Физрук: назад в СССР - Гуров Валерий Александрович - Страница 4

– Почему от спортзала, в нем нет замка. От комнаты в общежитии, который я вам сегодня дал. Жилье вам предоставлено из городского фонда как молодому преподавателю. Если вы собираетесь уволиться, то обязаны вернуть полагающиеся метры жилплощади государству. И кстати, мы еще ваш поступок на педсовете обязаны будем разобрать, вы уж не обессудьте.

Я сунул руку в карман и нащупал металл. Ага. Вот он, ключик. Значит, у меня есть крыша над головой и работа. Нормальный такой стартовый набор для новой жизни. Как-то не хочется этого всего сразу лишаться.

Нет, вообще-то, работу такую потерять совсем не жалко. Что это за работа такая, да на ней денег особо не увидишь. А вот общага, это да… Вещь крайне нужная, особенно на первых порах.

Да и светиться мне пока явно не стоит. Привлекать к себе внимания властей сейчас никак нельзя. Погорю на мелочи, и вмиг в шпионы американские запишут. Притаиться нужно, освоиться, выждать, а уже потом с плеча рубить.

– Погодите, Пал Палыч, – улыбнулся я. – Вы меня неправильно поняли. Я имел ввиду, что когда я эти три года отработаю, только тогда заявление писать? Или заранее сейчас накатать можно, пусть у вас лежит.

– Заранее никто такие документы не оформляет, – хитро улыбнулся директор. – Так что работайте, Александр Сергеевич. Как говорится, не за страх, а за совесть. И, кстати, готовьтесь принять классное руководство.

– Чего?

– Ох, как вас приложило с этого стула-то… уже забыли?

– Напомните, пожалуйста. Голова еще гудит.

– Я говорю, класс вам, конечно, достался непростой, но вы как мужчина справитесь. Тем более со спортом вы на «ты».

– А при чем тут спорт и классное руководство?

Все-таки сложно понять этих людей другой эпохи.

– Всякое может приключиться, – директор ослабил галстук. – Понимаете… Прошлого физрука ребятишки до больнички допекли.

– Нервы?

– Перелом.

– В смысле?

Павел Павлович показно развел руками.

– Ну, я же говорю, класс сложный, экспериментальный, так сказать, со всей параллели набранный. К ним особый подход нужен.

– Дурачки, что ли?

Решили, выходит, новичку спихнуть. Ну и ушлый вы народ, а еще педагоги.

– Ну, зачем вы так? Есть там трудные подростки, и второгодники имеются.

– А нормальные ученики там присутствуют? Хоть в каком-то количестве?

Директор лишь пожал плечами.

– То есть со всей параллели вы запихнули в один класс самых отъявленных хулиганов и второгодников? Так?

– Ну… В общих чертах.

– Говорите как есть, Пал Палыч.

– Понимаете, у нас и так школа успеваемостью не блещет. В Литейске мы на последних позициях среди прочих средних школ. Вот и придумали собрать всех неблагонадежных учеников в один класс, чтобы они не мешали учиться другим детям. Не отвлекали их, плохому не учили, так сказать.

– И на какого они равняться будут? Второгодники эти? И какой дурак это вообще придумал?

– Я, – нахмурился директор.

– А почему мне пихаете этот класс? – прямо спросил я. – Неужели не нашлось более опытных педагогов?

– Вы молодой, сильный, вы справитесь. Идите, Александр Сергеевич, готовьтесь к первому сентября, – директор хитро прищурился, подкручивая ус.

Тоже мне, оратор, прямо Левитан.

Я вышел из кабинета совсем охреневший. Твою душу мать! Я что? Физрук? Да еще с экспериментальным, а вернее – полностью отмороженным классом? Даже факт попадания в прошлое меня не так ошарашил, как моя внезапно начавшаяся педагогическая карьера.

Так-с… Спокойно, Вова, вернее, уже Сашок, не кипишуй раньше времени. Прорвемся… Мне вот интересно, если я не могу сам уволиться, а меня уволить могут? За плохую работу, например? А?

– Александр Сергеевич, – на сей раз меня окликнул женский голос.

Я обернулся, в полосе света посреди коридора, у окна в свежеокрашенной раме, светилась та самая блондинка. Она замерла, картинно изогнув спинку, отчего тесная юбка натянулась на упругих ягодицах. Казалось, черная ткань сейчас лопнет.

