Цесаревич Вася - Шкенев Сергей Николаевич - Страница 6

Хлоп! Посеребрённая пуля с сердечником из карбида вольфрама пробивает энергетический щит до шестого класса включительно, а бандит его вовсе не ставил.

Хлоп! Хлоп!

И в затылок убегающему грабителю… Хлоп!

А теперь ходу отсюда, пока на посмертный выброс не набежали городовые, набираемые в большинстве своём из слабых одарённых нижних чинов. И гильзы подобрать и спрятать в карман. И запустить «Пустынный ветер», надёжно стирающий как материальные, так и эфирные следы. В гимназии такое не изучают, но дядя Алексей как-то показал несколько приёмов из арсенала зафронтовой разведки. Василию Красному они не давались, а Василий Родионов оценил и после нескольких тренировок усвоил на хорошем уровне.

Квартира у Василия на третьем этаже, почти дверь в дверь с апартаментами Максима Горького. Но с заработками писателя можно себе позволить роскошное жильё, а у Васи оно снято на казённые деньги, поэтому огромными площадями похвастаться не может. Всего одна спальня, кабинет, гостиная, библиотека, крохотный зал для спортивных занятий да комната для охраны, оккупированная сменным караулом из дворцовой полиции. Горничная и кухарка приходящие и здесь не проживают. Впрочем, при желании перекусить во внеурочное время к услугам жильца огромная кухня и забитый вкусностями электрический ледник. Стараниями охранников продукты в нём регулярно обновляются, потому всегда свежие.

Дома Вася поздоровался с выглянувшими из своего закутка орлами Власика, прошёл на кухню, где поставил чайник на появившуюся совсем недавно новинку – газовую плиту, а сам пошёл чистить пистолет. Нечищенное после стрельбы оружие, это как ветчина по субботам на столе раввина – событие фантастическое.

После чистки прилёг на диван и незаметно для самого себя уснул. Наверное, сказалось нервное напряжение после встречи с бандитами. Нет, никаких душевных терзаний в духе героев Достоевского, но всё равно…

Разбудил его деликатный стук в дверь кабинета:

– Василий Иосифович, чайник в четвёртый раз засвистел, – доложил охранник. – И там это, барышни к вам пришли.

– Там, это где?

– Да в гостиной хозяйничают. Я им сказал, что вы заняты, а они с пирожными. Разве можно не пустить барышень с пирожными?

Вася бросил взгляд на запястье. Ого, три часа подушку давил! И кого там нелёгкая принесла? Если тётки по материнской линии, то давно уже не барышни. Если младшие сёстры, то охрана их в лицо знает.

– Сейчас буду, только переоденусь.

Выходить к гостьям в гимназической форме, помятой от сна на диване, дурной тон и верх неприличия. Это к Алексею Максимовичу можно по-соседски завалиться в халате и тапочках на босу ногу и самого его застать в рубашке с чернильными пятнами на рукавах.

В гостиной ждал сюрприз. Даже три смущающихся и краснеющих сюрприза – Верочка Столыпина, Катя Орджоникидзе и Лизонька Бонч-Бруевич. На столе вместо чайника красовался пузатый самовар, расставлены розетки с вареньем и мёдом, насыпаны в вазочку шоколадные конфеты, а по центру огромный фарфоровый поднос с эклерами, не иначе как микояновскими.

И зачем одноклассницы заявились? В гимназии, можно сказать, внимания не обращают, а тут целой толпой. Адрес откуда узнали?

– Красный, мы всё знаем! – выпалила Верочка Столыпина.

– Да-да! – поддержали её Катя с Лизой.

Василий ухмыльнулся:

– В таком случае, госпожа Столыпина, приведите мне доказательство теоремы Ферма.

Верочка округлила глаза, а Катерина с Лизаветой за её спиной тихонько захихикали. И Васе пришлось брать командование в свои руки.

– Итак, давайте всё сначала, – Красный поочерёдно обозначил поцелуй тонких пальчиков каждой девочки, не касаясь губами. – Позвольте представиться, о прекраснейшие сударыни! Василий Красный, для друзей просто Вася. Мы же друзья?

– Э-э-э…

– Прочие ко мне домой не приходят.

– Меня тоже просто Верой называй, – выдохнула Столыпина и опять покраснела. – И да, мы друзья.

– Лиза.

– Катя.

