Юность Лагардера - Феваль Поль Анри - Страница 47
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
Капитан Дюкасс обосновался в Порт де Ла Тортю, ибо в Бас-Тере, главном портовом городе острова, являвшемся резиденцией Берегового братства и местом обитания большинства жителей, не было дома, приличествующего губернатору.
Город Порт де Ла Тортю — если только это гордое слово можно применить к вышеуказанному поселению — состоял из нескольких десятков хижин, сооруженных из досок и покрытых ветками кустарника (в этих хижинах жили буканьеры), а также немногочисленных «домов».
Основу этих домов составляли спиленные стволы толстых деревьев, разветвлявшиеся на конце в виде вил. «Вилы» вкапывались в землю остриями вверх и на эти острия укладывали стволы потоньше и большие ветви; полученный таким образом настил именовался крышей, или гребнем. Вокруг вкапывали столбики пониже, прибивали к ним поперечные деревянные перекладины и возводили нечто вроде глухого забора. Затем пол устилали пальмовыми листьями или тростником, и работа считалась оконченной.
Интересно, что обитатели этих домов не спали в них, а ночевали под открытым небом, поближе к плетеной изгороди, обычно окружавшей подобное жилище. Спальное место представляло собой огромный тюфяк, набитый сухими банановыми листьями и уложенный на вбитые в землю чурбачки, — так, чтобы своеобразное ложе располагалось на высоте двух-трех футов над землей. Сверху натягивали полотняный тент, защищавший от палящей жары во время сиесты и от первых лучей утреннего солнца.
По сравнению с Бас-Тером селение, где проживал капитан Дюкасс, являло собой образец роскоши и комфорта.
Губернатор носил парик, богато расшитый камзол, шелковые чулки и шпагу на роскошной перевязи — казалось, что он собирается отправиться в Версаль или по крайней мере на свидание к даме сердца.
Он необычайно благосклонно принял Турмантена и Оливье. Пригласив своих гостей сесть, он приказал принести прохладительные напитки, а затем обратился к шевалье де Сову. Речь и манеры Жана Дюкасса резко отличались от тех, которые были приняты среди членов Берегового братства.
— Сударь, я много слышал о вас от господина Монбара и, признаться, вы уже успели снискать мою симпатию. Я сожалею, что вам пришлось претерпеть столько злоключений, восхищаюсь вашим мужеством и разделяю вашу нелюбовь к кровопролитию. И мне горько сознавать, что столь галантный дворянин, такой опытный и отважный моряк пребывает в постоянной печали. Быть разлученным с нежно любимой дочерью, совсем еще ребенком, несомненно, более мучительно, нежели потерять жену или возлюбленную. Утешьтесь же. Мне кажется, что скоро вы сможете увидеть вашу несравненную Армель!
С этого момента беседа приняла характер не только утонченный, но и дружеский, что, разумеется, не могло оставить равнодушным Оливье де Сова. Кроме Турмантена, никогда не забывавшего, что он — виконт Гастон де Варкур, у дворянина из Пуату не было здесь приятных и равных ему по рождению и по духу собеседников. Корсары с Тортуги обычно не отличались ни изысканностью манер, ни благородством происхождения.
Капитан Дюкасс сообщил друзьям ценные сведения.
— Несколько недель назад я получил сообщения из Версаля, а также от барона де Пуанти. Этот офицер отличается многими достоинствами… Благодаря своей отваге он был поставлен во главе эскадры, его ценят такие опытные флотоводцы, как Дюкен и граф де Турвиль. К недостаткам сего господина относят непомерное честолюбие, отчего его так же знают, как безжалостного интригана, любой ценой стремящегося к почестям и богатству. Он вбил себе в голову осуществить поистине грандиозный, но безумный план: отвоевать у Испании ее колонии в Америке и водрузить на этих землях королевский стяг с лилиями. Похоже, что Кабинет, заседающий в Версале, имеет иное мнение об этом плане и не находит его неосуществимым, хотя и признает, что пока у них для этого недостает средств. Если, паче чаяния, они все же решат осуществить его, я отправлю во Францию верного человека рассказать его величеству все, что тот обязан знать. Мой посланник получит четкие и точные инструкции относительно вашей дочери. Он непременно отыщет мадемуазель де Сов и привезет ее к отцу.
