Сочинения великих итальянцев XVI века - Джелли Джанбаттиста - Страница 32

В конце описанного 1495 года над таможней воздвигли стены и закончили строительство большой залы Совета, и там собрался весь народ, чтобы избрать новую Синьорию, а сперва фра Джироламо прочитал там проповедь; гонфалоньером справедливости был избран Доменико Маццинги, вступивший в должность в мартовские календы, — так непрерывно расширялось и возрастало народное правление.

XIV. Заговор против народного правления. Смерть Пьеро Каппони. Лига обращается за помощью к императору Максимилиану он приходит в Италию. Неуспех его похода. Гонфалоньерат Франческо Валори.

1496. Пришел 1496 год, бурный и полный опасностей для внутреннего и внешнего положения города; в начале года, в конце апреля, обнаружился сговор флорентийцев, враждебно настроенных к монаху, — все они занимали невысокое положение. Они намеревались тесно сплотиться в Совете и способствовать друг другу в борьбе за должности, с тем чтобы, когда в этом преуспеют, стремиться к более высокой цели; они стали было набирать силу, когда все открылось, и в то утро, когда собирался Совет, чтобы выбрать новую Синьорию — вместо прежней, которую возглавлял Доменико Маццинги, — по приказу Синьории и комиссии Восьми были задержаны и отведены в Барджелло Филиппо Корбицци, Джованни Беницци и Джованни да Тиньяно. Когда же их затем допросили и подробно со всем ознакомились, создалось впечатление, что это выходит за границы простого сговора и имеет скорее характер государственного заговора, хотя и не такого, чтобы участники заслуживали смертную казнь; тогда эти трое решением Синьории и комиссии Восьми были лишены прав и навечно заключены в тюрьму Стинки, а Скиатта Баньези, человек непорядочный, и некоторые другие, ему подобные, были временно лишены прав; так ослабла опасность, которая принесла бы великий вред, не будь она вовремя устранена. Это волнение послужило причиной того, что Совет обошел Франческо дельи Альбицци, который, как ожидалось, должен был стать гонфалоньером справедливости: ведь в сговоре принимали участие враги монаха и Совета, а про Франческо, хотя он и был вне подозрения в соучастии, существовало, однако, мнение, что ему не нравится как Совет, так и фра Джироламо; и бобы выпали за Пьеро ди Лукантонио дельи Альбицци, его товарища, добродушного, но ничтожного старика. Во время его гонфалоньерата заключенные в Стинках по закону 1494 года апеллировали в Большой совет, а поскольку они были в Стинках и не могли сами явиться, было зачитано сначала их дело, а затем то, что они написали в свою защиту; наконец, последним говорил Франческо Ринуччини, который был то ли в Синьории, то ли в комиссии Восьми, и он счел приговор справедливым, и действительно, по изучении дела узников так и не выпустили на свободу.

После того как смута была подавлена, флорентийцы стали восстанавливать свою власть на территории Пизы; комиссаром там был Пьеро Каппони; во время сражения за небольшой замок в Сойане он был убит выстрелом из аркебузы. Таков был конец этого человека величайшей доблести и замечательного ума, искусного в красноречии, но несколько непостоянного и не всегда последовательного в своих решениях; он был очень смел, честолюбив и в большой славе; еще при Лоренцо, хотя он немного занимался политикой, у него была репутация весьма разумного и мужественного человека, и Лоренцо даже боялся его, учитывая его достоинства и влияние; при Пьеро Медичи во многом именно благодаря Пьеро Каппони произошло изменение государственного правления, из-за чего он снискал себе огромную любовь и влияние; во время пребывания во Флоренции короля Карла он немало сделал для блага города — способствовал подписанию соглашения и добыванию денег для короля; затем, избранный в комиссию Двадцати, он много заботился о спасении граждан, участвовавших в прежнем правлении, и несколько месяцев был самым могущественным лицом в городе. Когда позже Пьеро Каппони сделался врагом монаха, сложилось мнение, что он не одобряет Совет и ведет переговоры с государями об его изменении, поэтому народ его возненавидел; хотя враги монаха и их главари все от него зависели, но из-за ударов, получаемых с другой стороны, и внушаемого им самим страха он ничего не мог выиграть в Совете; несмотря на всю его славу и большое число сторонников, его смерть была встречена народом с радостью и удовольствием.

