Это наш дом (СИ) - Эльтеррус Иар - Страница 43

Леонид буквально вскинулся. Вот оно! Наконец-то! Именно «Самшут» фигурировал в некоторых чудом сохранившихся документах проекта «Бремен». Из них неясно было даже, где ходило это судно, причем имперцы его не нашли — скорее всего, оно давно покоилось на дне океана. И вот теперь этот рассказ. Это моряк остался жив только потому, что заболел и его высадили в захолустье, видимо, чистильщикам было лень его искать.

— Благодарю вас! — с этими словами следователь встал, достал из ящика стола пачку денег и протянул Питеру.

Тот покрутил их в руках и, не считая, сунул в карман. Затем поднял хмурый взгляд на Леонида и негромко спросил:

— А работы у вас какой-то нету? А то я уже заплесневел на берегу…

— В империи морские перевозки не используют, — развел руками Леонид. — Для грузов есть телепорты. Но могу предложить переучиться с морских на космические корабли, нам, например, очень нужны разведчики новых систем. Они летают на небольших, юрких корабликах с минимумом экипажа. И, как я уже говорил, очень востребованы.

— Да на какие же я шиши переучиваться буду? — тяжело вздохнул Питер.

— Переучивание бесплатное! — заверил его следователь.

— Бесплатное? — нахмурился моряк, никогда не веривший в бесплатный сыр. — Наверное, потом отработать много лет надобно?

— Желательно, — не стал спорить Леонид.

— А платить сколько станут?

— Во время учебы по пятьсот рублей в месяц, а после нее по две тысячи. Прилагается имперское гражданство второго класса, то есть все, что надо для жизни, бесплатно.

— Да? — оживился Питер. — А давайте! Согласен.

Леонид еще не знал, что видит перед собой одного из самых удачливых и результативных звездных разведчиков в будущем. Именно Питеру Ахтовену предстояло найти многое, от чего будет зависеть судьба самой империи. Но до этого, правда, было еще далеко.

В большой квартире продюссера Михаила Дейнего собрались хмурые киношники, чтобы обсудить свое невеселое будущее. Их отстранили от дела всей их жизни, снятые ими фильмы большей частью запретили, убрали из доступа даже в интернете, разве что у кого-то в личной фильмотеке они остались, да и то, если человек хранил ее на отдельном носителе. А ведь они снимали чисто развлекательные фильмы, в основном, комедии, в либеральной тусовке почти не появлялись, занимались своим делом — смешили народ. Но надо отдать имперцам должное — некоторые фильмы, в которых не нашлось ничего, с их точки зрения, крамольного, они возвращали в доступ. И даже крутили в кинотеатрах, отстегивая копеечку создателям. Но таких была десятая часть, не больше. И собравшиеся сегодня у Михаила никак не могли понять критериев, по которым шел отбор. Почему один фильм разрешают, а другой, почти не отличающийся от первого, запрещают? В чем разница между ними?

Два продюссера и три режиссера хмуро разлили по первой, они намеревались сегодня нажраться в дрова, поскольку поводов для радости ни у кого не было. Да, ни один из них не угодил в серый или, не дай Бог, черный список. Но и только. Все пятеро пытались сунуться в имперскую канцелярию со своими проектами, но их вежливо отослали прочь, сказав, что в империи такие фильмы не нужны и даже вредны. Но чем вредны объяснить не соизволили, инспектора не тратили на посетителей больше нескольких минут. К прежней творческой элите они вообще относились с хорошо заметным пренебрежением и даже презрением. Большинство звезд эстрады отправилось радовать своим «пением» ссыльных на Сауле. Рэп исчез, как понятие, найти в интернете песню в этом стиле стало невозможно. Ранее популярным видеоблогерам перекрыли любую возможность говорить с народом. К тому же высказывать свои мысли стало опасно — за пост в интернете или грубую реплику человек мог легко угодить в серый список. И люди очень быстро это осознали, начав вести себя в интернете вежливо, хотя многих это бесило до одури — их лишили отдушины, в которую сливались отрицательные эмоции. И теперь эти эмоции варились внутри, заставляя людей чаще срываться.

— Ну, будем, други мои! — поднял стопку Николай Сомов, крепкий черноволосый мужчина лет тридцати пяти, по его его вечно хмурому, недовольному виду и не скажешь, что он снимал искрометные комедии, от которых народ покатывался со смеху.

