Океан для троих (СИ) - Минт Реджи - Страница 32

А совсем рядом, через пролив, Дороти горевала о нем, тосковала. Молила богов вернуть…

Совсем рядом Дороти вышла на только что полученной под командование “Свободе” против двух иверских фрегатов разом, победила, а потом сутки заращивала распоротое саблей бедро и два месяца восстанавливала корабль. Что она в море вышла только потому, что надеялась найти… В безумных снах видела его, его улыбку и мачты “Холодного сердца”.

Совсем рядом целых десять лет.

И Доран даже не дал знать, что пусть не дышит, но существует.

Продолжает быть.

Потрясение от этих мыслей оказалось настолько сильным, что, видимо, отразилось на лице, и Морено принял печаль на свой счет.

– У каждого свои недостатки. То, что он мертв, не мешает ему нам помогать. Так что да, я спас Призрака от призрака, и теперь у меня есть призрак-хранитель. Выгодное дельце, как считаешь?

– Он чуть не пришиб тебя столом. Это вместо спасибо? Или у вас так принято? По дружбе? – продолжила пытать Дороти. – Особой радости я не разглядела. Повздорили?

Морено сжал челюсти и сглотнул.

– Не твое дело, женщина.

– О да! Мое дело кивать, когда ты пытаешься навесить мне на уши водоросли… Ха, готова поспорить, что знаю, в чем дело! Это он потрепал “Каракатицу”, – внезапно осенило Дороти, и она даже привстала на локте. – Призрак выломал вам рулевое и почти пустил на дно, но “Свобода” его спугнула. Вот почему мы никого не заметили на горизонте, когда подошли для абордажа, а ведь у вас еще пушки остыть не успели. Что вы такое не поделили, что Призрак подрал тебя, как пес гуся, и ушел в пучину? А ты стерпел? Интересно, Призрака ты тоже предал? Продал кому-то за нечто более ценное ? – добавила она.

Подначка была так себе, но расчет на вспыльчивость оправдался.

Морено снова приложился к фляжке, зло усмехнулся и выдохнул:

– А вот это точно не твое дело, мэм. Не девице, которая все получила только потому, что ей перепало демонской силы, говорить мне, где я не прав. Вот теперь ты обычная, Дороти Вильямс. Нравится быть как все? И если я захочу, то справлюсь с тобой одной рукой. И куда тебе до тех, кто получил под командование корабли за свои заслуги, а не за чужие подарки. Интересно, кто и что продал, чтобы у тебя был такой дар? Или таким как ты все должно доставаться по гребаному праву рождения?

У Дороти от обиды покраснели щеки, и она малодушно порадовалась, что в каюте темно, а Морено продолжил тихо и ровно, но ярости в его голосе было с лихвой:

– Призрак меня не помнит. Не узнает. Будто стерло. Но я ему должен. Даже беспамятному. Ни одна рыба на всех морях не может упрекнуть Черного Пса в том, что он не платит долги.

– Не помнит? Почему?.. Ах да, сирены, – сообразила Дороти. – Твоя сделка. Что было в обмен?

– Неважно. Всяко оно не стоило своего карманного призрака, – цинично заметил Морено. – Он был куда полезней.

Дороти поняла, что тот уперся быком и расспрашивать его про сделку бесполезно.

– Из-за этой игры в молчанку мы уже потеряли мою силу. Гляди, можем потерять еще, – предупредила она, но Морено только пожал плечами:

– Много будешь знать – плохо будешь спать.

– Чтобы все вернуть на свои места, нам нужно поймать призрачный корабль. “Закатную Лилию” или “Грозовую чайку”? Или… Как там называется корабль твоего призрака?

– “Холодное сердце”.

Вроде бы Дороти и была готова, но все равно от этих двух слов заныло под ребрами. Если до этого она сомневалась, то теперь окончательно поняла, что ей не мерещилось. Доран, черный туман вместо пальцев и чудом спасшийся от сирен корабль – все настолько же реально, насколько и то, что она сама теперь вне закона и вступила в альянс с пиратами.

– Ты хочешь поймать корабль-призрак, – продолжил Морено. – Я гляжу, на мелочи не размениваешься. Конечно, брать на абордаж “Каракатицу” без твоей чудо-силы – чистое самоубийство: там не меньше сотни экипажа, а нас всего двадцать. Так что твоя болтливость на Гряде может стоить нам обоим слишком дорого.

