Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - "Razorhead51" - Страница 120

— Это идея моего отца. Он наказал не менять металл только потому, что он мне противопоказан. Посмотри…

Парень аккуратно снял перстень, и Мирослава увидела глубокий старый шрам на том месте, где сидел на указательном пальце правой руки металл.

— И ты все это время терпел такую боль?! — осознание того, что ему пришлось терпеть, обескуражило намного сильнее, чем она могла себе представить.

— Либо так, либо никак, — надев обратно перстень на палец, Яромир даже не поморщился. После того, как все его тело разъедала огромная серебряная цепь, перстень больше не приносил боли.

— А ну-ка, встаем, а то ишь чего удумали, еще разболеетесь, гаврики!

К ним подходил Онисим, а следом плелась Избушка, аккуратно задирая свои лапы, чтобы больше ничего не потоптать.

— Хуже уже не будет, ты на них глянь, как квазимоды оба! — каркнул ворон, нахохлившись.

— Быстро же твоя нежность закончилась, птичка моя, — пробурчала Мирослава Персею, поднимаясь со снега. Руки ныли, но ей не хотелось кого-то волновать. Девочка аккуратно помогла подняться Яромиру, который, как и она сама, еле стоял на ногах.

Если Мирослава пострадала скорее морально, то друг перенес еще и серьезные физические увечья. Пока Алена Васильевна ушла проверять, закончился ли обряд опахивания, Ягишна Виевна ринулась к Софии, истекающей кровью. Девочка сидела там же, где ее оставила Мирослава, закутанная в тулуп и обвязанная шарфом вокруг укушенной шеи. На первый взгляд та была без сознания, ее голова упала на грудь.

— Я с тобой еще поговорю, — каркнул недовольный ворон.

— А как вы вообще здесь очутились? — спросила яриловка, начиная приходить в себя. Она глянула на Избушку, стоящую неподалеку и на Онисима, осматривающего раны Яромира. Все они потихоньку отходили к деревьям, чтобы скрыть избу от чужих глаз. Зачем подставлять ее?

— Гавран за нами прилетел, — ответил леший, плюя на какой-то листочек, который достал из холщового мешочка у себя на поясе.

Он приложил его к самому глубокому ожогу на лице Полоцкого. Тот громко застонал и потянулся руками к лицу, желая содрать с себя лекарство, но тут же получил по затылку деревянной лапой Онисима.

— Или ты терпишь, или останешься уродом до конца жизни, — грубо, но справедливо отметил тот. Яромир сжал челюсти и отошел, задирая голову к небу и глубоко дыша.

— Я еле нашел этого товарища, — заговорил Персей, переминаясь с лапки на лапку на железной оградке. — Пол леса облетел. Избушка стояла одна, а этого и след простыл! Нет бы спать по ночам, так он шляется где попало, свои владения проверяет!

Онисим цокнул языком и повернулся к ворону.

— Я, вообще-то, не просто так шлялся, ты как ты выразился! Я кое-что услышал!

— Хва-а-тит! — скрипучий голос, если этот звук вообще можно было так обозначить, заставил Мирославу вздрогнуть.

Яромир, все это время вышагивающий из стороны в сторону, стараясь успокоить дикое жжение, резко повернулся. Избушка, мирно стоящая в стороне, подошла ближе, покачивая боками старенького домика.

— Я точно сплю, — ошарашенно проговорила Мирослава, не отрывая взгляда от Избушки на курьих ножках.

— Пора тебе правду знать, я служить тебе буду, — очень тихий скрипучий голос, похожий на деревянный скрежет от сильного ветра, пробирал до костей.

Полоцкий встал рядом с Мирославой и задумчиво спросил, наклоняясь к подруге:

— А не этот ли голос мы слышали, когда Ягу в лесу выслеживали? На день Новолетия?

Она открыла рот в изумлении, когда пазлы в ее голове сложились.

— Перун всемогущий, точно!

Ягишна Виевна все еще возилась с Софией, связывалась с учителями и медзнахарями, чтобы те пришли к кладбищу, поэтому не слышала разговора подростков. Да и вообще, кажется, даже не смотрела в их сторону, будто забыла о том, что здесь была не только Мирская.

— А почему именно мне служить? — тихо спросила у Избушки Мирослава, и та чуть присела, будто тоже соблюдала конфиденциальность их беседы.

— Потому что я принадлежу твоей семье. Я много лет ждала, когда ты появишься здесь. Думала, точно сгнию в этом лесу одна!

— Погодите, — вдруг вспомнил Яромир. Жжение ожогов на лице стихло, видимо, подействовали травки лешего. — А ты где сегодня гулял, Онисим? Ты сказал, что что-то узнал?

Леший, по-хозяйски захлопнув дверку избы, которая открылась сама по себе, тихо прокашлялся.

— Сегодня страшная ночь, Морена гуляеть в округе, — начал лесовик, натягивая шапку на затылок. — В лесу неспокойно. Птицы не спали, многие животные попросыпалися. И я ходил их успокоить, чтоб не дай чаго никто на путь девушек, проводящих обряд опахивания, не выскочил! — на последней фразе он повернулся к Персею, отвечая на высказанные ранее претензии.

Ворон только каркнул, но отворачиваться не стал, снова сидя на флюгере Избушки лицом ко всем. Все же Мирослава четко поняла, что ему на нее было не все равно. Видимо, Персей уже успел к ней привязаться, и его беспокойство было очевидным. А леший тем временем продолжал:

— И тут вдруг услышал голоса людские, подошел ближе, к коре сосны прирос и прислушался. Разговаривали ведьмы, тихо так, будто шушукалися, постоянно то замолкали, то снова разговор заводили!

— А о чем они говорили? — с волнением спросила Мирослава, чуть подрагивая от холода. Полоцкий, заметив это, обнял ее за плечи. Все-таки вместе теплее, а его температура кожи были выше. Девочка благодарно ему улыбнулась.

— Так вот странность, — леший склонил голову в бок и почесал угловатый подбородок, — разговор шел об этом самом упыре!

— Что? — хором спросили Мирослава и Яромир.

— Да, какие-то колдуньи обсуждали, справится ли фермер с “этими вездесущими малолетками” и о душах что-то еще. — Онисим явно процитировал чью-то фразу, ибо ему не были свойственны современные фразочки. — А еще говорили конкретно о тебе, Мирослава. Видимо, именно ты, деточка, была конечной целью всего этого представления…

— А кто именно говорил, ты их видел? — Мирослава вдруг задрожала от волнения и ужаса.

— Нет, — леший удрученно замотал головой, — даже моей власти и помощи леса не хватило, чтобы пробиться сквозь их заговоренные чары. Силуэты были расплывчаты. Было это несколько часов назад.

В итоге Избушка с Онисимом были отправлены в лес, чтобы не возникало новых вопросов. Не дай Перун, бедную Рябушку отнимут от Мирославы, и в частности, у лешего.

Вскоре на кладбище примчались медзнахари вместе с Аленой Васильевной, пришлось выйти из своего укрытия, и подростков тут же укутали в теплые одеяла и перенесли с помощью маглокации в школьные медзнахарские палаты, не дав им договорить…

Комментарий к Рукопись двадцать первая Делитесь впечатлениями