— Будем, — отозвался продюссер Георгий Доридзе, чокнулся с остальными и медленно выцедил коньяк. — Ох, и хорош же! Откуда он?

— Из имперского спецмагазина, откуда же еще? — хмыкнул хозяин квартиры, последовав его примеру. — Сейчас спиртное в другом месте не купишь. Но, ты прав, хорош коньячок. А делали его на Ирине не из винограда, а из какой-то местной ягоды. Мне его магазинный искин присоветовал, сказал, что очень ценится у любителей. Я взял попробовать. Дороговато, конечно, целых пять рублей в отличие от обычного за два, но он того явно стоит. Вон еще две бутылки разного коньяка стоят, одна с Лейты, с острова Ивария. А вторая — хороший армянский пятизвездочный. Сравним.

— А не маловато три бутылки на всех? — засомневался Вадим Солнцев, режиссер, как и Николай.

— Так каждого вида по четыре взяли, хватит. Ладно, по второй, что ли?

Однако налить они не успели, поскольку в дверь позвонили. Михаил удивленно вскинул брови — свои все пришли, они никого больше не ждали. Однако пошел открывать и был приятно удивлен. На пороге стоял исчезнувший незнамо куда четыре месяца назад Виктор Луговой, неплохой, но средний режиссер. Подозревали, что его загребли за что-то имперцы. И вот вдруг явился, причем без предупреждения. Рядом с ним стоял высокий парень с длинными светлыми волосами, сколотыми в хвост, в обычном имперском рубчатом комбинезоне, такие сейчас таскала половина московской молодежи — очень уж удобные и ноские, да и считались последним писком моды.

— Привет, Миш! — протянул руку для пожатия Виктор. — Рад тебя видеть! А мы с Даниэлем к тебе, разговор есть серьезный. Он тоже режиссер. Мы не с пустыми руками, на хвост падать не собираемся.

Режиссер? Михаил с недоумением посмотрел на вежливо улыбающегося незнакомца. Интересно, откуда он? Видимо, из провинции, московских режиссеров он знал всех до единого.

— Заходите, раз пришли, — впустил гостей продюссер. — У нас тут небольшой междусобойчик. Дегустируем имперский коньяк. С Ирины. Ну и обсуждаем дела наши скорбные.

Когда они вошли в зал, все обрадовались Михаилу, его ведь в киношной среде уже похоронили, думали лямку на Сауле тянет. А он взял, и пришел.

— Где был, бродяга? — весело прогудел Семен Рубинштейн.

— Расскажу, все расскажу, есть что рассказывать! — хохотнул Луговой. — У меня для вас сегодня сюрприз — особый гость. Хочу представить вас Даниэля Олафсона-Самицкого, режиссера, как и я.

— А откуда он? — гости удивленно посмотрели на все так же вежливо улыбающегося блондина. — Что снимал?

— Имперскую «Звездную симфонию», сорвавшую половину сборов по всему миру на прошлой неделе, все смотрели?

— Нет, как-то не удосужились…

— Эх, ребята-ребята, — укоризненно покачал головой Виктор. — Сколько можно в собственном соку вариться, не высовывая носа за пределы крохотной норки? Вот Даниэль «Симфонию» и снимал.

— Но это же имперский фильм… — растерянно посмотрел на него Михаил. — Ты хочешь сказать?..

— Дошло! — расхохотался Луговой. — Все верно, Даниэль — имперский режиссер!

Киношники жадно уставились на коллегу из другой реальности, они никогда таковых не встречали, те словно прятались от них. И вот теперь явился режиссер, снявший очень нашумевший фильм, который критики буквально облизывали, захлебываясь от вожделения. Может, у него будут какие-то предложения? А то надоело сидеть без дела.

Михаил с Даниэлем тем временем выставили на стол несколько бутылок с какими-то странными, черными, зелеными и бордовыми напитками. А также множество мясных нарезок, незнакомых овощей, фруктов и солений.

— Слава Богу, появился кто-то, кому можно задать пару вопросов! — хищно уставился на имперца хозяин квартиры, когда все выпили черного напитка, тоже оказавшегося чем-то наподобие коньяка, только немного необычного на вкус. — А то мы в полной растерянности…