Довлатов. Сонный лекарь 2 (СИ) - Голд Джон - Страница 21

Всё так же неотрывно глядя в глаза Йозефа, парнишка махнул на угол комнаты.

— Видите тот стеклянный шкаф в углу? Он не заперт, Йозеф. Там даже есть уже готовый шприцы с лекарством. Вколите один и боль уйдёт… на время. А если два, то вы сразу встретите свой конец. Во всех палатах сего крыла госпиталя так же.

Смерть в облике парнишки приблизилась к лицу Йозефа так, что он услышал его отрывистое дыхание.

— Несправедливо, правда? Тот ублюдок на небесах даровал вам смерть в мучениях. В полнейшем одиночестве, в им же забытом месте! В темноте, в холоде, где окутывает лишь чувство безнадёги и тоски. Вас-с-с, человека, дожившего до своих отнюдь не юных лет, лишают вашего же права на продолжение жизни… Существования, если быть точнее. Ведь грань между жизнью и смертью так тонка… А порой и вовсе не заметна. Вы… да-да, вы, Йозеф, живы ли сейчас, прикованный к кровати? Н-н-нет. А теперь посмотрите на меня.

Парнишка дыхнул в лицо Йозева и тот почувствовал его тёплое дыхание…. В местах, где кислородная маска не прикрывала кожу.

— Живой, но мёртвый, — ночной гость счастливо улыбнулся и закатил глаза. — Сегодня на завтрак в отеле мне подали цыплёнка под соусом бешамель, а потом и десерт. Чувство вкуса немного притупилось, но ласкающее нёбо фруктовое пюре ощущается до сих пор. Я мёртв, Йозеф…

Смерть в облике парнишки несколько секунд неотрывно смотрела в глаза Морозова.

—… Больше. Сотни. Лет! Смерть не всегда значит конец. Если ваша воля сильна, дух может продолжить находиться в теле и после остановки сердца. А сама плоть начать развиваться… по-другому. Особенно у таких как вы, в ком дремлет сила. Стоит ей проснуться, как вернётся сила рук, обоняние и вкусовые ощущения…

Парень повёл носом и, предвкушая нечто, улыбнулся.

—… А вот о самочках придётся позабыть. Мысли о продлении рода и тягу к противоположному полу нам навевает сама живая природа. Но это уйдёт, — в глазах парня загорелся зловещий зелёный огонёк. — На место одних утраченных инстинктов придут другие. Жажда власти! Желание доминировать над ходячими кусками плоти и лютая ненависть к истинно верующим святошам! Ко всем тем ублюдкам, что верят в замысел божий, в котором всем кускам плоти уготован лишь один конец… — последние слова парнишка зло цедил, будто плюясь ими. — Ваш выбор, Йозеф! Вот что важно. Сдаться на потеху богу, судьбе или злому року, — ночной гость сжал кулаки до хруста. — Или же вырваться из оков, что сковывают ваше право на существование! Я дам вам семя своей силы. Поделюсь тем, что сам имею и вы сможете встать с этой богом проклятой постели. Уже через неделю вы сможете насладиться вкусом мяса… м-м-м… сочного! И в вас пробудится сила пневмы. Зачатки одарённости в вас точно есть. Они взойдут… о да, взойдут! Вы начнёте обретать силу, постепенно вырываясь из оков, навязанных циклом жизни. Но уже не как человек, а как нечто стоящее над ним!

Йозеф попытался поднять руку…Сил нет, но вестник смерти его прекрасно понял без всяких слов. Он сам взял руку смертельно больного пациента. Морозов впервые за долгое время почувствовал тепло тела другого человека.

— Не бесплатно, — парнишка насмешливо фыркнул. — И нет, мне плевать на вашу душу. Демонам оставьте сей торг. Ваша будущая не-жизнь и не-смерть отныне будет принадлежать мне. Станете вы рыцарем, апостолом, воителем или изберёте иной путь… то будет ваш выбор. Служение Смерти приобретает самые разные обличия.

Гость коварно улыбнулся.

— Всё верно, Морозов. Я буду волен забрать то, что дал, тогда когда мне это будет угодно. Ах, да! Зовите меня Адонай. С этого момента вы часть моей семьи в посмертии.

…

20 июня 2026 года

Остров Аран, Подводная тюрьма «Глотка»

Крыло для заключённых, ожидающих последней проверки

Не зря говорят: «Ожидание смерти хуже самой смерти.» Судебная система Арана, как и большинства развитых стран, устроена весьма логично. До тех пор, пока не будет доказана вина заключённого в тяжких злодеяниях, его будут держать в «серой зоне». Запускается дополнительная следственная проверка. Из серой зоны есть три пути: свобода, перевод в крыло тюрьмы, где содержатся обычные заключённые, либо смертный приговор. Чаще всего третье. Ментаты свой хлеб не зря едят.

