/48
• Следующая