Положение Флоренции было таково: разобщенная и разъединенная внутри и за пределами города, она сосредоточила внимание на Пизанской войне, идущей безо всякого успеха, ибо Флоренция не имела никакой поддержки, а пизанцев защищали венецианцы, так что те крепко держали в своих руках Викопизано, Кашину, Либрафатту, Верруколу и выход к морю; другие крепости переходили из рук в руки, ведь если они были в наших руках, то как только представлялся случай, они от нас отходили. Положение Флоренции было трудным, с каждым днем убывала надежда, что король Карл придет в Италию, и не было возможности сделать передышку и восстановить прежние владения, поскольку город испортил отношения с другими государствами Италии. Папа не хотел, чтобы мы вернули себе наши владения, ведь в случае нашей удачи в Италии, очевидно, настал бы мир, что противоречило его честолюбивым планам укрепить собственное государство: последнее не удалось бы, окажись вдруг Италия объединена; этого не хотели и венецианцы, которые ни при каких обстоятельствах не желали лишаться своих владений в Пизе, замыслив сделать из этого города свое главное орудие для достижения власти над всей Италией. Не хотел этого и герцог Лодовико, ибо он намеревался возвыситься при итальянских смутах, и кроме того, если ему все же пришлось бы объединиться с Флоренцией, он хотел установить там правление одного или немногих в надежде на то, что им можно больше довериться и извлечь для себя больше выгоды, чем при правлении множества, с которым нельзя установить доверительных, дружеских отношений и обсудить втайне какое-либо дело; поэтому он всегда в разговорах со своими и даже в присутствии нашего посла мессера Франческо Гвалтеротти высмеивал флорентийские дела, потешаясь то над способом избрания магистратов, то над низким происхождением людей в Совете. На что мессер Франческо в силу своего характера отвечал обычно находчиво и не теряя достоинства.

Во Флоренции были уверены, что от этих государей нам нечего ждать возвращения наших территорий, и мы по-прежнему отказывались вступить в лигу и бросить короля Карла, хотя нас о том постоянно просили и часто даже угрожали; напротив, все время поддерживая партию Франческо, Флоренция постоянно побуждала короля к походу. Вследствие этого синьоры из лиги, чтобы отбить у короля желание прийти в Италию и вмешаться в наши дела, в конце сентября призвали в Италию римского короля Максимилиана, пообещав помочь ему людьми и деньгами для получения императорской короны; причем обещали предоставить ему такую большую помощь, чтобы он смог силой принудить нас вступить в лигу. Когда Максимилиан подошел к границам Италии, он отправил во Флоренцию послов, чтобы они, помимо требования продовольствия и свободного прохода, убедили флорентийцев вести себя как добрые итальянцы; им сообщили, что к его величеству будут отправлены послы, которые дадут ему должный ответ, а когда вскоре пришло известие, что он уже на территории Милана, туда направили послов — мессера Козимо де'Пацци, епископа Ареццо, и мессера Франческо Пепи, после того как сперва были отозваны Пьеро Гвиччардини и затем Пьерфилиппо Пандольфини.

По прибытии в Ломбардию они узнали, что Максимилиан уже отбыл в Геную с тем, чтобы оттуда морем добраться до Пизы; догнав его, они изложили свое поручение, показав, сколь сильно желание Флоренции ему угождать и как много пользы он сможет извлечь из дружбы с ней, если его требования будут справедливы; они сказали, что требование войти в лигу несправедливо, поскольку флорентийцы не могут верить тем, кто коварно отнял у них земли и не хочет их возвращать; все это касалось и самого Его величества, который не мог не видеть, как постоянно возрастает сила его злейших врагов. Хотя император знал, что на самом деле так оно и есть, он, однако, мог ответить лишь то, что диктовала ему лига; поэтому в день отплытия в Пизу он сказал послам, что очень занят и потому не имеет возможности ответить им окончательно, но что им даст ответ папский легат, который находится в Генуе. Они обратились к легату, а тот послал их за ответом к герцогу Миланскому. Они покинули Геную, прибыли в Милан и просили аудиенцию у герцога, который дал им ее в присутствии папского легата и всех послов своих союзников; все ожидали, что наши потребуют ответа, флорентийцы же сказали, что, намереваясь вернуться во Флоренцию и придерживаясь того пути, по которому они прибыли, они пожелали, как это и положено, посетить синьора герцога и поручить его заботам спасение Флоренции. Герцог понял, что над ним насмехаются; когда он их спросил, хотят ли они получить ответ, они заявили, что не имеют на то полномочий; когда же герцог возразил, что император же послал их изложить ему то, что они уже высказали императору, чтобы герцог смог им ответить, послы сказали, что это бесполезно и они не имеют на то соответствующих указаний; когда герцог прибавил, что не понимает, проистекает такое их поведение от излишней осторожности или от злого умысла, Гвалтеротто, постоянный представитель Флоренции в Милане, заявил, что причиной тому злой умысел, но не их, а других; так герцог и послы союзников были осмеяны, а наши, распрощавшись с ними, вернулись во Флоренцию.