Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ) - Берг Аруся - Страница 36

— Поверить не могу... — шепчет она, словно в бреду. — Получается, беременна она была действительно от тебя? Давид сказал...

— Сказал, что ребенка Дарина нагуляла? — цежу сквозь зубы, переводя взгляд на лежащего Юсупова-старшего. Он плачет. — Ваш сын — настоящий ублюдок. Назвал бы его иначе, да только... это ничего не изменит. Ни чести, ни совести у него нет. Лучше не подпускайте его к себе. Дарина вряд ли захочет связаться с вами. А я даже настаивать не стану. Потому что будь я на ее месте… — Качаю головой, растягивая губы в подобии улыбки, но ни хрена кроме отвращения к этим людям не ощущаю. — Даже не взглянул бы в вашу сторону. Забыл бы, что где-то далеко у меня есть семья. Семья, которая когда-то растоптала, унизила и вышвырнула. Не поддержала в нужный момент. Семья, б**дь!

Выхожу из палаты, захлопнув за собой дверь. Хреново на душе. С места сдвинуться не могу, чувствуя, как бешено стучит сердце. Слышу, как ревёт мать Дарины, стискиваю челюсти до невыносимой боли в зубах.

П**дец ситуация. Б**дская.

Сажусь за руль, набираю безопасника, дабы убедиться, что Дарина никуда не выходила. Он говорит, что все тихо. И что она в кухне, что-то готовит вместе с прислугой.

Облегчённо выдыхаю, внимательно всматриваясь в свою рожу в зеркале заднего вида. Я тоже ублюдок. Ничем от Давида не отличаюсь. Какой из меня мужик, если просрал семью? Причем собственноручно.

Выруливаю на трассу, еду в офис. Нужно забрать документы, затем поехать домой, поговорить с Дариной. Обсудить разговор с ее отцом. Если она спросит, конечно. Не хочу о них рассказывать. Знаю, что не выдержит и захочет к отцу поехать, несмотря на все подлости своей родни.

Торможу у компании, выхожу из машины. Делами дома займусь. Ночью, когда все спать будут. Тут, в офисе, сидеть не смогу. Как на иголках нахожусь и сконцентрироваться на документах не получается. Все время думаю о Дарине и сыне. Они занимают все мои мысли.

— Чакырбейли! — слышу за спиной голос Абрамова.

Разворачиваюсь, желая придушить его. Он зол точно так же, как и я.

— Какого хрена ты прячешь Дарину? Мне с ней поговорить надо и объясниться! Выставил меня кретином, да? Последним ублюдком, который во всем виноват… Доволен?

— А ты разве не кретин? — Цокнув языком, скольжу по нему изучающим взглядом. Выглядит паршиво. Будто сутками не спал. Под глазами темные круги. Вид усталый, измученный. Конечно, надо же расхлёбывать то, что заварил. Неудивительно.

— Где, я спрашиваю, Дарина? — шипит он сквозь стиснутые зубы, останавливаясь в полушаге от меня.

Оглядываюсь, уверенный, что за нами наблюдают. Но веду себя как ни в чем не бывало. Пусть не думают, что мы с Русланом в ладах, а знают, что он мне действительно враг.

— Какое тебе дело, Абрамов? Она моя жена. Забыл? Проваливай отсюда, пока по морде самодовольной не получил. Я и без того в бешенстве от твоих выходок. Не заставляй устраивать спектакль посреди улицы. Катись к чертовой матери!

— Мне необходимо поговорить с Дариной! — цедит он снова, цепляясь за воротник моей рубашки обеими руками. — Необходимо! Немедленно!

Я усмехаюсь, ни капли не сопротивляясь.

— Мне тоже было необходимо поговорить с ней, Руслан. Ещё полтора года назад. Ты прекрасно видел, как я сгорал в аду. Ты знал, что я хочу ей все рассказать и спрятать. Но практически заставил ее покинуть город. Не позволил мне с ней объясниться, признаться и выложить все как есть. Помнишь? Приятно на своей шкуре чувствовать безысходность? Я точно так же себя чувствовал. Хотел шею тебе свернуть, но, сука, знал, что ты донесешь все Гейдаровым, если я сделаю что-то не так. Гондон ты, Руслан!

— Ситуации разные! Не нужно мне тут ересь всякую нести! Она меня черт знает кем считает. Приукрасил все, да?