– Как вы себя чувствуете? – улыбнулась училка.

Хм… А может, все-таки выдержу я три года здесь? А?..

Подкатываю.

– Великолепно, – отвечаю. – Простите, я тут у вас новенький, имени отчества вашего пока не запомнил.

– Людмила Прокофьевна, – пропела блондинка.

– О, совсем как в «Служебном романе»! – проявил я эрудированность в советском кино.

Хорошо хоть что-то помню.

– Да, – зарделась училка. – Мне все так говорят!

– Но! – Я воздел указательный палец и ее взгляд застыл на мне. – Вы гораздо симпатичнее персонажа!

– Спасибо! – Людмила Прокофьевна сделалась совсем пунцовой. – Вы сейчас в общежитие?

– Да, – признался я, – только дороги туда не помню. Я тут совсем недавно.

– Это ничего, я вас могу проводить.

Ого… В голове мелькнули приятные «пошлости». Неужто – до самой комнаты? К такому развитию интимных событий я привычен, но вот чтобы так сразу, в одна тыща девятьсот восьмидесятом сразу после пули в башку, полученной от голой чиксы в две тысячи двадцать третьем?.. Не слишком ли круто?! Но плохо я знал местные нравы. Честно говоря, я их вообще забыл, хотя когда-то жил в этом времени. Второй раз в одну реку вошел…

– Правда, мне на Ленина, а вам – на Красногвардейскую, но это рядом, – продолжала Людмила Прокофьевна.

Многозначительно киваю, будто врубаюсь в тему, хотя где эти улицы – понятия не имею. Мы движемся вдоль длинного и унылого, как устав караульной службы, школьного коридора. Окна вымыты. Двери классов, пол, стены – все сверкает свежей краской и пахнет скипидаром. Сразу видно, что школу подшаманили за лето. Только все одно – тоска. Хм, а я ведь еще помню «школьные годы чудесные», хотя лет сорок прошло с тех пор, когда я последний раз шатался по такому вот коридору. Пялился на ножки сверстниц и молодых училок, курил за углом и ненавидел завуча.

– Давно вы работаете в школе? – продолжаю я светский треп, чтобы отвлечься от лишних пока воспоминаний.

– Семь лет, – отвечает. – Сразу после педучилища.

– И у вас это… с детства?.. Ну… сеять разумное, доброе, вечное?..

– Вы имеете в виду – желание стать педагогом?.. Нет, что вы!.. Я на биофак МГУ поступала, но по конкурсу не прошла…

Ага, значит, она биологичка… Взгляд невольно задержался на выпуклостях ее юбки. Не идет, а пишет. Захотелось слегка шлепнуть, по старой привычке. Нет, может не так понять… Облико морале… По опыту знаю, что с такими дамами нужно тоньше работать, если хочешь добраться до стадии, когда наутро она наденет твою рубашку…

Блин! Да и о чем я сейчас думаю?! Мне надо как-то педагогическую карьеру налаживать, а я в этом «бизнесе» ни в зуб ногой. Отличник с красным дипломом, бляха. Спортсмен, комсомолец и просто…

И просто неудачник. Разве нет? Не мог я в сынка номенклатурщика попасть, ну или в отпрыска знаменитого писателя, например. Сейчас у них спецпаек, госдачи, путевки в санаторий и прочий сервелатный дефицит. А тут начинающий педагог. Но ничего… С низов начинать – не привыкать. Хотя, сейчас профессия учитель в Союзе – очень даже в почете, насколько я помню. Только зарплата меньше раза в два, чем у простого тракториста.

– Слушайте, Людмила Прокофьевна…

Она потянулась ко мне, как подсолнух к солнцу.

– Да, Александр Сергеевич?

– У вас никаких педагогических учебников не завалялось?.. Люблю, знаете ли, освежить гранит науки…

– Какая требовательность к себе, – с неподдельным уважением произнесла биологичка. – Только после института и снова за учебники… Я вот уже лет пять туда не заглядывала… Посмотрю… Кажется что-то осталось по основам педагогического мастерства, методике внеклассной работы и физическому воспитанию…

– Сгодится! – кивнул я. – Мне забежать к вам за книжками?..

– Нет, ко мне – неудобно, – отрезала она. – Я вам завтра в школу принесу.

Завтра… В школу. Меня даже передернуло от этих слов, от одной мысли, что буду читать теорию педагогики.