Шофёр. Назад в СССР. Том 2 - Март Артём - Страница 10

– Приказ на Белку. Машина твоя, Игорь. Прошу, распишись, что ознакомлен и принимаешь колхозное имущество под свою ответственность.

Я расписался. Протянул листок Щеглову.

– А теперь, – Щеглов вздохнул, снял очки со своего полного лица, – есть у меня к тебе еще один вопрос, дорогой мой Игорь. Очень важный вопрос.

Я ничего не ответил, с интересом посмотрел в мокроватые от напряжения, конторские глаза зампреда.

– Заметил я в тебе, Игорь, ответственного работника, – начал зампред, – такого работника, который в любой ситуации останется находчивым. И такого, кто по рабочему делу очень амбициозный, и мог бы лучшую карьеру сделать, чем остаться простым колхозником. В люди выбиться.

– Вот, значит, как, – ответил я, – в люди.

– Верно. В люди, – зампред кивнул.

– И какой же у вас вопрос, Евгений Макарыч?

– Обыкновенный, – сказал Зампред буднично, – но вначале, хочу сделать небольшое его объяснение.

Я глянул на большие с деревом на циферблате настенные часы, которые висели в кабинете зампреда. Дело подходило к одиннадцати утра, а у меня еще ничего не сделано в гараже. Скоро уж полдня минет. И, выходит, полдня впустую.

– Если только рассказ ваш будет недолгим, – сказал я прямо зампреду.

– Совсем не долгим, – он кивнул. Помолчал пару мгновений. Потом засопел и продолжил:

– В общем, есть у меня традиция. Как ты помнишь, в последний раз, что виделись мы с тобой у озера, когда ты тянул того некультяпого паренька из воды, говорил я, что привык с трудолюбивыми колхозниками держаться на короткой ноге. Потому как считаю, что рядом с народом, с пролетариями мое место. Сам же я выходец из очень рабочей семьи.

– Так, – я кивнул, – и к чему же вы все это склоняете?

– Часто я приглашаю к себе домой, в гости, тех колхозников, – продолжал рассказывать Зампред с добродушным видом, – которых считаю настоящими ударниками. Вот тебя, Землицын, как я раньше уже сказал, я таковым считаю. И хочу это свою традицию с тобой продолжить.

– Вы меня что, – улыбнулся я, – приглашаете в гости?

– Именно что приглашаю, – благостно, но немного покровительственно возвестил зампред, – сегодня вечером, если ты не занят. Просто, у меня вся остальная неделя очень уж загруженная. А сегодня у меня и жена пораньше с колхоза уходит. Приготовит нам знатных харчей. Угощу тебя я своей наливкой, – Улыбнулся зампред, – ну так что? Не против ли ты будешь? Но только знай, – Щеглов сделал притворно-строгое лицо, – если ты откажешься, очень я на тебя обижусь, Игорь.

Я рассмеялся.

– Чудак вы человек, Евгений Макарыч.

– Вот такая простота мне в пролетариях и нравится, – он рассмеялся в ответ, однако взгляд его глаз будто бы стал каким-то жестким. А может, мне так показалось, потому как солнце за облако зашло и положило на зампредово лицо тень.

– Ну что ж, – без задней мысли пожал я плечами, – коль вам так чувствителен будет мой отказ, то я соглашусь. Во сколько мне быть?

– Часам к шести я буду вас ждать по вот этому, – зампред оторвал листочек настольного перекидного календаря и начеркал на нем ручкой, – по вот этому адресу.

– Ну что ж, – сунул я листочек в карман своих брюк, – не обижу вас. Буду к сроку.

Когда я вышел из кабинета зампреда, то совсем мало размышлял о его приглашении. Казалось оно мне интересным, но чем-то не особо в моей жизни особенным.

Я прошел по светлым, в побелке, коридорам колхозной конторы. Увидел, на четвертом этаже над одним из кабинетов табличку с надписью “Первичная организация ВЛКСМ СССР в станице Красной”. Несколько мгновений боролся я в нерешительности, а не зайти ли мне внутрь. Потом все же решил, что хватит с меня сегодня конторских да бумажных дел. Пошел дальше.

Спустился на первый этаж, в большой, наполненный растениями в горшках зал. В его правом краю висело на стене большое красное знамя. Под ним стояли белокожие бюсты Ленина и Сталина. Бросив на них взгляд, я прошел дальше.

