Тень красавицы (СИ) - Белова Полина - Страница 21

Пока мы с подругой готовили праздничный стол, ребята ждали в зале. А я придумывала план воссоединения Сони с её первой любовью.

Через несколько часов, после пары тройки бокалов шампанского и чего покрепче, бесконечных закрученных тостов за прекрасных дам, когда наша весёлая компания прилично расслабилась, я хитро увела Витю с Андреем с собой в супермаркет, оставив Соню и Яра в квартире вдвоём на милость судьбы и под присмотром Трактора.

Заговорив ребятам зубы, вместо магазина я утащила их на набережную, оттуда в ночной клуб и вернулась домой уже после полуночи.

Соня была одна.

- А где Яр? - спросила я осторожно.

- Ушёл домой.

- Ну, как? Вы с ним... поговорили немного?

- Поговорили... - вздохнула Соня, - он рассказал мне... какие у тебя синие глаза, какой чувственный голос, и как хорошо ты пахнешь, Настя...

Я растерянно смотрела на подругу. Медленно в мою, затуманенную алкоголем и усталостью от насыщенного дня, голову стала доходить суть её слов.

- Прости меня, Соня! Я не знала! Я не ожидала... Он же... Мы же друг друга терпеть не можем. Он мне всё время хамит!

Соня молча домывала посуду. Я устало прошла и плюхнулась на стул в углу кухни.

- Ты меня ненавидишь, сейчас, да? Должна ненавидеть... Сначала твой первый мужчина и отец твоего ребёнка, потом твоя первая любовь...

- Нет, Настя. Хоть и мало приятного. Но я верю, что где-то ходит мужчина, который будет смотреть только на меня. Как мой папа смотрит только на мою маму.

Меня передёрнуло. Вот это её «как папа» я не могу понять. Как можно бить, если любишь? Ведь любимым больно! Я отбросила эти мысли.

- Я не знала, Соня! Я не хотела.

На меня вдруг нахлынуло понимание всего ужаса ситуации. Вспомнилось, как часто в последнее время мы с ней говорили о Яре. Как Соня готовилась к этому сегодняшнему разговору с ним, как втайне ждала, надеялась на совсем другие слова от него... Что она почувствовала, когда вместо своего имени, услышала от него моё? Как она сможет теперь оставаться моей подругой...Да что я им всем сдалась! Они же мне совсем не нужны! А Соне нужны! Почему так не справедливо устроено в жизни!

Дни потекли в привычном ритме, с той только разницей, что между нами с Соней появился холодок, который не нравился нам обоим, но с которым мы ничего не могли поделать. Я с каждым днём чувствовала, что наша дружба словно умирает и это было больно. Яра, которого я, невольно, считала виноватым в этом, я временами ненавидела. Его робкие попытки сблизиться пресекала на корню, резко и обидно.

Вчера Соня сказала, что со следующего года переберётся в общежитие. Она уже переговорила с кем надо и даже определилась с комнатой, которая освободиться после очередного выпуска.

Мы даже не ссорились. Просто расходились. Наверное, некоторые семейные пары так разводятся или почти так. А что? Дружба - это тоже отношения, и они тоже могут прекратиться. Я хожу расстроенная, но понимаю, что, как ни жаль, но уже ничего не вернуть.

На концерте ко Дню Победы мы выступали группой, но я попросилась спеть и одна. Нашла музыку, договорилась с нашим звукооператором и спела песню Евгения Мартынова «Лебединая верность». Она, больше всех других, легла мне на душу в сложившейся ситуации. Я нежно выводила слова:

«Было им светло и радостноВ небе вдвоём.»

И дальше, очень надрывно и проникновенно, звучало моё прощальное для подруги:

«Ты прости меня, любимая,За чужое зло,»

Этой песней я прощалась с нашей с Соней дружбой. Не было моей прямой вины в случившемся, но, видимо, чувство справедливости в сложившихся обстоятельствах, было не самым главным чувством...

После концерта ко мне подошёл одногруппник и предложил в выходной покататься на велосипедах. А что? Я согласилась, только велосипеды с него.

