Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 41

Я подвигала челюстью туда-сюда, стиснула зубы, проверяя, не прострелит ли болью сустав.

— Не болит. Спасибо.

Он больше не касался меня, но и взгляда хватало, чтобы сердце снова заколотилось.

— Ты за этим шла?

— Да. — Сама не зная зачем, я добавила: — Я не хотела никого беспокоить. Алек настоял.

— В другой ситуации я бы сказал, что он настоял совершенно правильно, но сейчас… — Родерик покачал головой. — Неловко вышло.

— «Неловко»? — вырвалось у меня. — По-моему, это называется по-другому.

Прикусила губу. Он ничего мне не обещал. Значит, у меня нет права его упрекать. Да в конце концов, хоть одного бабника перевоспитал скандал? Все, что мне нужно сделать, — уйти, завтра перед физподготовкой вернуть его подарки и забыть о нем. По крайней мере постараться забыть.

— Спасибо, что помог. Я пойду, скоро пара.

Я шагнула к двери, и шаг этот дался так тяжело, словно мне к ногам привязали камни.

Но ведь Родерик сказал, что они не вместе с весны!

— Нори, выслушай меня. Пожалуйста.

Я обернулась. Не могла не обернуться.

— Я понимаю, что выглядело все это… — Родерик взъерошил себе волосы, словно так ему было легче думать. — Нори, за все время нашего знакомства я не сказал ни слова неправды. И я не назвал бы тебя своей девушкой, если бы ухаживал за другой.

— Правда? — выдохнула я и тут же обозвала себя дурой. Чего я ожидаю услышать? «Нет, вру, на самом деле у меня семьсот жен, триста наложниц и дев без числа»?

— Правда, — без тени улыбки ответил он.

— Но…

— Поверишь ли ты, если я скажу, что не ожидал и просто не успел увернуться?

Против воли я представила, как Корделия гоняется за Родериком, раскинув руки и вытянув губы трубочкой, а тот убегает, уворачиваясь. Хихикнула, но смешок вышел невеселым.

— Я очень хочу поверить, — прошептала я.

— Я ухаживал за Корделией, это правда. Потом барон Хардинг сделал ей предложение, она его приняла, на этом все, что было между нами, закончилось.

Кажется, мне никогда не понять этих знатнюков. Крутить с одним, выйти за другого, и вроде как никто не в обиде.

— А что между вами было? — не удержалась я.

Родерик покачал головой.

— Извини, но это останется между мной и Корделией. Мне двадцать четыре года, я мужчина — неужели ты думаешь, что у меня нет прошлого? — И, прежде чем я сникла, добавил: — Но прошлое на то и прошлое, чтобы там и остаться.

Он обнял меня, и я не стала вырываться.

— Все закончилось еще весной, Нори. — Родерик коснулся губами моих волос. — Сейчас есть только ты. Только ты, слышишь?

Я тихонько вздохнула. Сейчас… а дальше?

— Что будет дальше — не знаю, — ответил он, словно мог читать мысли. — Но в любом случае обманывать тебя я не стану.

Я ткнулась лицом ему в грудь. Думать, что будет дальше, не хотелось, весь мир будто замер.

— Согласие на вечер в силе?

Я кивнула, не поднимая головы. Хотелось и дальше прижиматься к нему всем телом, греясь в объятьях. Родерик качнулся, словно баюкая, погладил меня по волосам. Я отстранилась, заглядывая в его лицо, и он коснулся губами моих губ, легко, точно бабочка крылышками.

— Время, — шепнул он.

Я тихонько вздохнула, отстраняясь. Родерик открыл портал, протянул руку.

— Пойдем. Не бойся.

Я и не боялась. Вложила свою ладонь в его и шагнула в свет. Чтобы через миг очутиться где-то на задворках. Земля качнулась под ногами, закружилась голова, я пошатнулась, но Родерик придержал меня за талию.

— Это задний двор корпуса боевиков, здесь мало кто бывает, — пояснил он прежде, чем я успела оглядеться как следует. — Не хочу лишних вопросов.

— Умение открывать порталы — это ведь редкий дар? — уточнила я.

— Не дар. Навык. Но действительно редкий, и в университете этому не учат. Просто у меня были хорошие наставники.

