Гувернантка для капризного принца (СИ) - Фрес Константин - Страница 22

— Снова противиться мне! Вы снова захотели в Башню Откровений, ваше высочество? —

ядовито поинтересовалась королева. — Милочка, не смотрите такими умоляющими глазами. Его высочество упрям и жаден, и своими игрушками он делиться не любит Но вряд ли он ради вас согласится посетить пыточную камеру и снова отведать огненных плетей. Так?

— Попробуйте, посадите, — в тон ей ответил принц — Мне ведь уже не пятнадцать. Я

успокою многих, кто отважится поднять на меня руку. И вас, дорогая матушка, — он усмехнулся, щуря глаза с видом сытого кота, — если уж придется выбирать между жизнью и бесчестьем, я заберу с собой. Да, да, я помню об ошейнике. Но если вы попытаетесь меня за него потянуть, я вас пристукну. Не забывайте, вы говорите не с пастухом и не с камнетесом, а с принцем. И я требую, чтобы вы проявляли должное уважение ко мне, матушка.

Королева молчала.

Ее лицо тряслось мелкой дрожью от бессильной злобы. И ничего сделать со строптивым принцем она не могла.

Эвита сидела ни жива, ни мертва.

«Он меня может отдать, — в панике подумала она. — Вряд ли он захочет снова терпеть побои из-за меня. Себе оставит Виолу, а меня отдаст. Немного покочевряжится для вида, и уступит. В конце концов, я ему никто»

— Простите меня, ваше высочество, — произнесла, наконец, королева через силу.

— Да, я забылась, я действительно не проявила к вам уважения. Вы правы. Нужно было посоветоваться с вами, прежде всего. А уж потом раздаривать ваши вещи.

Простите меня. Простите!

«Вещи! Сама ты вещь, жаба ты трехногая! — кипятилась Эвита. — 0, какая хитрая змея! —

в ужасе подумала она. — Решила подлизаться и уговорить его по-хорошему! Что ж, пакую чемодан и покупаю седло и сбрую в подарок жениху. Он заржет от радости, задерет хвост и навалит кучу прямо на паркет во дворце!

— Я взываю к вашему уму, — продолжала королева. — Вы же хотите прослыть щедрым и сильным монархом в будущем? Вот и уступите ваш трофей лиданийцу.Он будет рад.

Жениться на этой девице — его заветное желание.

— Черт вас дери! — рыкнул принц. — Да вы в своем уме?! Вы не понимаете?! Это же военный трофей! Девка, которую отымела половина моей армии! Подсунуть лиданийцу в королевы... не девственницу?!

— Эй — яростно выкрикнула Эвита.

Конечно, она понимала, что принц старается ее отстоять, выдумать вескую причину, чтоб не отдавать ее новоявленному поклоннику.

Но тактику он выбрал самую поганую» — подумала она со стыдом.

— Что значит отымело? — невинно поинтересовалась малышка.

Эвита сидела багровая до самых ушей.

— Уведите ребенка, черт вас дери! — раздраженно прорычал принц, сверкая глазами. —

Она слишком мала слушать взрослые разговоры!

— что значит отымело?! — не унималась Виола.

Теперь краснеть пришлось принцу.

— Это значит — промямлил он, лихорадочно подбирая слова, — ей слишком много мужчин дарили цветы! В походе. Да.

— Лиданийский принц так ревнив?! — в восторге захлопала в ладоши малышка. —За цветы он тоже будет ревновать?!

— Еще как, — буркнул принц, глянув прямо Эвите в глаза. — Еще как. Вместо вечной дружбы мы можем нарваться на его гнев и обрести в его лице врага... Зато, что она принимала чужие цветы.

«А вот не надо было совать свои тычинки в чужие васильки — яростно подумала Эвита, испепеляя принца взглядом.

— Вот это страсть — прошептала малышка с придыханием.

— Достаточно ломать комедию! — гаркнула старуха. — Цветы. Ты думаешь, я глупа?! Я

сразу об этом подумала. И лиданийцу сказала сразу, что у невесты в вазе могло побывать немало стеблей!

— За своей вазой следите! — яростно выкрикнула Эвита. Но на ее счастье королева не обратила внимания на этот выпад.

