"Фантастика 2023-196". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 99

– У тебя сабля на боку, а значит, ты или глашатая год как не слышал, или еретик. Всех еретиков мы знаем лично. Отсюда вывод: ты не местный.

– Ну да. Сабля – не молот и не секира, но все ещё не определяющий предмет.

– В Шаруланкаре определяющий. Гномам оружие носить нельзя под страхом смерти, как и нельзя работать под светом солнца и под ним же ничего нельзя давать или брать, – поддержал разговор другой, тот, у которого только начала формироваться взрослая борода.

– Это ещё что за хрень? – удивился Мстислав, присаживаясь чуть в отдалении от толстой кромки стола, на такой можно было и танцевать, и укрыться в случае мушкетного боя.

– Закон плачущей птицы, да издохнет она со своим плачем над своим яйцом! – скривил лицо Кразер. – Поэтому тут так тихо. Простой люд побаивается ходить в гномские таверны. Торговать нельзя с гномьим народом.

– Что-то я вас, братья, не пойму. С вами запрещают торговать, вам запретили оружие, и вы все это терпите? – нахмурился Мстислав. – Почему вы не берётесь за топоры и молоты?

– Продать оружие гному тоже преступление, как и сковать для гнома – преступление.

– Неужто рук у вас нет? Или дубины из дерева потеряли свойства черепа пробивать?

– Везде патрули, Мстислав. В каждом из патрулей боевые маги, сильно дубиной не намашешься.

– Почему тогда не уйти отсюда куда подальше? В город южнее или в Хребет.

– Не так всё просто. Вокруг Шаруланкара полно рейдеров работорговцев. Из города не выйти и не войти, если ты гном. Тут, если не вылазить днём, не так плохо. У нас сеть коммуникаций под городом, жить можно. И оружие у нас есть, – Кразер показал рукоять широкого кинжала под кожаной курткой.

– Вас угнетают, а вы и ночной жизни рады, как крысы какие, – удивился Мстислав, а кровь в его теле начала закипать.

– Был до тебя один, который так же говорил. Сожгли маги ордена.

– Ордена?

– Ордена плачущей птицы. Жрецы всем тут заправляют. Говорят, что каждый гном у них особыми метками помечен. Такую метку маги издалека видят. Днём больше двух собираться нельзя.

Просветление ударило Мстислава внезапно. Метки на гномах – таргет заклинателя, а вся ситуация напоминала сложный квест. Как только мысли обрели смысл, перед глазами игрока воссияла задача.

Получен квест: «По гномьи жить – с жрецом не дружить! Или революция».

В реальном мире, конечно же, такого бы не произошло, уж больно гладко ставились задачи. Гладко ставились под смертельную игру в локации для плюс десятых левлов. И гномы, сидящие напротив, были вечными заложниками этой войны. Игрок даже не желал знать, как часто эти несчастные кибердуши умирают, чтобы перевоплотиться. Квест «революция» начинается с появления героя и заканчивается его смертью. Очень дорогой и опасный путь для любого, даже для тех, кто платит за игру.

– В городе сегодня убили двух инквизиторов, – вырвал Мстислава из размышлений молодой гном. – Орден ищет кого-то похожего на тебя.

– Мало ли гномов, которые не любят слежку, – оскалившись ответил Мстислав.

– Днём, пока ты спал, и сюда заходили. Вламывались во все комнаты, искали тебя, короче. Патрик тебя укрыл, – кивнул на бармена Кразер. – Он морок наводит не хуже бормотухи своей.

– Ну спасибо тебе, Патрик! – посмотрел на бармена гном. – Только я тут не просто так, а по делу. Нужна мне вещица одна, которая лежит вот там, где крестик. Может, знаете что?

И Мстислав развернул карту. Некоторое время гномы вглядывались в план, а потом и вообще выпрямились, виновато улыбаясь и покачивая косматыми головами.

– Это их храм. Храм ордена Птицы, будь она не ладна! – пояснил Кразер. – Неприступная крепость.

– Времени у меня много, Чернобровый. Расскажи-ка мне все, что знаешь об ордене, об их магах, о воинах, и главное, о том, как эта дрянь на вашей земле появилась.

