Потусторонний. Книга 1 (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 44

— За нервотрёпку, — сказал я. Таксист заулыбался, схватил купюру и пожелал хорошего вечера. С парковки он уезжал победителем.

Бросать Княгиню в таком состоянии я не хотел, и потому брёл очень-очень медленно по саду интерната к жилому корпусу, пролистывая учебник на ходу. Какая ерунда. Нет, что-то я уже знал не только по причине чтения бумаги, в жизни, как ни странно, физика иногда была нужна, пусть в мире демонов у меня академического образования по ней не хватало. Однако большая часть информации из учебника так и погибла в моём мозгу, ни разу не столкнувшись с практикой за все эти годы.

Княгиня взяла меня под руку и вышагивала хоть и очень медленно, а горделиво. Будто бы мы совершали вечерний неспешный моцион. Уже темнело, на корпусах включилась подсветка, отчего угрюмый интернат стал прекрасным архитектурным памятником с длинными колоннами и барельефами. Сад тоже озарил свет фонарей, и унылые скульптуры поэтов и писателей тут же стали торжественными.

Когда мы поднялись к себе, то я с облегчением рухнул на кровать. В принципе, всё получается очень хорошо. Посижу тихонько пару дней, сдам всё что нужно. Да, не планировал сначала всерьёз к этому обучению относиться, но надо себя поберечь. Может тогда побыстрее восстановлюсь. К вечеру я понял, что чувствую себя уже сносно. Значит дальше контур начнёт наполняться силой, а так как и каналы прокачивал до этого, то, тьфу-тьфу-тьфу, моя беспомощность скоро закончится.

И тогда я смогу поближе присмотреться к Свиридову.

Глава 19

Елизавета не обманула и зашла за мною лично. Я уже был во всеоружии: чистый, нарядный, причёсанный. Галантно поклонился учительнице, которая при взгляде на меня чуть прикусила нижнюю губу, но испуганно одёрнула сама себя и отвернулась. Я же, напротив, взгляд отводить не спешил, вспоминая её без одежды. Ах, гормоны! Что же вы такое делаете!

— Не хочешь вечером отметить мою пятёрку? — весело спросил я её.

— Артемьев, что за разговоры! — громко проговорила она, и едва слышно шёпотом добавила:

— Конечно! Напиши мне.

А затем снова перешла на демонстративно-возмущённый тон:

— Ещё и пятёрку захотел. Ты на тройку сдай хотя бы, Артемьев. С тем как ты готовишься, может ещё год у нас проучишься…

Ну, здесь Лиза, конечно же, погорячилась. Экзамен по физике я сдал легко и припеваючи. Спасибо мне, который был почти заучкой, до того как лишиться души в серой зоне. Да-да, у ботаников есть свои суперсилы. Жаль, правда, что они их и во взрослой жизни пытаются использовать, там как бы надо иные техники прокачивать. Так что учебник был пролистан, и знания сами собой восстановились в памяти, так что на вопрос преподавателя я отвечал без подготовки, под завистливые взгляды одноклассников. Немного испуганный учитель торопливо меня выслушал и без всяких дополнительных вопросов поставил отлично. Он словно хотел поскорее от меня избавиться. Наслушался страшных историй про одарённого ломающего всем в округе руки и ноги, и которого до сих пор не пришли вразумлять из полиции? Ой, пустое. Обижаться на него не хотелось, да и, вероятно, не увидимся мы более.

Настроение было прекрасное. Утро началось отлично: слабость ушла, словно ужасный сон. Я снова чувствовал энергию в контуре, и даже смог дотянуться до океана эссенции, но только для того, чтобы убедиться в его доступности. Протащить что-то в этот мир не решился: пока не время продолжать практики создания. Лишняя нагрузка отбросит меня на уровень обычного подростка, умудрённого сотнями лет жизни в бесцветном мире, и не имеющего за плечами ничего, кроме тяжести прожитых столетий. То есть и радости от новизны никакой нет, и смысла от ещё одной сотни надвигающихся зим.

Княгиня за ночь пришла в себя окончательно и снова увлечённо погрузилась в чтение. Хотя перед моим уходом на экзамен напарница отвлеклась от книги, и показала мне большой палец, поддерживая. Это было так лестно!

