Корела (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 17

— Дерзок ты, дерзок — как мой батюшка — тоже мысли у него были. Но прав — самим свою жизнь устраивать надо, без московской указки. И шведов с ляхами отринуть. Хорошо — быть тебе нашим государем по праву, и на днях в Кореле вече проведут и своим князем тебя выберут — законного короля Ливонии, сына Магнуса и его супруги Марии Старицкой!

Владимир был ошеломлен словами князя, но тот нисколько не шутил, был предельно серьезен. И голос звучал значаще, весомо:

— Ты только выборгского воеводу победи, всем пример дай. Тогда я из Новгородских земель шведов Делавиля тоже изгоню, у князя Волконского две тысячи ратников, и я три наберу. И Псков две тысячи отправить может, если сговоримся заранее. Объединив силы на Делагарди пойдем — у него войска не так много осталось, побить можем. А как законный король Ливонии ты очень подойдешь государем. Потому про Стефана Батория ты слыхом не слыхивал — лучше «последышем» Магнуса быть, чем ляшским выблядком. Или угорским, суть не так важно. Ты Старицкий и Одоевский по роду нашему, и поговорку слышал — «неважно кто телушку огулял, бычок наш»!

Вульгарность князя его нисколько не покоробила — то был четко выверенный политический расчет. И тут же эта мысль получила подтверждение, князь снова наклонился и произнес:

— Если побьем тут шведов, новое войско они не скоро отправят. А в Ливонии ими многие недовольны — так что твой титул вызовет сильное раздражение в Стекольне. Там можно послов отправить на переговоры — мы уступку на них сделаем. Ты от Ливонского «наследства» откажешься, но титул сохранишь, а король свейский забудет о Выборгском трактате, который мы не признаем. А деньги пусть с Васьки монаха взыскивает или королевича Владислава. Если что сами немного дадим — страна ведь разорена. А он побоится, что мы у поляков помощи попросим, и под руку Жигомонта подадимся. Так что быть тебе королем, только победи сейчас шведов.

— Каким королем, если от Ливонии сам откажусь⁈

— Титул новый признают за тобой — король Ижоры и Карелии, государь Великого Новгорода и Пскова! Вот так мы помыслили давеча!

От уверенно сказанных слов Владимир впал в изумление…

Шведская гравюра на которой изображена осада Новгорода в 1611 году.

Глава 23

— Не просто злят шведского тигра, усы ему дергают, и уже хвост пытаются на руку намотать. Ой, что будет…

Несмотря на невольно вырвавшиеся слова, внешне Владимир сохранял полное спокойствие с приветливостью, благосклонно улыбался ликующим горожанам. В Кореле царил праздник — брошенный на произвол судьбы московским царем обширный уезд обрел своего князя, взявшего земли и населявший их народ под свою защиту. Причем все в полном соответствии с историческими традициями — собрали вече, причем выборные пришли со всех весей, и единодушно, с благословления епископа Сильвестра пригласили на «вечное» княжение короля Ливонии Вольдемара, нареченного Владимиром, даровав право на дальнейшее правление его потомкам. Голосов против его кандидатуры на безальтернативной основе, как сказали бы в будущие времена, не было подано — все прекрасно понимали, что или так, либо под шведами лечь, со всеми вытекающими отсюда крайне неприятными последствиями. А кто не желал драться, те давно покинули город. И к чести горожан — таких было относительно немного, и то перебрались на северный берег Ладоги, да в Обонежье, на берега Свири, и к Олонцу…

— Хм, а на смотру они выглядят исключительно браво. Стрельцы заправскими солдатами стали!

Владимир скользнул по мушкетерам Штиллера — солнечные лучи отражались на празднично начищенных кирасах и касках. Наемники все эти полтора месяца вели себя крайне прилично, и, по меньшей мере половина из них изъявила желание перейти в подданство князя, и обосноваться — земли, пусть и плохенькой — камни, леса и болота тут с избытком хватало и на порядок большего населения.

