Махинации самозванца - Романов Илья Николаевич - Страница 29

Мой затупленный каролинг пластает воздух. Марвук пока отступает и не спешит на блоки. Так-то каролинг это не моё оружие, я по инерционному оружию специализируюсь, но тогда мне было пофиг.

Дед стар, но это не значит, что он слаб. С детства воспитанный на боевых искусствах, но физуха берет своё…

В первый раз я пожалел о своём решении скоропалительной дуэли после левого ската. Марвук пошёл против прописных истин и из левого ската вышел не на диагональ, как обычно, а на левую горизонталь, что крайне необычно и против одоспешенного глупо.

Он разбил мне лоб, слава богу, хватило реакции отвернуть шею, но всё равно первую кровь пролил он. Если кто-то думает, что тупой клинок не может пустить кровь… Что тут говорить. Поверьте, даже тупой деревяшкой кровь пускается ещё так. Я со ската вылетел по круговой, пятился, кружил, уходил с линии атаки. Первые секунды я естественно офигевал от пропущенного, но автоматизм старых наработок позволил сохранить шкуру.

Правый скат, отмашка, колющий по мне, правый откат с переходом на левую горизонталь, отступаю. Заманил отходом по кругу, круговая по клинку, пошёл на сближение и нацеливаюсь на перехват правой руки. Скотина, сорвался, ушёл в отрыв. Причём ушёл ногами не назад, а ушёл ногами по кругу. Сука!

Я пропустил финт из-за головы. Я привык, что из этой позиции сильно ударить нельзя, и лопухнулся. Клинок скользнул по животу, поцарапал, вскрыл ткань одежды и кожу. На долю секунды ввёл меня в шок. А дальше произошло обычное…

У меня окончательно сорвало башню. Вам этого не понять. Я молю Бога, что у меня срыв башни происходил не чаще раза в полгода. А если не происходит срыв башни раз в год, то я молю Бога, чтобы у меня произошёл очередной срыв башни. Это моё счастье и моё проклятье. Мне не нужно героина, дайте мне адреналина…

Клинок, пропахал одежду, немного рассёк кожу. Взрыв башни. Нет эмоций. Нет чувств. Нет памяти. Нет разума. Есть цель…

Я не стал ничего орать, как кто мог бы подумать. Если честно, то и меня в тот миг уже не было. Был он. Другой. Тот, кого я прячу даже от самого себя. Он не знает жалости. Он не умеет прощать. Он всегда спит. Даже, если я его тормошу, то не факт что он проснётся. А если Он проснётся, то я не могу его остановить. Он бьёт, а потом я раскаиваюсь за его поступки. И это не оправдание самого себя, как кто-то может подумать.

Хорошо вам, для вас слово «берсерк» – это просто звуки. Вы его где-то слышали. Вы не стесняетесь говорить о том, что вам не известно. А я это знаю на своей шкуре. Я боюсь и ненавижу второго себя. И я люблю второго себя…

Вам не понять, каково это знать, что ты ущербный, с точки зрения нормальных. Ты же не зассал. Не убежал. А просто поднялся с земли и начал бить на поражение. Ты псих с точки зрения нормальных. Ты отморозок. Ты животное. Ты должен умереть на границе, защищая покой хиппи. Ты, сука, виноват, что не сдох там…

Это же ваша обычная реакция на таких, как я. Я этого насмотрелся. И не смейте мне говорить, что вы уважаете таких, как я. Вы нас боитесь, потому что не понимаете. Лучше всех сказал Серёга: «Рождённые для войны умирают в миру. Идут по миру…»

Уверен, что ты не поймёшь скрытой насмешки в этих словах.

Кровь меня немного отрезвила. Или скорее дала проснуться теневой стороне моей личности. Он был краток. У него нет особых возможностей, но есть то, чего нет у меня. Он решил по-другому.

Шаг, ещё шаг. Клинок мне ставит значительный синяк на бедре. Это сейчас нет синяка, а потом будет такая белая полосочка в середине чёрного пятна размером с кулак, просто по опыту знаю. Но кому это важно.

Бью лбом в переносицу, естественно мажу Цепляюсь зубами за левую щеку Левая обнимает, правая бьёт по хребту рукоятью меча в обнимание левой.

Что там за вопли, что я не рыцарь?! Мальчики, убивали ли вы когда-то?! Я убивал и больше не хочу, а придётся…

Мы падаем с Марвуком. По-другому и быть не может. Тут все маломерки, и только мы с Антеро были великанами. Соответственно, и массы тела у нас разные.

