Тайга (СИ) - Громов Виктор - Страница 16

О замолчал, с сожалением откинул докуренный бычок, тут же начал новую сигарету.

— Я утром, когда выбрался из палатки, был еле живой — ноги ватные, в ушах звенело, голова раскалывалась, во рту словно кошки нассали. Огляделся и ох… — он осекся и выразился прилично, не так, как хотел изначально, — охренел. На поляне был форменный погром. Котелок валялся, подпорка под навесом оказалась сломана. Кто-то распотрошил Генкин рюкзак и вытряс содержимое на траву.

— Кто-то еще на поляне был? — спросил я, не сильно понимая зачем.

— Я и Зина, — сказал Санжай. — Мы первыми проснулись. Так уж вышло. Потом поднялась Ната, потом Тоха, Эдик. Последним Юрка. Потом уже сообразили, что нет ни тебя, ни Генки.

Антон перехватил эстафету.

— Проверили палатки. Все твои вещи лежали на месте. Генкины тоже. Пропала только та одежда, в которой он был вечером. Идол этот чертов тоже пропал да кое-что по мелочи: фляга, нож, фонарик и две банки тушенки. Потом уже выяснилось, что карты тоже нет.

— В том-то и странность, — Коля покачал головой. — Маловато как-то для двухдневного перехода. Не находите? И, потом, одному в тайге… Генка не охотник, не следопыт, он обычный ученый–историк. Ну не дурак же он, в самом деле, тащиться в тайгу с золотой гирей без вещей и проводника? Он же в картах, как свинья в апельсинах.

— Это да, — Тоха совсем посмурнел, — или мы чего-то о нем не знаем, или тут все не так просто.

Все замолчали, запыхтели табаком. На миг я даже забыл, что в руках моих не дорогие сигареты, а дешевая дрянь из прошлого. Потом вдруг вспомнил, что не узнал главного.

— А меня-то, как нашли?

— А это не мы, это Наташа! — Антон хохотнул. — Она решила, что ты спьяну в одних носках мог пойти отлить, а там свалился и уснул. У нас в той стороне нужник.

— И не ошиблась, — поддержал его Коля, — правда, какое тут спьяну, если было всего две бутылки на такую-то ораву?

— Теперь понятно, какое.

Тоха загасил окурок о подошву.

— Ладно, пойдемте, а то Эдик с Юркой друг друга поубивают. Вон сцепились, как два петуха. Объяснил бы кто этому белобрысому дураку, что при Зиночке обвинять Генку не стоит. Не ровен час, Эдик ему за это по бубну настучит!

Дождь закончился также неожиданно, как и начался. Раз — и закрыли кран. Сразу стало тихо. Из прорехи в облаках выглянуло солнце. Под ногами еще бурлила вода, а над озером уже раскинулась семицветная радуга. Яркая, сочная, просто волшебная. Ближний край ее почти упирался в центр водоема, дальний терялся в тайге.

— Все? — спросила Санжая Наташа. — Больше дождя не будет?

Тот притворно удивился:

— А тебе мало?

— Мне, — поспешила откреститься девушка, — мне вполне хватило.

Между делом она мешала в кастрюле ароматное варево.

Зиночка решила нас побаловать. Она раздербанила два пакета сухого киселя, заварила кипятком, поставила на керогаз. Правда, сначала ей пришлось выгнать страдающего Юрку, норовящего откусить от брикетов самую капельку.

Кисель странным образом всех примирил. Потом, когда его разлили по чашкам, когда Зина выдала всем по спасенному от дождя сухарю, когда Юрка пообещал, что после ливня непременно добудет нам во-о-о-от такую рыбину, Эдик вновь озвучил очевидное:

— Значит нас всех одурманили, а потом ограбили?

Юра раскрыл уже рот, чтобы вылить очередную порцию яда, но получил от Наташи подзатыльник и захлопнул пасть. Только принялся возмущенно зыркать, ожидая поддержки. Не дождался.

Долго прозябать в безделье нам не дали.

— Так, — скомандовал Тоха, — хватит трепаться, у нас куча дел. Допивайте кисель. Шибче, шибче!

— Ты с чего это раскомандовался? — спросила Наташа.

— С того, что я, во-первых, самый старший, а во-вторых, — он хитро прищурился, — самый умный.

Наташа со смаком облизала ложку из-под киселя. Сказала серьезно:

— Это еще спорный вопрос. У нас тут умников, что грязи, вон, взять хотя бы Юрку.

