Мир Печатей. Аристократ по обмену (СИ) - "Тота Моль" - Страница 71

— Кого ты можешь призвать?

Судя по округлившимся глазам Ормы, я сказал что-то из категории «из ряда вон».

— Ну… Пустынника. Ты же знаешь, что она обитаема?

— Знать-то знаю, — ошарашенно ответила девушка. — Но чтобы видеть вживую… Мне казалось, что все это сказки!

— И-ха-ха-ха-ха! — раздался в моей голове голос Скартана. Да уж. Сказочка он та ещё.

Я покачал головой:

— Нет, Орма. Они действительно там живут. И им там не очень весело.

— Им?

— Пустынникам. Целый народ, который выселили со своей территории.

— Кто?

— Не знаю. Я не силен в истории этого мира. Возможно, эльфы? Или первыми поселенцами были орки? А, может быть, все пришли одновременно?

Орма не ответила. И надолго замолчала.

Собственно, в этой гнетущей тишине мы просидели до самого рассвета. Когда первый луч застенчиво, едва касаясь решётки, заглянул в нашу камеру, я готов был на стену лезть от неизвестности. Но, едва заметив свет, тут же подскочил.

— Орма! Рассвет!

— И? — непонимающе уставилась на меня рабыня.

— Трупы! Их должно сжечь!

— Что сжечь? — опять тупой, ничего не понимающий взгляд.

Я подавил волну раздражения и медленно, практически по слогам продекламировал:

— Утро крестьянам помогло, солнце трупы за полчаса сожгло.

— Это из предания? — чуть склонив набок голову, уточнила рабыня.

— Ну… практически, да. Так что солнце должно сжечь полчища мёртвых!

— Ну, скажем так, с полчищами ты загнул, — Орма поёрзала, принимая более удобное положение. — Несколько сотен — да. Честно, даже не знаю, на что рассчитывает Фиоре. Взять столицу парой сотней мертвяков? Серьёзно?

— А что, там каждый день видят восставших мёртвых? — настала моя очередь изумляться.

Думаю, у нас в столице толпа трупаков среди бела дня на Красной площади непременно внесла бы разнообразие в новостные ленты. Хотя… я задумался. Если столица Империи по размерам хотя бы вполовину похожа на нашу, парой сотен мертвяков действительно никого не удивишь. К моменту, когда должна будет начаться паника, армия уже все порешает и замнёт. Это, конечно, если армия тут хорошо обучена.

— Гомункулы в империи не редкость. А эти от гомункулов отличаются только тупостью. И близостью к могилам. Хотя на особо впечатлительных, как я, может быть и подействует. Но гвардейцы императора этого не допустят. Его личный полк размажет всех по стенам и развесит как гирлянды по сторожевым башням. Поэтому, не имея ничего, кроме толпы усопших, пусть дико голодных и тупых, идти на столицу — самоубийство.

Из коридора послышались редкие хлопки.

— Невероятная сообразительность! Какие умозаключения! Какой полет мысли! Кажется, я понимаю, чем вызван интерес Ставроса к тебе, дорогуша!

Не знаю, что меня поразило больше. Что Фиоре решил завалиться в нашу камеру. Или новость об интересе Ставроса, читай древнего эльфа, к рабыне-орке.

Орма подскочила и забилась в самый дальний угол камеры, с ненавистью глядя на Фиоре.

— Оставь лорда Ставроса в покое! Ты и огрызка ногтя его не стоишь!

— У-у-ух, какая экспрессия! А что же, Фио всё также грызёт ногти? Как мило… И это глава Великого Дома. Надежда и опора целой ветви эльфов.

Я переводил взгляд с рабыни на эльфа и обратно. И ни черта не понимал из их перепалки. Точнее, понимал, но то, что понимал — мне было непонятно. Когда мне надоело стоять истуканом, я решил-таки подать голос.

— И всё же, господин герцог. Моя очаровательная рабыня права. Зачем вам столица в заведомо проигрышных условиях? Вы же сами понимаете, что не возьмёте её при такой численности.

Фиоре подошёл ближе к решётке и покачал головой.

— Всё-таки твоя сообразительность мне померещилась. Но, так и быть, я приоткрою завесу тайны. Тем более, тебе в этом сценарии отведена одна из главных ролей.

Я напрягся. Мои надежды на то, что нас отпустят сразу, как я передам Печати, начинали неотвратимо рушиться.

— Видишь ли, мой несостоявшийся родственник. Дело состоит в том, что это вовсе и не я иду покорять столицу.

