Выбери любимый жанр

След «Семи Звезд» - Чернецов Андрей - Страница 43


Изменить размер шрифта:

43

Кабак был не очень. Так себе. Даже дрянной. Или это Ивану просто показалось от дурного настроения, и заведение было самым что ни на есть обычным?

Может, и так, да поди ж теперь разберись, когда на душе сделалось гадко. А ведь всего-то и увидал, что двух собак, неспешно трусивших вслед за ним вдоль по улице. Эка невидаль – собаки. Но вот в чем загвоздка: псы были рыжей масти. Точь-в-точь такие, как на постоялом дворе Клопа. И до жути напоминали тех, что напали на его кибитку под Ферапонтовым монастырем.

Цыкнул на них, чтоб отвязались. Да где там. Ощерились, окаянные, и глазами посверкивают. И снова непривычно молчат, будто кто им языки урезал. Поднял со снегу палку, погрозил зверюгам, а потом и кинул. Не попал. Им же все едино. Бегут себе и бегут, не приближаясь вплотную, но и не отставая.

Шастнул в первый попавшийся трактир. Уселся за дубовый стол у стены.

Грязно, неуютно и не людно. Совсем не то, что ему было надобно. Однако ж идти назад, на улицу не хотелось. Так что пришлось довольствоваться синицей в жмене.

Тут же подлетел слуга и спросил, чего господин хороший изволит. Услышав, что всего-навсего косушку с соленым огурцом, паренек сделался скучным: невелик навар будет. И все же поторопился принести испрошенное. Поставил перед посетителем и, отойдя шага на два, хмыкнул себе под нос. Немужской заказ. Такому здоровому детине да какую-то косушку. Полчарки – это ж на один, много, на два глотка. Сей же фертик вертит рюмку в руке, нюхает, зачем-то на свет смотрит. Будто какое дорогое заморское вино пьет. Или кофей. Странный барин.

У Ивана же просто пропал аппетит на выпивку. Раз, и отрезало. Больше того, самый запах вызывал отвращение и тошноту. Он раз за разом подносил водку к устам и снова и снова ставил шкалик обратно на стол. Надо бы чего порезче, чтоб прочистило, а не задурило ум.

Щелкнул перстами, подзывая полового.

– Нет ли квасу?

– Как не быть? – изобиделся малый. – Какого изволите?

– Мне бы остренького такого, смекаешь? Больно голову ломит…

– Клюквенный… – прищурив глаз, порылся в памяти юноша, – с хреном. В нос так и шибает. Не хуже какого венгерского.

– Давай!

Пригубив из немалой кружки напиток, Барков блаженно крякнул. Самое то. Стал жадно пить большими глотками, ощущая внезапный прилив сил и бодрости. Вот же чудодейное зелье! И кто его только придумал на радость людям?

На душе полегчало. Теперь можно и водочке уважение оказать.

Только взялся за стеклянную тонкую ножку рюмки, как кто-то загородил ему свет. Вот некстати!

Резко повернулся, чтобы дать нахалу отпор, да так и замер с открытым ртом. У стола, переминаясь с ноги на ногу, угрюмыми черными стражами стояли Козьма с Дамианом.

Ох, воронье поганое! Сами на рожон полезли. Оно, конечно, куражу для не мешало бы пару чарок пропустить. А то с кружки квасу какой боевой пыл? Ну, да ничего.

– Пойдем, выйдем, – кивнул головой на дверь Дамиан. – Поговорить надо.

Вот охальники! Вот рожи бесстыдные!

– Надо, так надо! – полез из-за стола Иван.

Вина и пива покровитель,
К тебе стремится шум гудка,
Трактиров, кабаков правитель.
И ты, что борешься с носка,
Боец кулашной, и подъячий —
Все купно с алчностью горячей,
Разбитой кулаками в пух;
К сей красной песне преклоните
И громкой похвале внемлите,
Что мой воображает дух.

– Ну-ка, робяты, бросьте свои цепки, – едва выйдя на порог, потребовал от монахов поэт. – Давайте по-честному, на кулаках.

