Океан для троих (СИ) - Минт Реджи - Страница 70

– Ну вот, с третьего раза. А, между прочим, хвастал, что во всех северных водах лучше всех метает гарпун, – голос сэра Августина, раздавшийся за плечом, был сродни грому небесному.

Дороти обернулась в растерянности, чтобы увидеть самого Августина фон Берга, который старательно обдирал со странного черного костюма прилипшие водоросли и ворчал неизвестно на кого.

– Я думаю, он и с первого раза мог влепить прямо ему в голову, но решил покрасоваться, – продолжил мысль фон Берг. – Эти ребята еще большие хвастуны, чем придворные Его Величества. Правда, не поспорю, этим есть чем хвастаться.

– Астин, ты спас всех! – Дороти ошалело раскрыла объятья, но сэр Августин только отмахнулся.

– Перестань! Мне не понравилось быть собакой, и если бы не твой визит, я бы еще невесть сколько пробегал, нюхая чужие хвосты… бррр… Как вспомню, так ужасаюсь. Так что теперь мы квиты. Я же правильно понял происходящее? Мне же не показалось, и эти парни пытались, как это по-вашему, по-простому “надрать вам зад”?

– Но как ты…

– Я умею слушать людей. Эти северяне без дряни, которая выедала им мозги, оказались неплохими людьми. Не сильно разговорчивыми, но вполне разумными. А требовать многого от варваров… Не могу сказать, что они здорово разбираются в алхимии или математике, но зато с придуманным мной гарпунометателем управляются на раз. И еще их кораблик умеет плавать под водой…

– Ходить, – густой голос раздался сбоку, и на борт “Свободы” забрался светловолосый северянин, которому так здорово досталось на Янтарном. – Сколько раз тебе говорить, Августин сын Вольфа, корабли ходят. А плавает дерьмо у берега.

– Да, и этикет их не самое сильное место, а еще они мертвые, но общению это не вредит, – как ни в чем ни бывало продолжил сэр Августин. – Как понимаю, мы успели вовремя…

– Нет, – ответил за Дороти светловолосый. – Смотри туда! – и он указал на “Холодное сердце”, которое увеличилось в размерах чуть ли не вдвое и теперь сияло ровным сильным режущим светом, точно маяк во льдах.

Дороти присмотрелась и оцепенела.

Доран так и не ушел с палубы. Зато стал выглядеть куда лучше – мертвенная синева исчезла со щек, гнилая язва затянулась без следа, кожа утратила черноту, тени под глазами сгладились, побледнели.

Только вот сами глаза опять заволакивало мертвенной пеленой, а к его лодыжкам от корабельной палубы потянулись свежие паутинки, которые прямо на глазах жирели, пока не становились толщиной с тросы. И тогда рядом вырастали новые, привязывая, приковывая мертвого Дорана к мертвой палубе мертвого корабля.

Две самые смелые паутинки изогнулись, дотянулись до черной кисти руки, сразу же обросли толстым инеем, за ними метнулись еще три, и еще…

А потом Доран посмотрел на Дороти мутными мертвыми глазами и начал поднимать кулак с до сих пор зажатым в нем Рогом Хозяина Океана. Поднял и снова уронил бессильно, но паутинок нарастало все больше, и к чему дело идет, становилось ясно.

Дороти метнулась к варвару, схватила того за руки, мельком удивившись их жару, и попросила:

– Можешь доставить меня туда, к нему на палубу? Только быстро!

Северянин не стал задавать лишних вопросов, но кивнул на шею Дороти, где пульсировало пиявкой Сердце Океана:

– Не прислоняй ко мне его, снова лишит памяти и разума! И держись крепче.

Путешествие с мертвым под водой не тот опыт, который хотелось бы повторить когда-то еще.

Варвар схватил ее руку – точно кандалами сжал, и они ухнули в глубину с борта, сразу погрузившись ярдов на десять.

Сквозь разъедающую глаза соль Дороти успела увидеть затаившийся под самым днищем “Свободы” дракон – он поместился как раз слева от киля, поэтому оказался скрыт от глаз “Лилии”.

Мелькнули водоросли, кракен, который уже прекратил борьбу и теперь лишь слабо трепыхался, когда одна или другая акула, соблюдая страшную очередность, отхватывали от него куски.