Стефанович окинул взором свое профессиональное воинство, ставшее вдвое больше — за счет трофейного шведского оружия и амуниции удалось сформировать еще одну сотню линейной пехоты, отобрав лучших стрельцов, пожелавших служить на «немецкий манер». Так что две сотни отличной инфантерии, вооруженной длинноствольными мушкетами, и снаряженной по-европейски, у него имелось. Столько же было «полевых» стрельцов, тоже отборных, вооруженных самыми лучшими пищалями из тех, что имелись, и наскоро обученных вместе с «немцами». А к ним добавилась вполне регулярная кавалерия — шесть десятков конницы, половина легкой хаккепелитов из финнов и карел, вооруженных пистолями. А другая, «тяжелая половинка» состояла из иноземных рейтар с примесью русского контингента, все в касках и кирасах, с мечами и теми же пистолями, но на самых лучших трофейных конях, более крупных, в отличие от местных пород.

Будущего «бога войны» представляла полудюжина небольших пушек, которые можно было таскать с войсками — своего рода «полковая артиллерия». Они могли поражать ядрышками в один-два-три фунта или «гривны» по-местному весу, густые построения вражеской пехоты с расстояния чуточку больше полуверсты, и бить картечью в упор с полусотни сажень. Беда в том, что не было даже пары одинаковых стволов, причем каждый из них обслуживался своим «мастером» с «подмастерьями» — только они точно знали, как стреляет их собственная «пищаль», и сколько мерок пороха потребно для стрельбы на разные дистанции.

О централизованном обеспечении боеприпасами, стандартизации и единообразии вооружения, плановой военной подготовки, общей для всех, тут не ведали, хотя вопрос не только назрел — «перезрел». Да и форменное обмундирование как таковое было принято только в столичных стрелецких полках — но то пошло еще со времен царя Ивана Грозного.

Тяжелая линейная пехота в «бронежилетах» и касках должна была сокрушить шведов в полевом бою. Вся штука в том, что из собранного свинца удалось отлить несколько тысяч «колпачковых» пуль, что должны были появиться к середине 19-го века — так называемые пули Нейслера. Потому все мушкеты были тщательно откалиброванные, их распределили по десяткам стрелков, по восемь штук, тем самым хоть как-то стандартизировали. И соответствующее число пулелеек изготовили и выдали.

Вся надежда была исключительно на то, что это «ноу-хау» позволит извести вражеских мушкетеров и пикинеров — дальность полета этой пули чуть ли не вдвое больше, и гораздо точнее попадали в цель. Вся ставка сделана на короткую летнюю кампанию, в которой шведам нужно нанести не просто поражение — разгром, истребить начисто. И захватить как можно больше трофейного оружия — в первую очередь мушкетов. Так как местные «ручницы» и пищали не шли с ними в сравнение по качеству, а возможности местной промышленности являлись откровенно слабыми.

— Надо победить в этой войне, и уже к следующей кампании успеть реорганизовать артиллерию. Единороги необходимы, чтобы не заморачиваться с пушками и гаубицами, а получить нечто универсальное.

Владимир тяжело вздохнул — все имеющиеся орудия нужно было отправить на переплавку, они совершенно не отвечали требованиям. И начать отливать некий общий образец в больших количествах на нормальном лафете, и готовить к ним не штучных «мастеров», а нормальных канониров, и в достаточном числе. Потому что только пушки в бою дадут наглядное преимущество над любым нынешним противником. И малочисленность армии можно компенсировать только правильным применением нового оружия.

— Одно плохо — стоит нам все эти новшества применить, как противники, шведы с поляками, а за ними все европейцы, переймут, пусть не сразу, но скоро, за несколько лет. Но нам с ними в здешних лесах не воевать — тут партизаны настоятельно нужны. А они уже имеются — это как раз то, чего шведы никак от нас не ожидают…

Корельский уезд, земли которого были отданы царем Василием Шуйским с прилегающими погостами, примерно половиной сейчас в составе «карельских» провинций нынешней Финляндии…