Колхозный двор представлял из себя небольшое открытое, устроенное клумбами пространство перед четырехэтажной конторой. Справа и слева от входа стояли там красные доски почета, наполненные рамками с черно-белыми фотографиями станичников. Сразу за ними стояли и другие доски. У одной из них встретил я своего знакомца.

– Привет, Саня! – Крикнул я знакомому своему милиционеру, тому самому долговязому парню, подчиненному Квадратько, кому приглянулась Света.

– Игорь? – Оторвался он от доски объявлений, – а ты тут какими судьбами?

Я сбежал по лестнице, быстро пошел к нему. Увидел я, что клеит он на доске какие-то объявления.

– Да вот, по работе машину получать приезжал. А ты?

– А я, – он показал мне листки с фотографиями, – с району передали.

– Разыскивается, – взял я листок со странно неестественным на нем лицом, – так, особые приметы… Леонид Сергеевич Лыков. Так это ж тот, с желтой автолавки, – сказал я задумчиво.

– Ну да, – покивал милиционер, – а вот бывший наш участковый, – он показал мне другой, такой же нелепый фоторобот, – Малыгин, который.

– Не похожи, – поджал я губы. Ни тот ни другой. А это? – Указал я на третий листок в его руках.

– Это, – он нахмурился, всматриваясь в нарисованный от руки портрет преступника. В его описание, размашисто написанное от руки, – Федот Иванович Маленков. Вот, – показал он мне и его.

– А этот похож, – нахмурился я, – всех троих ищут?

– Ага, – милиционер вздохнул, – пока только их. Потому как они повели себя подозрительней всего. Ну там и другие подозреваемые имеются. Правда, – он понизил голос, – об них я тебе не уполномочен рассказывать.

– Ну да ладно, – я кивнул, – ничего. Рад, что армавирское дело не стоит на месте. А как с моим?

– А с твоим глуховато, – пожал своими узковатыми плечами долговязый милиционер, – кстати, ты не поможешь мне? Очень уж неудобное это дело в две руки.

– Конечно, – принял я худенькую стопку бумаг с ориентировками.

Саня помакал маленький валик в такое же маленькое жестяное ведерочко. Размазал тягучий пряный клей по доске. Приняв от меня портрет, прислонил к доске. Принялся разглаживать.

– А это кто? Кажется, этот не из армавирского дела – Спросил я, всматриваясь в лицо чернявенького мужичка, что безразлично взирал на меня с листочка маленькими глазками.

– Не. А это с Аула, – ответил Саня, – Абан Бачмеков. Разыскивается. Вот. Попытка похищения человека.

– Станичную девку пытался похитить?

– Ага, – вздохнул милиционер, – уж в начале лета. Ирку Бесхлебнову чуть не увезли в аул против ее воли. Еле Мятый отбил. С тех пор чахнет над своей сестрицей, что кощей над златом.

– А в Ауле, конечно, не выдают, – поджал я губы, понимающе.

– Неа, – Покачал головой Саня, – я тебе больше скажу. Его там, в ауле, кажется, и нету. Ну или так запрятанный сидит, что шуруй не шуруй, а не найдешь. Ты ж знаешь их, черкесов. Они друг за друга держатся как надо. И все равно им, кто промеж них не прав. Ну, пока за руку не поймают.

После новостей этих лучше я стал Мятого понимать. Уж я-то за Светку тоже сердцем болею. Постоянно борюсь с собою, чтобы не заточить ее и вовсе дома, чтобы уберечь. Умом, вроде, и понимаешь, что не спрячешь сестру мою от всех бед на свете. А с другой, только от одной мне нужно ее уберечь. От смерти.

Думал я, отпуская Светку с Сашкой Ивановским, с этим милиционером, что так, с ним, ей будет побезопасней. А вот черкесы мне, на прошлых танцах показали, что молодежь у них бывает еще какая распоясанная. Решил я, что не стоит ей пока потемну ходить куда-то. Еще находится. А пока что мне нужно ее защищать.

– Мда, – Сказал задумчиво Саня, макая валик в ведерко, – по-честному говорить, то в последнее время ихняя, аульская молодежь совсем расходилась.

– Это как же? – Спросил я, а сам всмотрелся в портрет Леньки Лыкова.

Казался он мне совершенно на себя непохожим. Да и описание его особых примет было настолько скупым, что едва ль ни кто угодно под него мог подойти.