Дороти потрогала разбитое лицо, которое и не думало заживать.

– “Каракатица” опережает нас на два дня – пять мы отыграли, проскочив через сирен. Бригантина, если верить болтунам, тащится вслед за ней. Кстати, зачем? На кой призракам сдались Черный Пес, его корыто и его команда? Что им нужно?

– Саммерс сказал, что на бригантине огромный одноглазый негр расспрашивал их о “Холодном сердце”. Похоже, что охотятся они за Призраком, а мы так – подвернулись под горячую руку.

– Интересно, что нечисти надо от нечисти? Впрочем, странность вот в чем: Призрак бережет Черного Пса, а идут-то они не за тобой, а за “Каракатицей”, – проницательно заметила Дороти.

– Не знаю, я тебе не шаман и не колдун. Если “Лилии” мы подгадили, то на кой дьявол “Каракатица” сдалась бригантине, я не знаю. С ними я не цапался. Так что, изобретательная командор, какой план? Потому что времени у нас – крокодил наплакал. Если “Каракатицу” гонят на Темные острова, то день-два – и нам их уже не достать. С Сердцем Океана или без.

– План… пожалуй, есть. Правда, он займет около пары дней или чуть больше, но так как я уверена, что “Каракатица” от Краба уйдет на восток, а не на север – то времени у нас достаточно.

– Для чего?

– Для того, чтобы найти приманку, на которую клюнет большая призрачная рыба, – ответила Дороти и замолчала.

В эту игру с недомолвками прекрасно можно было играть вдвоем.

– И на что мы будет ловить? – мрачно поинтересовался Морено, но где-то за ровным тоном скрывался нешуточный интерес.

– Узнаешь позже.

Морено помолчал, попялился в переборку и наконец взорвался рыком, ухватил Дороти за рубашку и, притянув к себе до неприличия близко, выдохнул в губы:

– Да говори уже, дери тебя демоны в две смены! Почему из тебя каждое слово нужно тащить клещами, Дороти?!

– С кем поведешься, – парировала Дороти, завороженно глядя на то, как черные тени скользят по резким, словно рубленным скулам, а в единственном глазу на дне сверкает отражение пламени. От его желтого отсвета губы почему-то произносили совсем не то, что хотела голова. – Ты говорил, что не умеешь читать? Однако карты ты разбираешь и в навигации понимаешь. Как?

Морено почему-то и не подумал отцепиться от нее, все также держал за отвороты рубашки. От крепкой хватки там, где кожа соприкасалась с кожей, становилось жарко.

– Я запоминаю линии побережий и глубины. На глаз. Для этого мне всякие закорючки не нужны.

– Научить было некому?

– Я неусидчивый. Со жрецами у меня как-то не сложилось. Да и очереди из желающих я не приметил.

– Могу я. Хочешь? – Дороти, следуя уже намеченным вешкам плана, сначала задала вопрос и только потом поняла, что при такой позе, в которой они сейчас находились, звучал он не то что двусмысленно, а пятисмысленно, и все смыслы были один другого непристойней.

И кто бы сомневался в том, что Морено ухватится за самый грязный из них! Он посмотрел в ответ, тяжело, словно взвешивая все свои грехи и размышляя, можно ли добавить еще один. Потом обвел скулу Дороти, сминая кожу жесткими пальцами и, точно через силу, вытолкнул:

– Хочу.

И стало понятно, что тут тоже какая-то ловушка.

И влетели они в нее точно два москита в мед. Одно радует, что вместе.

Потому что Морено наклонился ближе, так что уперся лоб в лоб, и рубашку почему-то из рук так и не выпустил – наоборот, притянул сильнее. И замер, ожидая.

Дороти стало ясно, что удивительным образом, но именно ей решать, куда плыть.

И с кем.

И плыть ли вовсе.

Нужно было понять, как дышать, когда тебе горячо выдыхают прямо в губы. И ждут от тебя невозможного. А если закроешь глаза, то сто к одному увидишь все того же пикового короля, без улыбки в глазах. И две короны. Только зачем закрывать, когда и наяву все то же.

Все сомнения и муть как-то ухитрились сжаться и уместиться в одно мгновение. Дороти все еще раздумывала, взвешивала, стоит ли ее гордость тех секунд, которые она собирается взять себе сейчас, когда сверху резко пропела боцманская дудка, сигналя о пересменке. Мгновение натянулось, точно паутинка, и вот-вот собралось лопнуть.