Оливье вышел от губернатора сияющим; впервые за все время их знакомства Турмантен увидел радость на лице друга. Наконец-то надежда, много месяцев назад покинувшая Оливье, снова коснулась его своим крылом!
Спустя несколько дней «Звезда морей» скользила по океанской глади, направляясь в сторону Мексиканского залива. Свежий ветер надувал паруса брига, выискивающего очередную добычу. Турмантена, по обыкновению, одолевали сомнения.
— До сих пор нам слишком везло, — говорил он Оливье, который, привыкнув к подобным словам, лишь пожимал плечами. — Ни одной жертвы, ни одного убитого испанца…
Турмантен не договорил.
Наблюдатель просигналил, что он заметил корабль.
— Что же, давайте научим его вежливости! — скомандовал Оливье.
Поднеся рупор ко рту, он стал отдавать обычные распоряжения.
Но враг оказался недоверчивым. Может быть, в подзорную трубу он заметил, что на мачте «Звезды морей» развевается флаг Берегового братства — белое полотнище, разделенное на клетки, в каждой из которых была изображена черная черепаха, что одновременно напоминало и о Франции, и о пристанище корсаров — острове Тортуга? Так или иначе, но неизвестное судно облачилось в убранство из парусов и попыталось спастись бегством. Оливье улыбнулся:
— Капитан этого корабля — опытный моряк, но и мы не первый день плаваем в здешних водах!
Он встал к штурвалу и приказал поднять все паруса. Неожиданно капитан Турмантен привлек внимание Оливье к морской глади:
— Эти мерзавцы спустили шлюпку… Интересно, зачем это?
— Возможно, здесь кроется какая-то ловушка для нас, — ответил Фламанко. — Но мы будем осторожны.
И он направил корабль прямо на шлюпку.
В лодке сидели совсем юные девушки, испускавшие горестные вопли и заламывавшие руки от отчаяния. Две из них, удерживаемые своими товарками, бились в нервном припадке.
— Трусы! — прорычал Оливье. — Они решили откупиться от нас, предложив столь сладостную добычу! Так неужели мы будем церемониться с такими негодяями? Нет, здесь может быть только один ответ…
Турмантен все понял и исчез.
«Звезда морей», оставив позади шлюпку, где рыдали прелестные создания, развернулась правым бортом к испанцу, и над океанскими волнами разнесся громовой голос Турмантена:
— Огонь!
Бриг, изрыгнув ядра и пламя, окутался дымом. Когда дым рассеялся, Фламанко радостно закричал:
— Превосходно! У них поврежден руль.
Внизу, возле пушек правого борта, обнаженные до пояса канониры лихорадочно прочищали жерла после выстрела. Впервые с тех пор как они плавали под командой капитана Фламанко, им пришлось вернуться к их прежним обязанностям, и теперь они с наслаждением вдыхали пьянящий запах пороховой гари. Корсары со смехом крикнули:
— Готово, командир! Заряжать?
Однако Турмантен умерил их пыл. Надо было подождать распоряжений капитана. К чему топить испанца, если можно захватить его?
Впрочем, на мостике уже были расставлены стрелки. Подойдя к противнику на расстояние выстрела и нисколько не заботясь о том, что орудия испанской шхуны могут задеть бриг корсаров, Фламанко отдал команду «целься!».
Тотчас же флаг Испании пополз вниз.
Шхуна сдалась без боя. Оливье подозвал Турмантена.
— Остальное я поручаю тебе, — сказал он другу. — Поднимись на борт и будь беспощаден. Не оставляй ничего ценного и реши, как поступить с этими людьми, которые повели себя столь недостойно, выдав нам девушек… Я же займусь этими несчастными, чей плач надрывает мне сердце.
— На этот раз я могу не терзать себя сомнениями, — сказал себе Турмантен.
«Звезда морей», лавируя, дабы поймать парусами переменчивый ветер, медленно шла к Санто-Доминго. Корабль был перегружен, он даже дал крен на правый борт, столь велика была добыча, доставшаяся корсарам на испанской шхуне. Помимо судна, этим невоспитанным испанцам были оставлены лишь рубахи, штаны, несколько бочек с водой и немного сушеного мяса и сухарей. К тому же их заставили самих перегрузить на корабль флибустьеров все, что представляло хоть какую-нибудь ценность или интерес.
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