— Благодаря тебе меня Дарина полтора года ублюдком считала. Ситуации разные, говоришь? Тут я солидарен с тобой, знаешь ли... Разные... — Я качаю головой, отталкивая Абрамова. Еле держу под контролем рвущиеся наружу эмоции. Ещё чуть-чуть — и морду ему разобью. — Я с женой поговорить хотел. С любимой женщиной, с которой жил в браке несколько лет. Накосячил, хотел исправить ошибку. Но ты усугубил ситуацию, Руслан. Мы потеряли столько времени! Держись от Дарины как можно дальше. Ты понял меня?

— Б**дь! — ревет он, зарываясь пятерней в волосы. — Я же все тебе доложил! Ты знал о ней все! А я даже увидеть ее не могу! Не будь ублюдком, Альпарслан! Не заставляй меня играть иначе! Поверь, я найду другой способ раздобыть информацию о том, где находится Дарина!

— Как интересно! — рявкаю я в ответ. Не получается спокойно реагировать на его слова. Всего один взмах, и Руслан получает по морде кулаком. Отшатывается, в последний момент еле удерживая равновесие, иначе полетел бы по лестнице вниз. — Держись как можно дальше от Дарины. Ты понял меня?! Последний раз предупреждаю. Ты не сможешь ее найти! Никто не сможет!

— Сукин ты сын, Альпарслан. Сам напросился. — Он выплёвывает на асфальт кровавую слюну. — Отныне ничему не удивляйся, Чакырбейли. — Абрамов кривит губы в насмешливой ухмылке. Разворачивается и уходит.

Смотрю ему в спину, чувствуя, как по спине пауками ползет плохое предчувствие. Явно не к добру его появление здесь.

Что он, сука, задумал? И почему перед глазами сразу встает сестра? Альмира... Чер-р-рт тебя раздери, Абрамов!

Утром я проснулась с тяжелой головой. Виски сдавливало с такой силой, что я едва смогла разлепить глаза. А все потому, что всю ночь то и дело ворочалась на неудобном диване. Не могла успокоиться.

Ворох мыслей не позволял уснуть, то и дело окуная меня в воспоминания. Туда, где я ещё не познала вкус предательства и жила, не думая о том, что однажды настанет переломный момент и от меня отвернутся самые близкие.

Но больше всего я думала об Альпарслане и о том, как же тяжело отпускать то, что держало меня все три года брака. Свои чувства и всю ту боль, что он мне причинил. Вновь наполнять себя светлыми эмоциями. Принимать новую реальность и подробности из прошлого...

К такому раскладу я явно не готова.

Встав с кровати, я автоматически иду в комнату, предназначенную для меня. Подхожу к столу, внутри которого вчера ночью нашла свои драгоценности. Открываю задвижку и начинаю перебирать украшения

Каждое из них было по-особенному дорого моему сердцу, но в силу обстоятельств ювелирные украшения пришлось продать... И я бы никогда и ни за что не подумала, что Альпарслан может выкупить их обратно.

«Да и зачем?» — задаю вопрос сама себе и шумно выдыхаю.

Казалось бы, ответ как на ладони, однако поверить в чудо и реальность его слов мне ещё очень сложно. Тяжелые воспоминания и все пережитое давят тяжелым грузом, каждый раз показывая одну и ту же картинку с жестокими словами Чакырбейли.

Это сложно забыть. А уж перечеркнуть — тем более.

Наконец закрыв задвижку, слышу крик сына, доносящийся из его комнаты.

Я тут же бегу в детскую и, открыв дверь, какое-то время наблюдаю за тем, как Каан обнимается с плюшевой игрушкой, то и дело переворачиваясь.

Глядя на него, я тут же успокаиваюсь, отгоняя посторонние мысли, которые мучают меня с ночи. Достаю его из кроватки и обнимаю, вдыхая детский запах. Затем мы вместе садимся на ковер, где лежит большая часть игрушек, и Каан радостно увлекается ими.

За этим всем я не сразу замечаю, что за нами кто-то следит. Повернувшись, я зорким взглядом окидываю ту, что внимательно разглядывает моего сына.

Это молодая девушка двадцати — двадцати двух лет. Она мне кого-то напоминает, и, судя по тому, что одета она неофициально и не в форму, она тоже тут просто живет.

— Какая прелесть, — улыбается она, указывая на Каана. — Очень славный и милый малыш.

Я киваю.

— А вы... — начинаю было, но меня перебивает предупреждающий голос женщины средних лет, с которой я вчера познакомилась. Это та самая домработница. Вчера она помогла мне убрать все вещи.