— Но он сказал, что ему все равно, — торжествуя, объявила старуха. — Он, кажется, не на шутку влюблен. Он и шлюху возведет на трон и посадит рядом собой. Понимаешь? Он без ума. Он ослеплен. Тебе же надо только придумать, что у него попросить взамен. Он отдаст все.

— Что такое шлюха? — тотчас вклинилась Виола.

Принц побледнел и пошел пятнами.

— Это не королевская столовая, а грязный портовый публичный дом! — рявкнул он.

— Да уведите же ребенка, демоны вас отымей!

— Демоны умеют дарить цветы?!

Принц звонко шлепнул себя по лбу и закрыл лицо руками.

Эвита подскочила с места, сдернула малышку со стула и поспешила убраться, хотя страх и тревога глодали ее.

«что они там решат?! Что?»

Но остаться и слушать препирательства принца и королевы дальше у нее сил не было.

— И вот еще что, — произнесла королева, как только дверь за Эвитой закрылась, — Ты действительно не понимаешь?! То, что эту потаскуху уже щупали, нам даже на руку!

Лиданиец согласен взять ее всякой. Даже с пометом.

— Что?! — принц отнял ладонь от лица и изумленно глянул на мать.

— Ребенок, родившийся у этой девки в законном браке с лиданийцем, будет им принят и объявлен наследником. Понимаешь?

— Не вполне. Куда ты клонишь?!

Глаза старухи страшно сверкнули.

— Возьми ее, — жестко приказала она. — Оттрахай. Посей свое семя. Здоровый ребенок в семье лиданийцев — это ценный дар. Их род вырождается. Дети их не доживают и до отрочества. А если у этой девки родится здоровый сын, да от тебя, то в дальнейшем мы сможем ему раскрыть правду, кто его отец. И земли лиданийцев станут нашими.

Принц молчал, исступленно глядя на мать.

В глазах его бушевал ад.

Отдать эту женщину другому?

Чтобы он назвал ее своей на законных основаниях?

Надел на палец кольцо, а на покорно склоненную голову роскошную королевскую корону?.

От этой картины, встающей перед глазами жутким видением, становилось жарко и душно, словно он стоял посреди пылающего дома.

Отчего-то он думал, что эта прекрасная и сердитая чертовка навсегда останется у него.

Как дорогие четки, которые он любил перебирать, погружаясь в думы.

Как роскошный перстень, что украшал его палец.

Как трофей.

Как законная добыча.

Как прекрасная статуя.

Как любимая женщина, в чувствах к которой он не смел, не мог признаться.

Но мог смотреть на нее каждый день, касаться и втайне любоваться ею, тешить себя мыслью, что она всегда будет принадлежать ему.

Только ему, потому что не найдется храбреца, который осмелился бы оспорить ее.

От запаха ее нежного тела кружилась голова.

Дрожащие бедра девушки под ладонями доводили до исступления. Ее хотелось затискать, измять, упиться ее жалкими стонами.

Сломать ее сопротивление, измучить, истерзать удовольствием, чтобы она шептала слова-признания заплетающимся языком.

Чтобы с воем сама насаживалась на его член, чтобы скорее кончить и прекратить пытку, выбивающую из нее откровенные животные экстатические вопли.

Хотелось терзать ее, чтобы под любовной пыткой выбить у нее самые откровенные, самые потаенные признания.

«Хочу тебя».

Эти два слова, произнесенные ее разгоряченными губами, он хранил в памяти, как драгоценный алмаз.

Снова и снова повторяя их про себя, он ощущал, как возбуждение кружит его голову. Как кровь пульсирует в висках, дышит горячей страстью, от которой хочется сорвать одежду и снова прижаться к ее голому влажному телу.

Жадно взять ее, сминая ладонью мягкую кожу на бедрах.

Впечатать в ее стонущий рот поцелуй, оттрахать ее языком в рот, стиснуть в объятьях чтобы всем своим существом почувствовать — она моя... моя.

Снова и снова он вспоминал покорно разведенные перед ним колени, стыдливо раскрытое перед ним лоно и дрожащий, полный удовлетворения голос, которым девчонка выкрикивала сладкую муку, когда он касался ее мокрого, жаждущего тела языком.

Ее лоно узкое, мокрое, горячее. Стискивает член до боли, до сладкой, головокружительной боли.

Хочется вдалбливаться в это податливое тело еще и еще, до безумия.

Ее возбуждение, такое искренне, такое свежее, волновало его кровь сильнее собственного.