Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри - Страница 46

• Предыдущая
• 46/73
• Следующая

– Я готов поручиться за него! – воскликнул Шаверни. – Уверяю вас, что его королевское высочество буквально через ми­нуту собственноручно подпишет указ, отменяющий его изгнание!

– Возможно… – ответил лейтенант полиции. – Но име­ющиеся у меня распоряжения датированы вчерашним вечером, а в них сказано, что принцу Гонзага и всем его людям, ранее из­гнанным из Франции, запрещено въезжать в пределы Фран­цузского королевства… Можете вы мне доказать, господин Навай, что этот приказ к вам не относится?

– Нет…

– В таком случае следуйте за мной… Пока господин де Шаверни не получит иных распоряжений регента относительно вас, чего я искренне желаю, долг повелевает мне задержать вас.

И, вызвав капитана охраны дворца, господин де Машо приказал ему немедленно взять Навая под стражу и препрово­дить его в Бастилию.

Навай поклонился принцессе, наблюдавшей за действиями лейтенанта полиции с обычной для нее ледяной невозмутимо­стью, и пожал руку другу.

– Не беспокойся, – сказал ему Шаверни, – через час ты будешь на свободе.

Солдаты уже собирались увести Навая, когда в приемную вошел Филипп Орлеанский. Регент счел необходимым самому выйти к принцессе Гонзага, чтобы подчеркнуть свое к ней рас­положение.

– Что здесь происходит? – спросил он. Де Машо вышел вперед.

– Сюда явился господин де Навай, – ответил он. – Следуя имеющимся у меня инструкциям, я приказал отвести его в Бастилию.

– Прошу вас отложить на время исполнение вашего при­каза, – сказал регент. – Проводите принцессу и этих господ ко мне в кабинет, и пусть нас оставят одних!

В присутствии бесстрастной и надменной принцессы Гонза­га, не снимавшей траура со дня гибели герцога Неверского, Филиппу Орлеанскому всегда становилось жутковато; впрочем, ему не часто доводилось ее видеть.

Регент, с презрением относившийся ко всем женщинам и со сладострастием взиравший на любое существо, одетое в юбку, боялся поднять глаза на принцессу, которая, несмотря на многолетнее затворничество, была по-прежнему прекрас­на. В душе он относил ее к редким неземным созданиям, подвластным воле Неба, а не мирским законам. Герцог Ор­леанский почтительно приветствовал принцессу Гонзага и пригласил ее сесть.

– Сударыня, – спросил он, – что побудило вас оказать мне честь и прийти во дворец?

– Я прошу ваше королевское высочество разрешить мне поехать в Испанию.

– Вы хотите ехать в Испанию?

– Да, монсеньор.

– Полгода назад я бы дал свое разрешение… да что там полгода – даже еще вчера… – произнес, поразмыслив, Фи­липп Орлеанский. – Но сегодня это невозможно!

Принцесса упала на колени.

– Уже десять дней, как у меня второй раз похитили дочь! – воскликнула она. – Ваше королевское высочество отлично знает об этом. Шевалье Анри де Лагардер, кто, как и я, жаждет вновь обрести Аврору, кто поклялся, что вернет мне ее, до сих пор не появился в Париже. Жизнь превратилась для меня в сплошную муку: если моя дочь жива, я найду ее; если она умерла, я хочу знать, где ее могила!

– Успокойтесь, сударыня, потерпите еще несколько дней. Сегодня я отправляю курьера в Мадрид; как только он вернет­ся, вы все узнаете.

– Не пытайтесь удержать меня, монсеньор, я все равно отправлюсь в Испанию, пусть даже мне придется идти туда пешком. Кто лучше матери сможет разыскать дитя? Как я смогу поверить какому-то курьеру?

Неожиданно регента осенило.

– Даже если этим курьером будет господин де Шавер­ни? – спросил он.

– Я? – изумился маркиз.

– Именно вы, сударь. Насколько мне известно, вы не поддерживали отношений с двором в Со и не замешаны в инт­ригах, испанского посланника.

– Я не имею чести знать его.

– Тем лучше для вас. Подобная честь могла бы дорого вам стоить.

Взгляд Филиппа Орлеанского упал на Навая.

– А вы, сударь, – спросил он, – вы знаете герцога Селамара?

– Мне знакомо это имя. И я получил распоряжение… Меня обязали в урочное время исполнить любой его приказ.