Собственно, ничто не предвещало беды. Вернувшись с пятёркой я завалился в кровать прямо в одежде и пролистывал учебник по этике и морали, освежая знания перед следующим экзаменом. Сколько мне ещё изображать из себя прилежного студента-то? Я нахмурился, пытаясь вспомнить хотя бы количество предметов, которые надо обязательно сдать.

На шестом в дверь громко постучали.

— Первая Церковь! Именем Иисуса откройте!

Княгиня мигом растворилась в воздухе. Молодец, мало ли кого нелёгкая принесла. Я неторопливо поднялся с кровати. Стук повторился. В дверь били не переставая, но хоть не кричали при этом. Впрочем колотили недвусмысленно, безо всякого пиетета и уважения. Этого терпеть нельзя.

Щёлкнул замок, и я поднял голову на архидиакона из чёрного духовенства. О том, что это представитель радикального крыла Первой Церкви говорил расшитый золотыми рунами чёрный капюшон. Здоровый дядька, конечно. У них там по рангу быстрее двигается тот, кто кушает больше?

— Артемьев? — с нескрываемым презрением спросил незнакомец в боевой броне. Ему бы в дверной проём протиснуться с такими формами.

— С кем имею честь?

— Это он, — сказал святоша рядом с ним. Вместо левого глаза у него светился красный окуляр импланта. Слева и справа со штурмовыми винтовками в руках стояло ещё двое иноков. Сюда целую армию нагнали? Ради меня? Как мило.

— Именем Иисуса Христа вы арестованы, — почти прокричал архидиакон.

Меня втолкнули в комнату, которая моментально заполнилась рослыми иноками. Все с чёрными капюшонами, все с оружием.

— В чём меня обвиняют? — мягко осведомился я.

— В подселении. В связи с ведьмой. В тёмных ритуалах с человеческими жертвоприношениями! — глаза архидиакона горели ненавистью. — Я тебя сгною, враг рода людского! Ты до конца своих дней будешь молить Господа нашего о прощении. Я лично буду за этим следить.

Вот это номер.

— Вы комнату точно не перепутали? — спокойно уточнил я.

Архидиакон моргнул, растерявшись, а затем снова надулся важностью:

— Ты же сказал, что ты Артемьев! Молчать!

Я поднял указательный палец, пытаясь вставить слово, но после очередного вопля опустил руку. Ладно, сейчас это не сработает. Подселение? Ритуалы? Что за ерунда?

На моих руках сомкнулись кандалы из заговорённого сибирия, и я тут же перестал чувствовать силу. Вот это в планы точно не входило. В спину толкнули.

— Я сам! — огрызнулся я на инока. Что-то в моих глазах заставило священника отступить.

В коридоре было многолюдно. Измученные сиротским бытом зеваки сбежались отовсюду. Наверняка кто-то из младших классов бегал по этажам и стучал в двери с криком, что церковники идут.

Среди встревоженных лиц я разглядел испуганное личико Лизы, а затем наткнулся взглядом на самодовольный взор Семёна. Глаз он не отвёл, а губы его тронула злая полуулыбка. Ох дурак… Завистливый дурак.

— Топай давай, демон! — рявкнули за спиной. Снова толкнули. Я, не отрывая взгляда от бывшего товарища, зашагал по коридору прочь. Ничего себе новости, Сёма!

Во дворе наша процессия столкнулась с ещё одной группой священников, которые волокли растрёпанную Василису Фесенко. Лицо девочки было перепачкано кровью из-за рассечённой брови. Когда-то гордая и независимая ведьма бросила на меня умоляющий взгляд, на что я лишь поднял руки в кандалах из сибирия.

— Всё будет хорошо, — удалось бросить ей, когда мы оказались рядом. — Я что-нибудь придумаю.

— Молчать, демонопоклонник! — рявкнул архидиакон и замахнулся на меня. Я даже не вздрогнул, спокойно и холодно глядя ему в глаза. Священник снова стушевался. — Придумать ты можешь лишь мольбы в адрес Всемогущего Господа нашего, дабы твоя проклятая чёрная душа не попала в ад, где ей самое место.

— Следите за давлением, — вежливо посоветовал ему я. — У вас вены вздулись. Нехорошо может закончиться.

— Ах ты тварь! — почти взвизгнул архидиакон, но справился с собой. — В машину их! Обоих!