– Ну вот, с официальной частью закончили и можем со спокойной душой перейти к чаепитию. Заодно и расскажете, что именно вы про меня знаете.

– Мы знаем всё! – с торжеством в голосе произнесла Верочка. – Нам Артём Сергеев рассказал.

Василий мысленно обматерил названого брата, пожал плечами и сознался:

– Ну да, я великий князь и цесаревич, сын императора Иосифа Первого.

– Глупая шутка, и совсем не смешная, – обиделась Столыпина. – А ещё другом назвался. Такими вещами, Вася, лучше вообще не шутить.

– Извини, – Василий склонил голову и с трудом сдержал вздох облегчения. – Просто я не знаю за собой ничего такого, про что мог бы рассказать Артём.

– А с Бронштейном?

– Что с Бронштейном?

Лиза Бонч-Бруевич погрозила пальчиком:

– Излишняя скромность сродни гордыне. Кто вступился за честь императора и начистил Яшке рыло?

– Лизавета! – одёрнула её Верочка. – Разве можно в приличном обществе говорить слово «рыло»? Лицо, или в крайнем случае морда.

Лиза смутилась, но в её защиту выступила Катя Орджоникидзе:

– Можно такое слово говорить! Это вот у Васи лицо, а у Яшки натуральное рыло.

Пока девочки спорили, Василий разлил чай и попросил гостий присаживаться. Катя села справа, Вера слева, а Лиза после недолгого раздумья заняла место с противоположной стороны стола лицом к Васе.

– Извините, отвлёкся… Так что, Лиза, ты говорила про защиту чести государя императора?

– Всем известно, что у императора Иосифа самые высокие показатели силы, – терпеливо пояснила Лизавета. – А Яшка сказал, что если сила есть, то ума не надо. Ты заступился за честь государя, Вася, и мы тобой годимся. Ты поступил, как настоящий большевик!

– Кха… – Василий подавился чаем и долго откашливался, пока Катя не догадалась постучать его по спине. Своим ушам он не поверил и на всякий случай переспросил: – А почему как большевик?

– Потому что большевики за справедливость! – Лиза гордо выпрямилась на стуле. – Мой дедушка вступил в «Патриотическое большинство» ещё при жизни Александра Ильича и Владимира Ильича, и если бы не тиф, он бы тоже был в том «Большом круге».

– И мой дедушка большевик.

– И мой папа!

Ага, с большевиками понятно. У товарища Сталина, пардон, императора Иосифа есть партия, через которую он контролирует… Ну да, министр земледелия и землепользования Столыпин, начальник Главного штаба полный генерал Бонч-Бруевич и министр энергетики и электрификации князь Орджоникидзе. Наверняка ещё много чего контролирует, но это пока не известно. Но военная промышленность под Бронштейном. Или не вся? Чёрт возьми, уже неделю здесь, а газеты почитать не удосужился.

– Я рассказала дедушке, – улыбнулась Верочка, – и в случае вызова на дуэль он готов быть твоим секундантом.

– Дуэль?

– А что такого? Он хоть и графёныш, но и ты, как одарённый, являешься личным дворянином. Так что не переживай, здесь всё честно.

Лиза откусила половинку эклера, а другой половинкой показала на Веру Столыпину:

– Почему ты думаешь, что Яшка пришлёт вызов? Он же слабосилок.

– Его дед заставит.

– Рисковать единственным внуком? Нет, Верочка, ты слишком хорошо о нём думаешь.

– А если не рискнёт, то ему откажут от дома почти все приличные семейства, а это удар по репутации. И военное министерство сто раз подумает, прежде чем разместить заказы на его заводах. Какой внук, девочки, если кошелёк в опасности?

– Или заместителя выставит, – рассудительно заметила Катя Орджоникидзе. – Тоже пятно на репутации, но уже не позор.

– Какое варварство, друг друга железными вертелами тыкать, – вздохнул Красный.

– Яшка шпагой не владеет, – ответила Верочка. – И вообще, Вася, прекрати называть славные традиции варварскими, ты ведь тоже дворянин.

– Нет, шпага и Бронштейн понятия несовместимые. Он пистолеты выберет. Вася, ты стрелять умеешь? – Лиза Бонч-Бруевич внимательно посмотрела на Василия. – Если что, я попрошу дедушку подыскать тебе хорошего инструктора для пары уроков. Попросить?