— Не надо меня брать, — возмутился тот. — Лучше скажи, Наташенька, киселя там больше нет?

Голос у него стал елейный до приторности. А морда хитрая-хитрая. Я не сдержался и заржал.

— Нет! — Ехидно протянула Наташа. — А некоторым сладкое вообще вредно, у них скоро жопа слипнется!

Юрка с совершенно непроницаемым видом изогнулся, оглядел себя со спины, ощупал костлявый зад. Заявил уверенно:

— Не слипнется.

А потом сделал быстрый шаг вперед, выкрикнул:

— Тогда это чур мое! — Схвати кастрюлю и ломанулся к озеру.

— Детский сад, — беззлобно произнес Эдик. — Здоровый лоб, а все никак не успокоится.

Коля заметил мой удивленный взгляд.

— Это ты тоже не помнишь?

Я старательно помотал головой. Подумал, что амнезия — классная штука. На нее можно списать все, что угодно. Для меня она практически дар небес. Вот и сейчас Коля поспешил мне несчастному пояснить:

— Юрка у нас с детства кисель обожает. Маленьким всегда с Наташей дрался за право вылизать кастрюлю. Вот и сейчас…

— Пусть радуется, — девушка махнула рукой. — Мне не жалко. Все лучше, чем с Эдиком ругаться.

С берега донеслось довольное урчание и чавканье. Я выглянул из-под навеса — Юрка сидел на борту лодки, с азартом добывал одним пальцем со стенок кастрюли останки киселя. Лицо у него было блаженное.

— Видал! — Тоха по-дружески пихнул меня в плечо. — А еще серьезный человек. Целый биохимик! Будущее светило науки.

— А все слышу! — выпалил Юрка, не отрываясь от процесса.

— Как доешь, — Антон повысил голос, — присоединяйся к нам. Для тебя есть важная миссия. А пока…

Он обернулся и выпалил грозно:

— Орлы! Шагом марш наводить в лагере порядок. Или вы спать на улице собираетесь?

— Не дождешься! — хохотнул Коля и первым ломанулся из-под навеса.

Эдик меня нахваливал. Точнее, не меня, а того Миху, что жил в этом теле раньше. Но мне было приятно за нас обоих.

— Ай да, Мишаня, — говорил парень с восхищением. — Ай да, молоток! Какое удачное место для палаток выбрал. А вы все, к озеру давай поставим, к озеру! Там просторнее! Я помню, — он распрямился назидательно поднял вверх палец и покачал им в воздухе.

— Чему ты так удивляешься? — проворчал Коля. — Он же с детства с дедом мотался по экспедициям. Даже меня пару раз брал с собой.

— И меня, — подтвердил Юрка.

Я смотрел на все это с плохо скрываемым удивлением. В отличии от того Михаила, мне было непонятно, чем это место так хорошо. И споров по поводу палаток я, ясное дело, не помнил. Не мог помнить. Я в них попросту никогда не участвовал.

Тоха уловил мои мысли, спросил:

— Не помнишь?

— Нет.

Чего тут скрывать?

— Ты сразу сказал, что если начнется дождь, то сюда вода не достанет. Возвышенность здесь. Самое сухое место.

— А-а-а.

Это было логично. Я открыл полог своей палатки и сам преисполнился благодарности. Там реально было сухо. Дождь стек с брезентовой крыши, собрался в ручьи и убежал с возвышенности в озеро.

— Молоток! — опять проговорил Эдик.

— Где молоток? — Рядом образовался Юрка.

Рыжий ткнул в меня пальцем.

— Он молоток!

— А я кто?

Коля фыркнул. Сказал беззлобно:

— Дурак ты.

Юрка сделал брови домиком и закричал:

— Наташ, чего они меня обижают?

Все дружно заржали. Этот вопль сработал, как громоотвод. Юрка же неожиданно глянул на меня и подмигнул.

Все мое неприятие этого несуразного нервного парня сразу развеялось как дым. Я увидел под ершистой маской растерянного, расстроенного пацана и вспомнил, что ничего о нем толком не знаю, а, значит, не имею права судить не разобравшись.

А Юрка тем временем натянул на физиономию трагическое выражение, прошествовал строевым шагом к Антону, приставил к виску ладонь, застыл по стойке смирно и отрапортовал:

— Товарищ командарм, курсант Егоров к выполнению важной миссии готов.