Все еще обнимая меня за талию, Родерик провел к неприметной двери, за которой обнаружился короткий коридор. Выйдя из него, мы оказались на лестничной площадке.

Алек оттолкнулся от перил, на которые облокачивался. Протянул мне сложенный лист.

— А вот и вы. Нори, это тебе, а это передашь Феликсу.

— Что это? — спросила я, не торопясь разворачивать. Чуяла, что ничего хорошего в записке быть не может, если вторая предназначалась Феликсу.

— Рейт со мной не делился, а я не заглядывал. Но насколько могу судить — предписание явиться к нему сразу после пары. По крайней мере вслух он просил передать именно это.

Я развернула лист. Да. Одно предложение и размашистая подпись тем же почерком, каким было написано направление к целителям. Я мысленно поежилась. Похоже, у меня тоже редкий навык: влипать в неприятности по десять раз на дню.

Я потерла челюсть, хотя та уже не болела.

— Спасибо.

— Было бы за что, — усмехнулся Алек. — Беги, пока не опоздала.

Родерик хмыкнул, правда, я не поняла, по какому поводу. Расспрашивать не стала — некогда. Обернулась к нему.

— Спасибо, что проводил. И за лечение тоже.

Хотелось коснуться его руки, но под пристальным взглядом Алека это было невозможно, и потому я только улыбнулась, и ответная улыбка согрела меня.

— Род, задержись на пару минут, — сказал Алек Родерику.

Опять эти двое что-то решают за моей спиной. Но опаздывать было нельзя, поэтому я поспешила наверх, спиной чувствуя две пары глаз.

— Подождать не может? — поинтересовался Родерик. — Я тороплюсь.

— Без тебя не начнут, — ответил Алек, а потом их голоса перестали до меня доноситься.

Родерик

Алек взял быка за рога, едва их накрыл купол тишины:

— Может, перестанешь девчонке голову морочить?

— Может, перестанешь крутиться рядом с моей девушкой? — тоже не стал разводить политес Родерик.

— Нори — своя собственная девушка.

Да. Своя собственная и вправе сама решать, с кем ей быть и от кого принимать подарки. Вот только при одной мысли, что она может так же доверчиво прижиматься к кому-то другому, что эти серые глаза так же затуманятся после чьих-то чужих поцелуев, разум застилала кровавая пелена.

Он же всегда считал ревность уделом неуверенных в себе неудачников, так что с ним творится?

— Хорошо, втрескается она в тебя по уши, дальше что? Она-то не Дафна, своего ребенка в помойный ящик не выбросит, только никому от этого лучше не будет.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Родерик.

— За парня, за которым все шесть лет в университете тянется шлейф разбитых девичьих сердец. Зачем тебе еще один трофей?

Не трофей. Никогда он не собирал такого рода трофеи. Но оправдываться Родерик не собирался.

— Мои отношения с барышнями — мое дело, Алек. Ни одна не скажет, будто я ее обесчестил.

— Конечно, не скажет, — нехорошо усмехнулся тот. — Кто станет собственным языком рыть себе могилу? Тем более что барышни с целительского знают, как исправить дело, если намечается свадьба, а барышни с других факультетов — к кому из них обратиться, чтобы никаких слухов не пошло.

— Еще слово в том же духе, и я ударю.

Нет, ему не был чужд зов плоти, но это не значило, что нужно тащить в постель каждую, кто ему симпатичен.

Каждую, кто бросит призывный взгляд или начнет осаду по всем правилам. Он давно научился видеть все эти уловки, превращавшие барышню в хищный цветок, поджидающий добычу. Порой они забавляли, порой раздражали, чаще оставляли равнодушным. Корделия была единственной студенткой, которой он позволил себе увлечься. Ошибкой, потому что он действительно ни одной не мог обещать свадьбы. Скорее всего, жениться ему придется, учитывая государственные интересы, и потому Родерик намеревался увиливать от брака так долго, как только возможно.

— Род, лицемером ты не был никогда. Мы оба мужчины, и оба знаем, что объятий и поцелуйчиков очень быстро становится мало. Слишком мало.

— Повторяю, мои отношения с барышнями — мое дело.

— Ты ведь на ней не женишься. Ты не из тех, кто женится, потому и Корделия тебя бросила.