Заломал рыцаря, бил в переносицу лбом, но попадал по загривку. Тупо сел сверху на его тушку, зажал его руки между своими бёдрами. И пошли плюшки от меня. Двоечка, ещё двоечка. Кто там воет, что бить стариков нельзя?! Ещё как можно, но смотря за что…

В итоге всё вышло не так и плохо. Дуэль, блин, состоялась. Я кулаками ввёл в нокаут старика. Старик мне поставил рассечение на лбу и по телу нахлестал. Так что, можно сказать, боевая ничья, но с моим явным преимуществом.

– И чего?! Зачем весь этот фарс? – шепчет подо мной старик.

– А затем… чтобы кто-то меньше языком молол! – шепчу я в ответ.

– А в чём я не прав? Они предатели!

– Он предатель! Он искупил! Но дети ни при чём! – валяюсь я на нем. – Сам-то как, живой?

– Живой! Слезай с меня, боров. Почему?!

– Не поймёшь… Из-за слез… Из-за того, что ты довёл… Жалко девку…

– Почему не пойму… Понял… У тебя крестьянок в замке мало. Из-за одной… Глупо. Что ты тупишь…

– Я же говорил, что не поймёшь…

– Слезь! Я устал. Тяжёлый!

– Не так быстро. А зачем я тут херней маялся?!

– Ты это к чему?

– Где извинения перед бабой?!

– Бабой?!

– Девкой. Не цепляйся к словам.

– А зачем?! Я всё сказал…

– А затем, чтобы ты… Тварь… Сука! Не боишься смерти…

– А ты только сейчас это понял…

– Ты поймёшь… Надо! Не ради меня… Ради них…

– Зачем?

– Глупо, но как есть… Чтобы не было слёз…

– Серьёзная причина… а ты всё равно плохой правитель…

– Какой есть… Встаём? Будешь извиняться?

– Буду. Слезь, сука, с меня. Где вы такие отъедаетесь…

– Молчи уж… – прошептал я и сам понял, что у меня от сердца отлегло. Рыцарь, несмотря на его паршивый язык, неплохой человек. Незлопамятный, не стал на меня обижаться.

Марвук извинялся. Низшее дворянство делало вид, что это в обычной колее. Денна ушла после извинений, наверное, плакать, но я не Бог, я не могу всем услужить. Её брат под присмотром Олави уже засыпал. Дед, конечно, старый, но я молюсь, чтобы никто не задел мелкого. Он убьёт и не подумает. Мне было достаточно его взгляда, когда он выступал свидетелем.

У Олави свернуло башню. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Дед суров. Дед сволочь. Дед негодяй. Дед скотина. Он тварь. Таким нельзя жить. Мой сынок не может общаться с такими тварями. Он убийца. Мой ребёнок не может быть рядом с ним. Он же чудовище. Почему он жив и тут…

Всё это можно отнести к старому. Старый не ангел. Поверьте, старый не ангел. Я не знаток человеческих душ, но что-то и я понимаю. Всех мужчин, кто испачкался в крови и пытается жить мирной жизнью, так называют.

Когда возникают проблемы, то все прежние эпитеты меняются на прямо противоположные. Герой, спаситель, защитник. Спаси, помоги. А потом будет всё как прежде. Негодяй, скотина, тварь…

Я же смотрел на всю эту пьяную вакханалию. Признаться, я сам ничуть не лучше местных алкашей. Такой же. Потом что-то во мне сломалось. Я в очередной раз ушёл от публики. Мне в очередной раз стало тошно…

Я не помню, что хотел сказать Денне. Я хотел догнать её, забыв по пьяни, что она уже давно ушла. Хотел сказать что-то важное. Что я важное хотел сказать, сам не помню. Я только помню общие фразы. Я пьяный. Я тогда не был правителем, политиком, человеком. Кто может, тот поймёт…

У комнаты Денны я затормозил. Она плакала. Я тут жопу себе рвал за её честь, а она плачет. Я сидел за порогом её комнаты, в тени двери и слушал. Полуприкрытая дверь давала мне хороший звук.

Кто-то может сказать: «А что же ты за сволочь?! Не утешил слабую!»

Пошли вы все. У меня смерть Халлы перед глазами, ребёнок Кайи. Тебе непонятно, что у меня после этого не стоит, тем более на костлявых малолеток.

Я сидел и слушал. Я не вмешивался. Не утешал. Просто слушал. Знаю, что с точки зрения баб, я неправильно поступил. Но это же бабы, они озабочены и всё на этом. Я поступил так, как поступил. Просто сидел, слушал и сжимал кулаки.