Свет во тьме. Черные дыры, Вселенная и мы - Фальке Хайно - Страница 10

Каким бы нелепым ни казалось нам сегодня подобное представление о Вселенной, оно просуществовало около 1 500 лет. Лучшие астрономы как в древних Китае и Индии[26], так и в исламском и в христианском европейском мире считали эту модель Вселенной правильной – до тех пор, пока Николай Коперник и Иоганн Кеплер не произвели в представлении о Вселенной настоящую революцию. Тогдашние богословы были сведущи в математике, и их успехи в занятиях ею в какой‐то момент привели к тому, что авторитет древних философов перестал довлеть над ними.

Несколько лет назад я был в рабочей поездке в Пекине и принимал участие в двадцать восьмой генеральной ассамблее Международного астрономического союза – МАС. Тысячи астрономов со всего мира съехались туда, чтобы обсудить результаты последних научных исследований и принять важные решения – в частности, о присвоении названий небесным объектам. На этом форуме местный ученый-историк прочитал лекцию по истории астрономии в Китае. Оказывается, китайские астрономы наблюдали небо тысячи лет и даже в древние времена могли рассчитывать на существенную финансовую поддержку. Результатом их многолетних систематических наблюдений стала поражающая воображение база данных, которая используется до сих пор. До XI и XII веков нашей эры китайская астрономия была намного более развитой, чем астрономия на Западе. Тем не менее, по словам историка, в Китае в то время не нашлось ученого со знаниями математики уровня Коперника или Кеплера. Китайские астрономы не смогли воспользоваться своими наблюдениями в полной мере.

Кто‐то в аудитории спросил: “Почему?”. “Возможно, это было связано с их мировоззрением”, – предположил спикер. В то время как на Западе многие ученые начали искать научное объяснение тайнам неба, в Китае сосредоточились главным образом на области сверхъестественного. Мир являл собой сложную систему, небеса полнились духами и мифическими существами. Все было так переплетено и запутано, что китайские представления очень сильно отличались от господствовавшей на Западе идеи единого, далекого и всемогущего Бога-Творца[27]. Для китайских астрономов вопрос о том, что заставляет звезды двигаться, не имел смысла. На Западе же древние политеистические верования, напротив, все больше и больше уступали место монотеистическому иудеохристианскому мировоззрению, хотя суеверия и языческие верования (вместе с астрологией) так никогда полностью и не исчезли.

Для иудаизма также была характерна рациональная аргументация. А толкование Торы, священной книги, велось путем сбора скрупулезных доказательств, построения логических умозаключений и в ходе ожесточенных дебатов. Интересно, что, в отличие от других религий, в еврейской традиции астрономическая концепция мира не играла особой роли. Хотя эта традиция и развивалась на фоне накопленных к тому времени на Востоке (включая Вавилон, Грецию и владения Римской империи) знаний о космосе, в истории сотворения, о которой говорится в первой книге Библии – книге Бытия, – Солнце, Луна и звезды низведены до уровня просто “светил”. В этой грандиозной истории, рассказанной в самом начале Ветхого Завета, наш современный мир возникает постепенно – шаг за шагом. Время разделено на отрезки длиной в день; в первый день возникает свет, затем вода обособляется от суши, и наконец появляются растения, животные и человек. Светила в небе возникают не в начале творения, а где‐то в его середине. Тем самым как бы специально принижается их значение: они – не божественные существа и нужны в картине мира только для того, чтобы даровать нам время, отделив день от ночи. Бытие описывает в высшей степени рациональный мир, очищенный от магии. В библейской истории сотворения мира чудеса – скорее редкие исключения.

Для нас, воспитанных в иудеохристианском мировоззрении, в природе нет ничего сверхъестественного. Она не имеет собственной воли и создана единым Богом, который есть творец и источник всех вещей и который всегда был, всегда есть и всегда будет. В этой концепции мы обнаруживаем краеугольный камень современного естествознания, а именно – способность опираться на набор принципов, лежащих в основе природы. Только когда вы принимаете это исходное предположение, наука становится осмысленной.

Мы снова и снова читаем о том, что вера и наука находятся в состоянии вечной борьбы, но на самом деле это миф[28], который искусственно насаждается в эпоху начавшейся в XIX веке секуляризации. Нынешние историки придерживаются гораздо более взвешенной точки зрения[29]. Науки долгое время развивались не как самостоятельные дисциплины, а как разделы теологии, и средневековые монастыри являлись оплотами знания и образования. Университеты создавались с благословения церкви. Многие крупные ученые получили богословское образование, были глубоко набожны и часто даже служили в храмах. Церковь, однако, претендовала на последнее слово в вопросах толкования явлений во всех областях науки, и в XV и XVI веках это стало приводить к все большему числу конфликтов. К тому времени умами людей давно овладели идеи Ренессанса и Реформации, которые коренным образом изменили, можно даже сказать – революционизировали их представления о мире и роли личности в нем.

Космологическая революция началась в 1543 году с новой простой космологической модели (хотя, конечно, абсолютно новой она не была), предложенной прусско-польским каноником Николаем Коперником. В ней Солнце сдвигалось к центру космоса, а Земля вращалась вокруг своей оси и, как и все другие планеты, обращалась по орбите вокруг Солнца. С математической точки зрения эта модель выглядела убедительно, однако настораживало то, что, согласно идее Коперника, Вселенная должна была быть намного больше, чем считалось ранее, а Земля должна была вращаться с огромной скоростью. Если бы мы действительно вращались с такой головокружительной скоростью, разве бы мы этого не заметили?

Чтобы новая модель получила признание, потребовалось много времени. Даже ученые-современники Коперника, независимо от того, являлись ли они священнослужителями или проводили свои исследования в светских учреждениях, имели веские основания сомневаться в ее правильности. Видный датский астроном Тихо Браге не верил в великую таинственную силу, заставляющую мир вращаться, но при этом знал, что птолемеевская модель космоса не может быть точной. Браге, превосходно владевший искусством проведения наблюдений, оставил после себя ценнейшие записи, а Иоганн Кеплер, немецкий математик и астроном, впоследствии использовал их для вывода своих знаменитых законов движения планет. Изучая данные Браге, Кеплер понял, что планеты обращаются вокруг Солнца по эллиптической, а не по круговой траектории, причем движутся они тем быстрее, чем ближе находятся к Солнцу. Кеплера, стремившегося отыскать в космосе божественную красоту и гармонию, изящество собственных математических уравнений приятно удивило еще и в богословском смысле – ведь они отражали замысел Творца, подобно тому, как эскиз будущего здания отражает замысел архитектора.

Наиважнейшие измерения, сделанные Браге, стали, вероятно, последним великим достижением в астрономии, осуществленным без использования телескопа. Телескоп был изобретен в начале XVII века талантливым голландским оптиком из Мидделбурга[30] и предназначался для мореплавателей – но итальянец Галилео Галилей решил направить его на звездное ночное небо над Падуей. Когда в 1610 году Галилей открыл первые спутники Юпитера, эта новость вызвала бурные споры как в Италии, так и по всей Европе. Сам же ученый еще больше уверился в правильности модели Коперника, поскольку тот факт, что вновь открытые спутники обращаются вокруг Юпитера, определенно доказывал, что не все небесные тела движутся вокруг Земли.