Кразер рассказывал, а Мстислав слушал, иногда делая пометки на пергаменте маленьким строительным карандашом, изредка уточняя волнующие моменты, но в целом игрока интересовало все. За эту бессонную ночь Патрик пару раз поменял масло в фонарях, пока лучи солнца зайчиками не забежали в таверну, давая гномам молчаливый сигнал расходиться, согласно закону «больше двух не собираться».

Шаруланкар ликовал и радовался многоголосой толпой, воспевающей хвалебные песнопения в сторону религиозного парада, что совершал традиционную еженедельную вылазку в мир.

– Вон те, что в птичьих масках – жрецы. А по периферии шествия, в сером – их стражи, – прошептал Кразер.

Но шептать было излишне, ведь в шуме беснующейся в эйфории человеческой массы никому не было дела до двух закутанных в верблюжьи накидки гномов.

Колонна, центром которой было несомое золотое яйцо размером с телёнка, двигалась обратно во дворец – укреплённый центр Шаруланкара. Носилки с запряжённой в них двадцаткой рабов были выполнены в виде сплетённых стволов обитающих тут деревьев, напоминающих вымерший в реальности бамбук. Помимо рабов в золотых ошейниках в круг яйца угрюмо вышагивали краснорясые жрецы с опущенными вниз клювами-масками. Жрецов Мстислав насчитал шестнадцать, а вот охраны в серых поношенных плащах (точно таких же плащах, в которых были те, кого он в первый день пребывания в городе принял за бандитов) около пятидесяти.

Аддон сходил с ума, фиксируя произносимые и уже рабочие заклинания. Сфера льда, энергетические перманентные щиты, ветряные стены, ментальное погашение – все они были из охранных, но одно выделялось своей простотой. Энергоудар на один хит бил по золотой скорлупе яйца в такт барабану, поддерживающему ритм незамысловатой музыки. Мелодия была спаяна из переплетений голосовых песнопений жрецов, необычайно красивых, как будто и вправду птичьих. Яйцевидный памятник из чистого золота даже не чествовал урона, но энергоудар наносился и наносился. Двое улыбающихся рабов обмахивали яйцо опахалами. Мстислав заметил, что в толпе улыбаются почти все, кроме него, Кразера и тех, что в сером.

– Раз в неделю они его выгуливают вокруг города, – шептал Кразер. – Хрен знает, зачем. Возможно, из цельного куска золота что-то должно вылупиться, когда все они проплачутся.

– У них тут целая армия магов, – не поворачивая головы, проговорил Мстислав. – И почему даже рабы лыбятся?

– А мы что тебе, думал, уши заговариваем? У них много веселья тут. На следующий день после шествия, к примеру, жгут еретиков, черных магов, клятвопреступников и лжецов, – выдохнул Кразер.

– Черных магов – это правильно, – ответил Мстислав, думая о чем-то своём.

– Может быть и так, только чтобы магом оказаться в их списке, можно даже заклятий не знать, – искривил лицо Кразер.

– Значит, говоришь, раз в неделю жгут еретиков и магов. А где они их за целую неделю держат?

– В крепостной стене есть тюремные отсеки для черни, туда их свозят, так сказать, вперёд плана, чтоб про запас было. Для того чтобы маги и еретики не кончались, когда приходит новая жатва.

– Покажи мне это место, – отвернулся Мстислав от колонны, уходящих вдаль фанатиков.

У тюрьмы

Мстислав и Кразер скрывались в тени возлестенных построек. Тюрьма и правда была в стене. Стена, как стена: окованные башенные двери и бойницы со скучающей стражей, деревянная надстройка сверху, которая может прикрывать солдат как от палящего солнца и дождя, так и во время штурма от бьющих по навесной траектории стрел.

– Тюрьму охраняют люди в сером. Наряд из десяти стражников, среди которых есть маг, он же командует, и один жрец, у которого связь с храмом, – начал рассказывать Кразер.

– Ну а персонал? Кто еду узникам носит? – озвучивал варианты будущего плана игрок.

– Никто не носит. Поят только, подливая в корыто воду. Если узник живёт больше недели, то на казнь он выводится уже под руки обессиленный.