От такого заявления регент содрогнулся.

– И что же вам приказали? – осторожно спросил он.

– Прежде я должен был получить подтверждение распо­ряжения. Но я его не получил.

– А кто отдал это распоряжение? Господин де Гонзага, разумеется? Я подозревал, что он связан с заговорщиками… Не отпирайтесь! Ведь вы были одним из его приспешников?

– Да, монсеньор, был, это правда! Но времена измени­лись; сегодня принц Гонзага изгнан из Франции.

– Равно как и вы, – суровым тоном произнес регент. – И с вашей стороны было по меньшей мере неблагоразумно вер­нуться сюда, чтобы шпионить за принцессой… или за мной!

Навай гордо вскинул голову и посмотрел прямо в глаза ре­генту.

– Прошу простить мне мою дерзость, ваше высочество, но вы ошибаетесь, – проговорил он. – Я не собираюсь ни за кем шпионить; моя совесть и моя шпага чисты!

Честный и достойный ответ молодого человека произвел хо­рошее впечатление на регента. Несмотря на все свои пороки, Филипп Орлеанский был от природы добр и злопамятностью не отличался. Он спросил – на этот раз куда менее резко:

– Знаете ли вы, что грозит тому, кто в нарушение указа самовольно вернулся во Францию?

– Самое меньшее – Бастилия… самое худшее – топор палача! Я это знаю, монсеньор!

– Тогда почему вы здесь?

– Потому что когда ствол загнивает, от него начинают отпадать ветви. Никто не принуждал меня покинуть Гонзага, но я стыдился самого себя, стыдился содеянного мною на службе у принца. Совесть тоже может бунтовать; моя совесть давно искала подходящего повода и нашла его в приснопамят­ный день на кладбище Сен-Маглуар.

– Монсеньор, – сказал Шаверни, – сегодня утром На­вай и я решили отдать свои шпаги в распоряжение господина де Лагардера, чтобы помочь ему вернуть мадемуазель де Невер.

– Что заставляет меня, – улыбнулся регент, – отпу­стить гвардейцев, которые ожидают в приемной, желая препро­водить вашего друга в Бастилию?

– Верно, монсеньор, – в своей обычной непринужденной манере ответил Шаверни.

– Итак, я предаю забвению прошлые заблуждения госпо­дина де Навая; отныне он свободен, равно как и его совесть и его шпага… надеюсь, что он найдет им достойное применение.

– Это зависит от его королевского высочества и его отве­та на нашу просьбу, – поторопился вставить маленький мар­киз, словно не замечая прощального жеста регента. – Принцесса не позволяет нам отправиться на помощь шевалье, вернее, позволяет, но лишь с условием, что она сама будет нас сопровождать.

– Это правда, – сказала Аврора де Кейлюс. – Но без них я бы не отважилась на такой поступок, ибо за последнее время мне пришлось пережить слишком много потрясений. Эти благородные молодые люди, монсеньор, указали мне дорогу, и я должна отправиться по ней.

Регент долго думал, прежде чем ответить, а когда наконец заговорил, голос его звучал серьезно и торжественно.

– Все, что я могу сделать для вас, сударыня, – это раз­решить вам отправиться в Байонну, если, конечно, вы пообеща­ете не ехать дальше и не пересекать испанскую границу. Не забывайте, что речь идет не только о вашей личной безопасно­сти, но и о спокойствии государства. В городе, – продолжил он, – под охраной господина де Навая вы будете ждать воз­вращения Шаверни, который поедет вперед и, выполнив возло­женное на него поручение, вернется в Байонну. Я собираюсь доверить маркизу важную миссию. Ему предстоит выяснить, что происходит при мадридском дворе, а затем разыскать ше­валье де Лагардера и мадемуазель де Невер.

Принцесса попыталась возразить, однако натолкнулась на почтительный, но непреклонный отказ. Провожая ее до порога своего кабинета, регент пообещал уже завтра прислать ей необ­ходимые бумаги.

– Я оставляю у себя маркиза, – заявил он, прощаясь с Авророй де Кейлюс. – Господин де Навай проводит вас, су­дарыня.

С этими словами он позвонил и попросил пригласить де Машо и Дюбуа.

– Господин де Навай свободен и волен идти, куда ему вздумается, – объявил он появившемуся лейтенанту поли­ции. – Отошлите ваших людей обратно.

• Предыдущая
• 46/73
• Следующая