Зловещие истории (сборник) - Ли Танит - Страница 32

— Во мире я мудрая дева. Но здесь, в доме моего родственника, я словно ребенок. Помоги мне спуститься на землю, сэр рыцарь.

Седревир спешился и, взяв её на руки, спустил на землю.

С опасением, однако помня о цели своих поисков, он последовал за девой в большие ворота замка, который вырос из земли.

День и ночь оставался Седревир в Замке Земли и Огня гостем неведомого хозяина. Но дневной свет с трудом пробивался через окна, больше похожие на амбразуры, закрытые стеклами, тонированными с помощью киновари. Внутри же замка постоянно горели факелы и свечи. Это было место, где всегда было тепло и по стенам прыгали здоровенные тени. Слуги замка всегда были наготове и выполняли любую прихоть Седревира, словно он находился на своей собственной земле. В этом, казалось, не было ничего необычного. И хотя они говорили о чем угодно — гость-рыцарь не расспрашивал их. В конце дня, когда алый закат раскрасил окна, к Седревиру пришел рыцарь в красной кольчуге и приветствовал гостя согласно принятому этикету, а потом попросил спуститься в пиршественный зал.

Вместе они прошагали по бесчисленным широким лестницам из полированного базальта, прошли коридорами и залами, залитыми красным светом заходящего солнца, пока Седревир не решил, что они давно спустились под землю. Однако он не сделал никаких замечаний по этому поводу, а Красный рыцарь тоже так ничего и не сказал.

Наконец последняя ступенька осталась позади, и перед ними оказалась дверь, которая сама собой открылась при их приближении. А за дверью лежал сад, необычный и загадочный. Ни один лучик дневного света никогда не касался растений этого сада, сокрытого глубоко под землей. Посреди него был большой бассейн черной воды, из которой исходил странный свет. На воде покоились белые лилии, а иногда в темноте мелькали золотые плавники рыбок. Дорожки в саду были выложены опалами и бледными огненными камнями. Травы и цветы росли. Но у них не было никаких оттенков запахов. Над всем садом нависал высокий розовый куст — настоящее дерево, и все розы на нем были малиновыми. Но, когда они подошли к кусту, Седревир увидел, что розы сделаны из рубинов, гранатов и шпинелей.

А за этим деревом-кустом скрывалась еще одна дверь.

Они вышли из одного зала и встали на пороге следующего. Миллион свечей горели над столами, покрытыми тканью из золота, и их отблески играли на драпировках, отделанных кристаллами и драгоценными камнями. Но в зале никого не было, и Седревир почувствовал, что его окутывает пыль столетий. Когда он подошел ближе, черная крыса проскользнула между драпировками.

В дальнем конце комнаты на плитах сидела Меласинд. Она была одета в желто-алое платье, и её волосы украшали бесцветные цветы из сада. На коленях у неё была миска из агата и костяной нож, она плакала. Седревир подошел к ней и опустился перед ней на колени.

— Госпожа, почему вы так горько плачете? — поинтересовался он.

— Господин, род мой болен, — ответила Меласинд. — Только эта чаша, наполненная кровью девственницы, может излечить его. Видишь, я нервничаю, потому что боюсь.

Седревир нахмурился. А Красный рыцарь, стоящий у него за левым плечом, сказал:

— Это так она говорит вам. Сам Господь этого царства нанес эту печальную рану. Она не заживет. Только девственная кровь сможет заживить эту рану, и то лишь на некоторое время.

— Не спрашиваю у вас ни о характере раны, ни о том, как она была получена, — заметил Седревир. — Голос судьбы, крик или шёпот, всегда будет услышан в таком путешествии, как моё. Моя клятва также касается целомудрия. Я никогда не имел близости с женщиной и никогда не ублажал свою плоть. Я девственник точно так же, как этот ребенок, но намного сильнее. Поэтому без опасений я могу предложить вашему господину свою кровь. Ибо моя душа под надежной защитой.

Рыцарь в красном поклонился очень низко:

— Он с благодарностью примет ваш подарок, — проговорил он. И он вышел из зала. Но девочка не сводила с Седревира взгляда.

— Вы должны проследить за мной, — сказал он. — Когда все будет сделано, возьмите шарф и перетяните его крепко. Теперь дайте мне чашу, но, если хотите, можете отвернуться и не смотреть на то, что я делаю.

