Сочинения великих итальянцев XVI века - Джелли Джанбаттиста - Страница 5

Если Леонардо да Винчи был художником, в творчестве которого зарождался новый классический стиль; если Микеланджело довел этот стиль до вершин возможного на почве представлений о человеке-титане, то творения Рафаэля принадлежат к миру гармонической красоты, в них синтезированы высшие художественные достижения целой плеяды мастеров итальянского Возрождения. Он, однако, отнюдь не был только завершителем — он открывал счастливое сочетание идеала и действительности, меру индивидуального и типического, чувственного и рационального. Рафаэль не знал равных в мастерстве композиции, проникнутой неповторимой музыкальностью ритмов. Он был создателем возвышенных, ясных, спокойных образов, которые отличала классическая значительность форм, подчиненных строгим законам, не менее непреложным, чем в античном искусстве.

Творческий метод Рафаэля предполагал не только глубокое и целостное познание действительности, но и стройную архитектонику каждого произведения, все элементы которого были созвучны друг другу. Если в прославленных фресках Рафаэля выдающиеся декоративные качества неотделимы от мастерски выраженного ощущения пространства, в котором видны обобщенные образы гармонически стройных, величественных обликом, мудрых и прекрасных людей, то в его портретах не может не привлекать благородство идеала человека, воплощенного в конкретном, всегда узнаваемом облике людей ренессансной эпохи. Каждый портрет Рафаэля — это триумф человечности, высокого достоинства личности. Таков, например, портрет его друга — гуманиста, придворного и дипломата Бальдассаре Кастильоне. В непринужденной позе, словно вглядываясь в зрителя, он как бы на мгновение отвлекся от своих привычных занятий, неторопливого течения беседы с друзьями. В этой простоте одухотворенного облика Кастильоне сказывается особая любовь Рафаэля к внутренней значительности личности, которая не требует позы. Рафаэль сумел очень точно ощутить и выразить то чувство согласия человека с окружающим миром, которое является как бы отзвуком гармонии, наполняющей всю вселенную. В монументальной живописи (цикл Ватиканских фресок, другие произведения римского периода) Рафаэль предстает как создатель героического стиля. Он прославляет величие человека, грандиозность творимой им культуры, создает образы прекрасного, упорядоченного мира.

Пора Высокого Возрождения была необыкновенно щедра на таланты. К этому времени относится творчество выдающихся поэтов и писателей — Лодовико Ариосто, Пьетро Бембо, Бальдассаре Кастильоне. Ранние произведения Ариосто — грандиозные латинские элегии, оды, эпиграммы в духе античных классиков. Он был певцом любви, идиллических радостей на лоне безмятежной природы, но вместе с тем и сатириком, умевшим обличать вероломных тиранов. Обязанный украшать своим талантом пышные дворцовые празднества, Ариосто относился к театральным заказам блестящего двора Феррары как к удобной возможности развернуть изощренную комическую интригу. Подражая древним, он не скрывал, что порой заимствует элементы сюжета у своих любимых авторов — Теренция и Плавта, но никто не мог бы обвинить его в недостаточной самостоятельности: он переносил место действия в саму Феррару, изображал современные типы, вводил злободневно звучащие реплики. Едва ли не самой известной комедией Ариосто была «Сводня», написанная в 1529 г. и с успехом шедшая при дворе д'Эсте в Ферраре. Ее отличали удивительная выпуклость характеров и жизненное правдоподобие ситуаций.

Центральное место в творчестве Ариосто принадлежит прославившей его поэме «Неистовый Орландо», над которой он работал многие годы (с 1504 по 1532 гг.). Первая редакция появилась в 1516 г. С бесконечной выдумкой сплетая узоры сложного сюжета, навеянного рыцарскими романами, увлеченно отдаваясь свободной игре фантазии, Ариосто создает в «Неистовом Орландо» своеобразную энциклопедию любовных, приключенческих, героических историй. В его поэме соседствуют образы людей, обладающих качествами, типичными для человека Возрождения, — свободолюбивых и отважных, энергичных и глубоко чувствующих, — и аллегорические фигуры (Распря, Обман, Гнев), колдуны, маги. Действие поэмы происходит на фоне поразительного по разнообразию то реального, то волшебного пейзажа. И все это причудливое сочетание жизненного и фантастического — в октавах, звучных и совершенных, не случайно получивших название «золотых». Блестящая итальянская поэзия Ариосто захватила многих художников, навеяла своими образами замечательные создания живописи. Поэма Ариосто, светская по характеру, славит радость жизни, полноту чувств и наслаждений.