— А кто же? Сами по себе восставшие трупы?

— Нет, конечно, нет. Пара разорённых Отрёкшихся. Которые решили отомстить Империи за свою неудавшуюся судьбу.

— О, как интересно! — наигранно восторженно отозвался я. — А Дарэлла и, что самое главное, её дражайший супруг знают про это?

— Узнают, когда придёт время, — усмехнулся эльф.

— Восхитительно! — не скрывая иронии, усмехнулся теперь уже я.

— Вот именно. Но самое интересное кроется не в этом.

По его гаденькому тону я понял, что главная подлянка ещё впереди. И она не заставила себя ждать.

— Как верно заметила зелёная, — Фиоре указал тонким пальцем на Орму. — Наши восставшие действительно долгое время боялись солнечного света. Они вспыхивали, как хорошо промасленные факелы, стоило первому лучу показаться из-за горизонта.

В моей душе шевельнулась надежда. И тут же умерла, потому что герцог продолжил:

— Но благодаря усилиям моего талантливого ученика, Пауля Фиореса, мы решили эту небольшую, но досадную проблему. Пауль экспериментировал с гомункулами. Поэтому, когда я предложил ему направить все свои знания и талант на работу, так сказать, с единым целым, он согласился. И теперь солнечный свет не страшен нашей армии. Наоборот. Он её злит. Он её раздражает. Он её делает неуправляемой. Готовой сносить все на своём пути!

— А на пути её больше двух десятков деревень, — осипшим голосом прошептала Орма.

— Ай, умница, — расплылся в улыбке Фиоре. — Именно. До столицы девять дней пути. Мы будем идти ночами. Под покровом тьмы заходить в каждую деревню. Выедать жителей. Пополнять ряды нашей армии. И уходить, оставляя после себя лишь выжженную дотла пустыню.

— Пополнять? Выедать? — эхом повторил я.

— Именно. Наши солдаты, как бы это сказать…

— Заразны? — подсказал я подходящее слово.

— Да! Ты всё-таки не так туп, однозначно! Так вот, продолжим. Всего один укус заражает и забирает душу и тело жертвы. И тот после смерти становится одним из них. Разве это не прекрасно?

Тон Фиоре был полон искреннего восхищения. Мне же вмиг поплохело. Судя по судорожному вздоху за спиной — Орме тоже.

— Восхитительно, — стараясь побороть спазм, сжавший горло, отозвался я. — А какова моя роль во всем этом спектакле?

— О, самая интересная, поверь мне! Ты откроешь портал в Тёмный мир. И приведёшь сюда первородного демона!

— Предварительно повесив на него Печать подчиненца, не так ли?

— Именно так. Именно так, мой дорогой друг!

Фиоре расхохотался, развернулся на каблуках и пошёл прочь по коридору.

— Но где ты возьмёшь двойника? Для переноса тела необходим двойник! — крикнул я ему вслед.

— Тройник. В нашем случае — это тройник. Хотя миров бесконечное множество. Как и наших отражений в них, — чуть обернувшись, ответил герцог. — Но, я для себя нашёл того, кто разделяет мои устремления. А донорскую оболочку вы уже вызвали, мне даже напрягаться по этому поводу не пришлось.

— Донорскую обо… — не понял я.

— Ставрос. Ваш зелёный орк побежал прямо к нему. И уже к вечеру Ставрос непременно явится сюда в пылающем плаще на белом жеребце, овеянный славой. Так что мне остаётся дождаться заката. И да начнётся действо!

Шаги Фиоре ещё долго эхом отдавались у меня в ушах. Пока на смену не пришли всхлипы. Сначала один. Потом — парочка. Потом — целая череда. Я обернулся и понял, что это плакала Орма.

Я замер, не совсем понимая, что делать. Орма, то язвительная, то суровая, то вспыльчивая. Но всегда здравомыслящая. Сейчас сидела на полу в углу, обхватив колени, и рыдала навзрыд.

Я осторожно подошёл к девушке и присел рядом.

— Эй. Э-эй, ну ты его? Тёмного пластилина испугалась?

— Кого? — не оценила юмор та.

— Ну, кого там Фиоре призвать собрался на свою голову. Плюнь. Прорвёмся. И с мертвяками разберёмся. Все пройдёт. Все перемелется.

— Что перемелется⁈ — закричала та. — Ты слышал, что он сказал! Фиоре сильный маг! Он без Печатей огнём управляет. Это его древние эльфийские штучки. Чем ты его побеждать собрался? Ты едва-едва понял, что такое Печати вообще!