Мы катили вдвоём, то он впереди, то я, то рядом. Ветер свистел в ушах, когда выехали за город, и помчались по тропке вдоль реки. Я взяла с собой лёгкий перекус в рюкзаке, Саша тоже, поэтому ближе к обеду мы устроили пикник. У Сашки на багажнике даже нашлось старое детское покрывало, прихваченное им специально для этих целей.

Мы болтали, смеялись, делились едой. Погода радовала теплом и солнцем. Я встала и некоторое время мечтательно смотрела на реку. Потом сначала замурлыкала, а потом громко запела любимый бабушкин вальс «Амурские волны»:

«Плавно Амур свои воды несёт...». Где немного забылись слова, просто "лялякала".

Сзади подошёл Сашка, я развернулась и на словах «серебрятся волны, серебрятся волны» подхватила его и закружила. Сашка неожиданно хорошо танцевал вальс и, скоро, уже он вёл меня в этом солнечном танце на берегу реки.

Эта прогулка оставила в моей душе самые приятные и светлые впечатления, и, как-то само собой получилось, что мы с Сашей стали понемногу встречаться. По-дружески гуляли по набережной, по городу. Он стал мне даже немного нравится. С этим простым парнем мне было легко, он не торопился, не давил, не лез с поцелуями и лапаньем. Мы просто хорошо и приятно проводили время вместе, хотя я, конечно, понимала, что нравлюсь ему как девушка.

Это чувствовалось в его пристальных взглядах, в нежной, ненавязчивой заботе. Бывали моменты, мне даже казалось, что Костик вернулся, и становилось уютнее жить.

В самом начале лета университет всколыхнула жуткая новость. Сестра Максима Медведева, Алина, разбилась насмерть на своей крутой машине. Поговаривали она была под кайфом. Мне ни разу не случилось пообщаться с Алиной после того, как однажды меня с ней перепутали... Когда я услышала трагическую новость, внезапно подумала, что если бы не та ошибка, она, возможно, была бы сейчас жива, после того «воспитания», частично проведенного со мной...

На прощальной прогулке, перед отъездом на практику, мы с Сашей в первый раз, легко касаясь, по-детски поцеловались в губы. Он, волнуясь, сказал, что, когда мы снова встретимся, у него есть ко мне серьёзный разговор. Я даже догадывалась о чём, но ещё вряд ли была готова перейти к более серьёзным отношениям с ним...

К моей огромной радости я попала в группу по обмену и проходить практику два месяца собиралась на китайской фирме в городе Хэйхэ.

Хотя я добыла для Трактора всевозможные справки, через границу решила везти его контрабандой, в своей женской сумке.

Таможни располагались по разным берегам Амура.

Я топала по деревянным причалам и страшно нервничала, голова Трактора, завёрнутого в мой свитерок, торчала из сумки, прижатая молнией. Если мне не удастся с ним проскочить, даже не знаю, что буду делать.

И вот обе таможни позади. Ну, Трактор! Пол жизни потеряла на нервах этой из-за этой толстой мяукающей задницы. Хорошо, хоть, он не подвёл, и прилежно играл роль тёплого свитера.

Нас, практикантов, было шестеро, но китайский лучше всех знала Светка, поэтому была назначена старшей в нашей группке будущих специалистов.

Завод, на котором нам предстояло работать целых два месяца, как выяснилось, обычными рабочими на конвейере, предоставил нам общежитие.

Вообще, мои радужные мечты и надежды, одна за другой, разбивались о суровую действительность.

Мне жутко не повезло с проживанием. Единственная свободная комната была только на четыре места, а нас шестеро. Её заняли четыре подружки, землячки. А остальных двоих практикантов, меня и, единственного среди нас, парня, подселили в комнаты к местным.

Усталые китайские тётки, среди которых я оказалась, посматривали с любопытством, но общаться не спешили. Хорошо, хоть против Трактора не возражали и выглядели благожелательно. Я впервые жила в общежитии, но разок, ещё в шестом классе, лежала неделю в больнице. Сейчас было похожее ощущение: чужая кровать, неприятное место.

Мечты о проникновении изнутри в особенности организации производства в Китае тоже рассыпались в песок. Для нас даже экскурсии по предприятию не провели.

Равнодушный китайский клерк быстро оформил всех шестерых в одной безликой комнате и отвёл на склад, где всем выдали спецодежду и провели короткий инструктаж.