Потом Седревир вскрыл вену на левой руке костяном ножом, и наполнил агатовую чашу своей кровью. Когда дело было закончено, девочка подбежала и крепко сжала его руку, не глядя на рану. А потом окунула палец в кровь.

— Вы должны вручить эту чашу сами, — объявила Меласинд. — Я отведу вас в палаты милорда.

Седревир чувствовал легкую слабость от потери крови, и вспомнил, как лежал в потоке после гибели дракона, и вновь услышал пение воды, но оно ничуть не напоминало то пение, что он слышал под озером.

— И где твой господин лежит? — спросила Седревир. — В одной из огромных башен замка?

— Нет. Он находится ниже нас, здесь.

Седревир последовал за девой, в то время как она несла чашу светлой крови, и её шаги были быстрыми и легкими, а его медленными и менее радостными.

Она повела его через узкую дверь и дальше по широким и уходящим вниз ходам, которые освещались только факелами вставленными в стены. А потом неожиданно Седревир понял, что они идут по природным пещерам, где-то глубоко под землей. Вскоре все коридоры остались позади, и вышло так, что они шли через сияющую темноту вечной ночи. Однако рыцарь не мог сказать, куда они идут, хотя странное красноватое свечение исходило от агатовой чаши.

Вскоре Меласинд перевела его через мост из кремния, под которым где-то далеко-далеко внизу с ревом неслась невидимая река. С другой стороны моста протянулась гранитная стена, в которой была прорезана дверь из тусклого металла. Сейчас она была чуть приоткрыта. Через эту щель и проскочила девушка со своей кровавой ношей, и Седревир отправился вслед за ней.

В первый момент рыцарю показалось, что он ослеп. И хотя свет не выходил из щели двери, в помещении по другую сторону её всё сверкало. Откуда идет свет, Седревир различить не мог. Но зато он отлично разглядел сокровища, которыми было завалено все помещение. Даже самые богатые из королей мира были нищими на фоне таких богатств.

— Проходите, следуйте за мной, — распорядилась Меласинд и повела рыцаря между холмами и вдоль горных склонов — груд золота, пирамид из монет, цепей и бочек с коронами, мечами и кольцами, а также всевозможной мебелью, набитой золотыми изделиями.

Они прошли, и вибрация их шагов потревожила горы сокровищ и по горам золота заскользили серебряные потоки, загремели, скатываясь, драгоценные камни. Однако проходя мимо этих несметных богатств, Седревир даже не посмотрел на озера сапфиров, груды изумрудов, напоминающих зеленеющие сады, кучи рубинов, горящих кроваво-красным, словно кипящих и прошитых молниями. И посреди этого, как дракон, охраняющий клад, на подушках из шелка лежал человек. Он был гигант, в черной броне. Лежал он так, что пяди его голос, затмевая золото, текли по шелку, словно огонь. Тогда Меласинд вскрикнула, побежала по озеру драгоценностей, а когда оказалась рядом с гигантом, склонилась над ним. Через мгновение она снова позвала Седревира:

— Пойдемте, сэр рыцарь.

Седревир прошел следом за ней по драгоценностям, и когда добрался до гиганта, посмотрел ему в лицо. Это было безобразное лицо, такого уродства, что ни один человек не мог посмотреть на него не содрогнувшись. Ибо дело тут было не в плотском уродстве, а во внутреннем ужасе, от которого рыцаря всего аж перекрутило. Тогда глаза чудовища открылись, и лицо превратилось в маску бесконечной агонии, которая так никогда не закончится.

— Так вы и есть тот самый рыцарь, — проговорил павший, и в его голосе не было сожаления. Камень и металл, кожа и кости, сердце и разум — все сплелось воедино в этом вздохе. — Видите, чем я обладаю. Видите, все это мое, — сказал Владыка замка Земли и Огня. — А теперь этот ребенок должен дать мое лекарство. Я благодарю вас за ваше милосердие, сэр рыцарь. Скажите, смогу ли я теперь выпить?

— Пейте, но я отвернусь, — объявил Седревир и, опершись на рукоять булавы, выступающую из озера драгоценных камней, он прикрыл глаза рукой.