Потом вода разом стала холоднее, словно она нырнул осенью в пруд, и почти сразу же под руки легла якорная цепь, а хватка северянина разжалась.

– Дерись храбро, хоть ты и женщина! – напутствовали в спину, и Дороти подтянулась вверх: рывок, другой, и она на борту “Холодного сердца”.

Доран стоял все так же, словно и не замечая незваную гостью – только нитей-паутинок стало еще больше, и новые появлялись все охотнее. Особенно они липли к черной руке, пальцы которой продолжали крепко сжимать Рог.

– Доран, – тихо позвала Дороти, но тот не обернулся, даже не вздрогнул.

Дороти сделала шаг вперед, чувствуя, как не нравится ее присутствие кораблю, как белые паутинки опутывают сапоги, в попытке задержать вторгшуюся на их территорию чужачку.

– Доран! – позвала она еще раз и остановилась в нерешительности, потому что одно дело провернуть все то, что задумала, в воображении, и совсем другое – в жизни, когда твой мертвый возлюбленный перед тобой, а ты не до конца уверена, что поступаешь верно.

А главное – сама не знаешь точно, сработает твой план или нет.

Сейчас вблизи стало видно, что Доран снова изменился: от поглощенной силы своих собратьев он стал выше почти на голову и шире в плечах. Вся его фигура излучала тяжелую мощь. Недобрую мощь.

И первый раз Дороти в голову пришла мысль, что нити-паутинки не только привязывают Дорана к себе, но и сдерживают то, во что он превратился.

Доран чуть повернул голову, просто обозначая, что слышит голос, но отвечать не стал, вместо этого опять начал поднимать руку с Рогом вверх. Дюйм, еще дюйм, еще…

И Дороти поняла, что теперь Доран уже не остановится сам. Что бы ни связывало его и этот мертвый корабль – оно победило, целиком захватив волю, а значит, действовать надо немедленно.

И командор Дороти Вильямс, маленькая Дороти, подруга по самым шебутным играм, которая всегда была рядом, шагнула вперед.

Паутинки, за время раздумий успевшие незаметно оплести ее ноги, попробовали сопротивляться, но сила Дороти все еще была при ней.

Выдирая сапоги из этой липкой белой гадости, она сделала три самых важных шага в своей жизни, а потом одним легким движением разорвала ткань у себя на горле, подхватила пульсирующее Сердце Океана и вдавила его в черную руку Дорана Кейси, разрывая его сделку.

Ту, самую первую. Заключенную с демонским исчадием в алантийском кабаке.

И чуть не умерла за следующие три минуты.

Потому что когда у тебя под ногами только что был корабль, а потом раз – и пустота, и ты летишь вниз да еще пытаешься поймать в воздухе своего друга, который без сознания и плавучестью не отличается от топора, – тут очень сложно не утонуть самой.

Но Дороти сумела пробарахтаться на поверхности, удерживая над водой потерявшего сознание Дорана, до того момента, когда сразу несколько рук ухватили ее за плечи и рванули наверх, в шлюпку.

– Морено, – прокашляла она. – Ты удивительно вовремя.

– Терпеть не могу тонущих женщин, – рассеянно отозвался тот, затаскивая в шлюпку Дорана.

Опасалась Дороти зря – Сердце Океана впилось в нового хозяина с не меньшей жадностью, чем вгрызалось в горло ей самой. Распласталось по черной демонской руке, растеклось по запястью рубиновым браслетом, отделяя человеческую плоть от того, что раньше было туманом, а теперь стало подобием черного дерева. Каменно-твердым, но теплым на ощупь.

– Он теперь живой, этот парень? – недоверчиво спросил Черный Пес. – Точно живой?

– Похоже на то, – Дороти осторожно коснулась шеи Дорана. Кожа была холодной, но там под ней все равно ощущалось биение жизни. – Эти проклятые камушки – мерзость, но иногда плохое и плохое дает хорошее. Очень редко. Если сложить. Я подумала…

– Что Сердце Океана отменит любую сделку?

– Да, – Дороти устало откинулась на борт. – Когда много читаешь – много думаешь. Ведь призраки бороздили здешние воды и раньше, а значит, камни служили им основой издавна, а сирены пришли всего десять лет назад. И с камнями они не связаны. В тех книжках, что ты достал в храме, наверняка говорилось подробнее, жаль я не смогла в них заглянуть.