В отличие от Ариосто, певшего гимн материальному, земному, раю, Пьетро Бембо в «Азоланских беседах» развивал спиритуалистическую философию любви в духе неоплатонизма. Герои Бембо, произнося длинные речи в защиту Амора (Любви), изображают его источником блаженства и радости. Поднимаясь по лестнице чувств, человек приходит к истинной любви, устремленной к божественному и вечному, в то время как земная красота предстает лишь как слабое отражение этого идеала. Перемежая рассуждения канцонами, Бембо увлекает читателя изяществом языка и тонким вкусом. Бембо был выдающимся защитником итальянского языка, «виновником» его славы. Уже молодым человеком он делал филологические наблюдения над живой речью и творчеством своих соотечественников. Это помогло ему создать не только нормы стиля, метрических форм, грамматических методов, но и стать признанным арбитром в кругах ренессансной интеллигенции, проявлявшей живой интерес к чистоте литературной речи. Именно в творчестве Бембо был впервые поставлен знаменитый филологический вопрос о происхождении итальянского литературного языка — связано ли оно с флорентийской речью, отточенной Данте, Петраркой, Боккаччо, или нужно говорить скорее о его тосканском происхождении. Сам Бембо считал, что за образец нужно брать творчество Петрарки и Боккаччо, и даже надеялся, что им станет подражать современная разговорная речь.

В литературу Высокого и отчасти Позднего Возрождения внес свой особый вклад Пьетро Аретино — виртуоз пера, широко образованный гуманист, состоявший в переписке со многими знаменитыми людьми Италии и других стран. Признаваясь, что он пишет из-за денег, что «не слава пришпоривает его, жало нужды заставляет пачкать бумагу», он рассказывал о том, как порою «восхваляет тех, которые достойны порицания». И в то же время он мог становиться, по словам Ариосто, «бичом владык».

Влияние Аретино, автора многочисленных пасквилей и апологетических сочинений, на общественное мнение обладало исключительной силой; политики были вынуждены считаться с этим. Аретино был автором нескольких комедий — едко-сатирической «Комедии придворных нравов» (имела две редакции — 1525 и 1534 гг.), высмеивающей бытовые и политические реалии Рима, комедий «Кузнец», «Лицемер», «Философ» (1546 г.). Последняя исполнена карнавального смеха, но в социальном плане менее злободневна, чем предшествующие.

Другая страсть Аретино — искусство: «стены его комнаты были украшены картинами; здесь было много статуй, медалей и бронзы; здесь звучала музыка; наслаждение эстетическое было для него потребностью не меньшей, чем наслаждение материальное».5 С его мнением считались выдающиеся венецианские художники — Тициан и Тинторетто. Тициан запечатлел его в выразительном портрете, написанном с артистической легкостью и удивительным колористическим богатством. Защитник природы и разума, прославлявший чувственную любовь как высшую радость земного бытия, Аретино сочетал в своем творчестве характерные контрасты времени: высокопарность и простоту, иронию и лиризм, достигая в своих наиболее совершенных письмах и других сочинениях поразительной наглядности образов.

Современником литературного «неистовства» Аретино был граф Бальдассаре Кастильоне, изящный рыцарь, воплощение придворной учтивости, тонкий знаток античной классики. Его литературное наследие невелико, но книга «Придворный» — одно из самых выдающихся сочинений первых десятилетий XVI в. Это не только наставление, но и своеобразная поэма в прозе об искусстве воспитания государя, о том, как помогать ему своими советами, быть образцовым придворным. Используя форму диалога, излюбленную гуманистами, Кастильоне вкладывает в уста своих персонажей с присущими ему утонченностью и изяществом целый свод представлений и правил, выработанных ренессансной культурой и многовековой цивилизацией Италии ко времени наивысшего расцвета Возрождения.