Юноши переглянулись.

– Кому говорю? Наземь, живо! Не заставляйте меня обнажать оружие противу лиц духовного звания!

Иноческие посохи полетели на снег. Вслед за ними отправилась и Иванова шпага.

– Ух! – ажно заколотило петербуржца от лихой удали. – Держись, братие!

С разгону налетел на того паренька, что был к нему поближе, и пребольно стукнул его рукой по загривку.

Противник, даром что хлипок на вид, на ногах устоял и ответил нападающему приличным ударом под дых.

– Хек! – крякнул Барков. – Силен, ворюга!

И ногой под зад. Да кулаком в ухо.

Так-то, полежи малость. А мы пока со вторым погуторим.

– Что, тати, это вам не в чужих шкафах с сундуками рыться!

В глаз, в глаз ему!

– Да ты что ж, морда долгополая, царапаешься, словно баба? Или драться по-мужски не обучен?

Ой, нет, ошибочка вышла. Таки что-то умеешь…

В ушах зазвенело, кровь закапала из рассеченной губы. Господин копиист сплюнул.

Тут и первый монашек очухался. Зашел со спины и обхватил Ивана ручищами, не давая пошевелиться. А его собрат принялся охаживать поэта. Да все чудно как-то. Несильными пощечинами. Как будто пытался в чувство привести. И привел! В еще больший раж и задор.

– Береги-ись! – взвыл лесным зверем Ваня, вырываясь из тисков.

Его руки заработали мельничными лопастями, нанося удары налево и направо. Какой там кистень! Оно и кулачьем справиться не хуже любой гирьки можно.

Хрясь, бац, шмяк!

Шальная сила так и перла наружу. Вместе с ней выходили лютые думы, невеселые мысли.

Так скоро и весь запал улетучился, словно пар из остывшего самовара. Тяжело дыша, Иван Семенович оперся спиной о стену кабака.

Странно. Бил, колотил, а этим как с гуся вода. Утерли разгоряченные лица снежком и глядят исподлобья. Но не с гневом, а с жалостью.

– Отошел малость? – тихо вопросил Козьма. – Тогда следуй за нами.

– Владыка тебя кличет, – добавил Дамиан.

Источник благостей столиких,
Вдруг составляя брань и мир,
Из малых делаешь великих,
Меняешь с рубищем мундир;
Дородством иногда и туком
Или по ребрам чистым стуком
Снабжаешь всех, кто чтит тебя:
В сей краткой песне долг последний
Тебе отдавши, всяк безвредный,
Да будет Бахуса любя…

– А я как раз к вам направлялся, владыка, – приняв архипастырское благословение, более походившее на попытку оттолкнуть его прочь, разулыбался Ваня.

– Видишь, каково у нас мысли-то сошлись, – делано удивился Варсонофий. – С чего бы это?

Вздохнул.

– Ты лучше скажи, зачем моих слуг отходил, злыдень? – прищурил он хитро око.

Несмотря на сердитые слова, в его голосе не было гнева или упрека. Так, одно веселое любопытство.

– А чего они?.. – боднул головой Иван. – В моих вещах рылись, следят…

– По моему слову то было сделано, – не стал ни от чего отпираться архиепископ. – Послушание у них такое.

– Хорошо послушание! – фыркнул поэт. – И, главное, за что?

– В проклятую часовню за каким… почто лазал? – выстрелил вопросом владыка.

Тон уже был сердитый.

Иван напрягся. Откуда про то преосвященному ведомо стало? Уж не сорока ли на хвосте принесла?

Попробовал отмолчаться. Потупился, заковырял носком сапога пол.

– Экий неумный, – подпер полную щеку рукою Варсонофий. – И зачем нос суешь, куда не надобно? Впрочем, не один ты таков…

И вдруг к вящему изумлению молодого человека прочел с выражением:

О ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободрены
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

Вот это да! Князь православной церкви читает наизусть оду Ломоносова. И впрямь новые, небывалые времена! Просто нет слов.

43
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело