Черные Мантии - Феваль Поль Анри - Страница 76

• Предыдущая
• 76/142
• Следующая

Враг оказался двойным. Пара мужчин диковинного обличья красовалась возле двери, бесшумно их пропустившей: тряпочные туфли позволяли Эшалоту и Симилору передвигаться неслышной поступью. Эшалот, как всегда, был отягощен привешенным к спине Саладеном, Симилор, разгуливающий по жизни свободно, стоял ничем не стесненный. Оба они, держа шляпы в руках, изо всех сил старались напустить На себя бравый вид, но им было явно не по себе: взволнованные лица покрыты бледностью, в блуждающих взорах испуг. Эшалот, чтобы скрыть смущение, поддернул вверх своего выкормыша и, хотя бедное создание вело себя на сей раз вполне пристойно, призвал младенца к молчанию. Симилор кашлянул громко и суховато.

– Вот, господа! – заговорил бывший учитель танцев, стараясь вернуть своему голосу обычную вальяжность. – Перед вами два молодых человека, обиженных несправедливой фортуной и готовых на все, чтобы поправить свое положение… свое и своего ребенка… это дитя любви, неповинное в грехах матери, увы, слишком ветреной и слишком любившей проказы, пирушки и всякие прочие опасные штуки. Молодость, молодость! Но когда упрыгаешься хорошенько, начинает тянуть к достатку и к тепленькому местечку. Мы пришли сюда погреть руки, располагайте нами, как угодно, мы согласны поступить к вам в наемники и верно служить хоть до самой смерти! Вот!

– Вот! – с достоинством подтвердил его спутник. – Тихо, Саладен, веди себя спокойно, бесенок!

Этьен и Морис были ошарашены в самом буквальном смысле этого слова. С разинутыми ртами взирали они на двух точно с неба свалившихся в их комнату чудаков: видимо, само божество, заведующее мелодрамой, посылало им от своих щедрот парочку паяцев, любезно предлагающих себя на роль наемных убийц. Две уморительнейшие карикатуры, два балаганных шута отменной парижской выделки, выскочивших из дебрей цивилизации! Творческое воображение начинающих драматургов и мечтать не смело о такой потехе.

Симилор принял обычный свой самоуверенный вид. Он стоял прямо, запакованный в голубиного цвета редингот, и ухмылялся, явно довольный только что произнесенной речью, ухмылялся несколько свысока по причине воротника на китовом уре, гордо вскинувшего его голову. Эшалот, в наружности которого не было никакого блеска, скромно опустил глаза и засунул пальцы за нагрудник своего аптечного фартука. Из-за левого его плеча торчала невзрачная блондинистая головка младенца Саладена. Видя, что хозяева медлят с ответом, Симилор возобновил свою речь с еще большей проникновенностью.

– Что касается ваших тайн, – заговорил он с лукавым подмигом, равномерно поделенным между двумя авторами, – то мы узнали о них случайно, без всякого умышления: не в наших благородных привычках подслушивать у дверей. Мой друг Эшалот – юноша высокой морали, великодушно посвятивший себя плодам моих былых ошибок. Я его знаю с детства и могу поручиться за него, как за себя: мы будем свято хранить верность клятвам, которые нам придется произнести в этой комнате. Мы услышали ваш разговор нечаянно, пребывая в соседней комнате, куда я зашел, чтобы доложить господину Мишелю о честно выполненном задании. Пользуясь оказией, я решил заглянуть сюда и представить своего друга, чтобы и ему перепадала от вас какая-никакая работенка. Наш малыш Саладен, вверенный его заботам, любит покушать. Услышав, что кинжалы оплачиваются чистым золотом, я сказал самому себе: «Дерзость – любимица фортуны. Соглашайся на опасную службу, сулящую такое богатство».

Изговорив речь, бывший учитель танцев выставил вперед свои несравненные икры, и даже скромненький Эшалот постарался выпрямиться на хилых ножках, терпеливо выдерживающих тяжесть его атлетического торса. Среди бандитов встречаются гротескные типы, но они становятся грозными, как только перестают смешить. Наши комики к этой категории не принадлежат: они умудрились вскарабкаться на самые вершины бурлеска, так и не сумев вызвать дрожь ни в одной пугливой душе. Они заимели почтенное желание обратиться ко злу, дабы стать сытыми и нарядными, но столько придурковатой галантности светилось в их лицах, оригинально уродливых на парижский манер, столько веселья и простодушия, столько блаженной глупости сквозило в их взглядах! Сразу было понятно, что они не способны обидеть и мухи, и идея вооружить их кинжалами вызвала приступ буйного веселья у начинающих драматургов.

– Ты так тосковал по комикам! – удалось наконец промолвить Морису.

– Ах, какая умора! – восхищался Этьен, держась за бока.

И снова разразились дружным хохотом. Эшалот и Симилор не смеялись, напротив, они были сильно обескуражены этим явно неуместным весельем. Лица их выражали разочарование – они так рассчитывали на свой визит! Актеры, как и все парижане, Эшалот с Симилором заботились не столько о выгоде, сколько об эффектности выступления. Сколько раз друзья любовались в театре подобными выходами и всегда они там венчались богатством и славой!

Собирались же в этой комнате покупать кинжалы на золото? К вашим услугам – давайте кинжалы! А теперь смеются.

Оба они были храбрецами и даже иногда скандалистами, однако идея разгневаться не сразу пришла им в голову, настолько была задета их гордость. Серьезные оскорбления, как ни странно, скользили по поверхности их задубелого стоицизма. У парижских дикарей кодекс чести пребывает в состоянии запутанном и весьма причудливом. Эшалот с Симилором принадлежали к этому дикому племени, и мы показываем их такими, какие они есть, без ретуши и прикрас. Они выглядят чересчур экзотично, но ведь и про ирокезов, резвящихся у ручья, можно сказать: выдумка. Такими оригиналами, как наши комики, на парижских бульварах хоть пруд пруди.

– Амедей, – не стерпел наконец Эшалот, – ты мне заплатишь за эту паскудную каверзу… Тихо, Саладен, мушонок!

– Успокойся, старик, – ласково отвечал ему Симилор, – тут какое-то недоразумение, надо выяснить. Нет никакой обиды в том, – важным тоном произнес он, обращаясь к весельчакам, – что я явился к вам не один, а с другом: он согласен исполнять ваши тайные поручения за ту же, что и я, цену. Много мы не запрашиваем, хотя сами понимаете, что не ради удовольствия соглашаешься проливать кровь своего ближнего, тем более что ни разу еще этой самой крови не проливал…

– Бесподобно! – плакал от радости Морис.

– Идеально, прямо-таки идеально! – восторженно вторил ему Этьен.

– Однако смешить вас мы не нанимались, – начал выходить из терпения Симилор, чьи щеки подернулись легкой краской, – за такие оскорбления проучивают.

– Послушайте, вы, – обиженно взревел Эшалот, – ручки у вас беленькие, да в карманах, видать, пустовато, сейчас я с вами, желторотыми, поговорю, хотите на улице, хотите здесь!

С этими словами он сбросил со спины Саладена и, прислонив его к стулу, энергично хлопнул об пол руками, взбив целую тучу пыли. Позой он напоминал разъяренного льва, изготовившегося к прыжку, но, к счастью, Симилору удалось его придержать.

– Зря ты так распаляешься, – шепнул он на ухо компаньону. – Молодчики с крючка не сорвутся: все их гнусные секреты у нас в руках.

Тем временем Саладен, проснувшийся от толчка, задал отчаянного ревака, который подействовал на его приемного родителя как клич боевой трубы.

– Пора с этими барчуками покончить! – рычал Эшалот, отбиваясь от Симилора.

Морис еще продолжал хохотать, и весьма нахально, но трусоватый Этьен уже пятился от греха подальше к дальнему углу стола, и неизвестно, каким трагическим исходом завершилась бы столь весело начатая сцена, если бы приход нового персонажа резко не изменил ситуацию.

Дверь распахнулась настежь, и на пороге показался крепкого сложения мужчина с лицом сумрачным и холодным. Четыре изумленных голоса выкрикнули одновременно имя господина Брюно. Новый посетитель отвесил учтивый поклон хозяевам, а гостям перстом указал через свое плечо дорогу к лестнице. Эшалот и Симилор было заколебались, но быстро опустили глаза под тяжелым взором господина Брюно и пошли прочь, не промолвив ни единого слова.

• Предыдущая
• 76/142
• Следующая