Комнаты для переговоров как таковой в этом крыле Глотки не имелось. Каморка три на три метра с двумя дверьми. Одна вела в общее здание тюрьмы. Другая, в коридор, из которого заключённые обычно не возвращались.

Слева из окна-иллюминатора светит тусклый свет. Там, над водой, сейчас начался новый день. Кто-то кому-то признаётся в любви, матери рожают деток, а их счастливые отцы собираются на работу. Пасторальная картина! Счастливая, полная ярких эмоций жизнь… о которой люди в тюрьмах быстро забывают.

Свет из окна попал на символ креста, висящего на стене. Большой, словно горилла, заключённый, глядя на него всё же перекрестился. Право исповедаться в последний раз, как и последний ужин, это возможность вновь почувствовать себя человеком… Пусть и перед смертной казнью.

Помолиться, покаяться в грехах, передать письма на свободу. Вот собственно и всё. Конец бесславной жизни Хуана Пабло Гарсия-Рамиреса. Сожалел ли он о том, что три недели назад убил пятерых матросов обычной вилкой в пьяной драке? Ни капли. Либо ты, либо тебя — в тот раз… да и предыдущие, события всегда походили друг на друга. Хуан уже не мог вспомнить, сколько всего людей убил пока плавал по морям. Двадцать или тридцать… кажется. Хуана ранили, он зверел и становился чуточку быстрее и сильнее остальных.

Заключённый в очередной раз взглянул на крест, висевший на стене, и лишь в этот момент заметил, что находится в каморке переговорной не один.

Святой отец Эдди — щуплый, белокурый и голубоглазый, в чёрной церковной сутане, вошёл внутрь переговорной. За его спиной почему-то не скрипнула дверь, бесшумно провернулся ключ охранника и даже хлипкий стул он сдвинул в аномальной тишине.

На лице Эдди показалась жёсткая улыбка.

— Хочешь покаяться перед смертью, Хуан?

— Да, отче, — заключённый ответил на автомате, сделав полушаг назад.

Инстинкты матёрого убийцы взвыли от ощущения, что совсем рядом находится смертельно опасный древний супер-хищник.

— Покаяться? — Эдди криво усмехнулся. — В тебе нет ни грамма раскаяния, сын мой. Нет даже тени сомнений в правильности совершённых действий. Виноват ли фермер в том, что убил кинувшихся на него бешеных собак? Или добил паршивую овцу в стаде? Ты убийца, Хуан. Прирождённый чистильщик со дна людского рода. Само твое тело подобно незавершённому произведению искусства! Ты же помнишь, как кровь в тебе кипела во время боя? Как само твоё нутро дрожало в момент, когда ты отнимал чью-то жизнь.

Мгновенно вспотевший Хуан ощутил знакомую дрожь в районе сердца. Ту самую, что ощущается в момент смерти человека рядом. Но сейчас близко находился лишь святого отец. Эдди будто тоже уловил это чувство.

— Вот оно! — святой отец совсем уж безумно улыбнулся. — Чувствуешь, Хуан? Такова твоя природа. Тебе не хватило каких-то жалких крох эманаций смерти, чтобы пробудиться.

— Отче… мне страшно, — взмолился Хуан, делая ещё полшага назад.

Звякнули наручники на руках и ногах Гарсия.

— Нет-нет, не бойся, — Эдди сделал шаг на встречу, кладя свою ладонь на грудь заключённого. — Почувствуй наконец себя, Хуан. Ту глубинную тьму, что жила в тебе с самого рождения. Та, кто оберегала тебя в бою и грела по ночам, когда никого не оставалось рядом. В-о-о-т… Да… Дай ей растечься внутри своего тела.

Эдди с торжествующей улыбкой сделал шаг назад, убирая руку от Хуана. Мышцы заключённого вдруг вздулись, стали едва уловимо меняться, заиграв под кожей. Но главное — это лёгкая чёрная дымка, исходящая от тела… видимая лишь одарённым. И Гарсия её видел и чувствовал, как обретённая сила меняет его разум.

— Ты. Не. Плохой. Хуан Гарсия, — Эдди зло хохотнул, отбрасывая томик Библии на стул. — Чувствуешь? Порой только сбросив с себя шелуху цивилизованного мира можно стать самим собой. Родись ты в другом мире и эпохе, где правят адепты смерти, тебя бы почитали как героя. Но не здесь… не на этой чёртовой Земле! Но времена меняются…