Долгая ночь Примы Центавра - Дэвид Питер - Страница 20

- Зачем ты мне задаешь эти вопросы? - поинтересовался Лондо. - Знаешь, кого тебе нужно спросить? Рема Ланаса.

- Извиняюсь… что? - разговор на полном ходу столь резко свернул в сторону, что Вир не сразу сумел сориентироваться. - Рем Ланас? Кто это?

- Как я слышал, он сейчас на Вавилоне 5. Живет там уже некоторое время. Очень мудрый индивидуум. Знаешь, зачем мы сюда пришли, Вир?

Еще один резкий вираж. Голова Вира уже отказывалась понимать, в какую же сторону теперь повернул их разговор, и вообще, о чем, собственно, они говорят.

- Ну, я… пожалуй нет, Лондо, если быть честным. Мне очень приятно, что проводится этот прием, просто потому, что приятно видеть наш народ, празднующий хоть что-то, даже если это просто междусобойчик в честь планов реставрации нашего величия. Но я не уверен, что понимаю, зачем тебе понадобилось приводить меня сюда.

- Ты на что это намекаешь, Вир?

- Намекаю? Я… - он вздохнул. - Лондо… может быть, ну… возможно, ты немножечко слишком много выпил. Потому что, если быть честным, ты говоришь не слишком вразу…

- Может быть, ты полагаешь, - продолжил Лондо, - что, если бы я того пожелал, то не смог бы переговорить со своим послом на Вавилоне 5, не вызывая его сюда, во дворец? Что меня беспокоит отсутствие безопасных каналов связи? Что кто-то подслушивает все, что я говорю? Ты это хочешь сказать, Вир?

Мистер Гарибальди однажды употребил выражение, которое Виру показалось крайне странным: «Просиял, как медный грош» для обозначения того, что кто-то только что что-то внезапно понял. Вир никогда до конца не понимал это выражение, поскольку не имел представления, ни что такое грош, ни как он может просиять, ни каким образом с помощью этого можно достичь понимания.

Тем не менее, в этот самый момент, когда Вир слушал - очень внимательно слушал - то, что говорит Лондо, у него возникло смутное подозрение касательно того, что сияние медного гроша может означать для него лично.

- Нет, - начал Вир очень осторожно. - Я вовсе не собирался на это намекать. - Но сказал он это таким тоном, который, как он надеялся, поможет Лондо понять, что он ухватил подтекст.

Туман алкогольного дурмана, который клубился в глазах Лондо все время вплоть до этого момента, казалось, на мгновение рассеялся. Лондо молча кивнул, затем открыл рот, чтобы заговорить снова…

…но вместо этого пошатнулся.

- Лондо?

Лондо провел ладонью по лицу, словно пытаясь стряхнуть с него паутину, и когда он опустил руку, на его лице осталось выражение гнева и покорности.

- Начинаешь привыкать к алкоголю, как я погляжу, - пробормотал он.

- В некотором роде, да, - сказал Вир.

- Я не с тобой говорю.

- Но…

Но настроение Лондо вновь внезапно переменилось, к нему вернулась веселость.

- У нас есть великолепная галерея, Вир, созданная усилиями предыдущих императоров. Мы собрали там лучшие статуи и картины. Пойдем, тебе стоит на это взглянуть!

- Хм… Хорошо…

Болтая с нарочито преувеличенным весельем, Лондо отвел Вира в дальний конец коридора. Там они повернули направо, потом налево, и оказались в зале весьма солидных размеров. Как и хвастался Лондо, стены зала были увешаны огромным количеством полотен, между которыми, в специально вырезанных нишах, стояли статуи.

Первая картина, на которой естественным образом задержался взгляд Вира, оказалась портретом императора Картажи. Лондо проследил взгляд Вира и озвучил его мысли вслух:

- Почему он здесь, а?

Вир кивнул в знак согласия с тем ответом, который предполагала сама постановка вопроса.

- Он был безумцем, Лондо. Отвратительная глава нашей истории. Ему не следует находиться здесь в одном ряду с остальными.

- Он должен быть здесь, Вир, - возразил Лондо. - Именно потому, что он часть нашей истории. Если мы не будем помнить о том, что мы сделали не так, сможем ли мы понять, как следует поступать правильно?

- Похоже, не все могут прийти к согласию, о том, что такое правильно, и что такое неправильно, - печально сказал Вир, на всякий случай оглянувшись, словно обеспокоенный тем, не стоит ли Дурла у него за спиной.

- Надеюсь, ты не имеешь в виду Дурлу, не так ли? Успокойся, Вир, его мнение не является здесь единственным.

- Но ведь Дурла не имеет отношения к тем портретам, которые висят в этом зале. Все они…

- Вир… Не напоминай мне о Дурле. Сейчас это не важно. Просто полюбуйся на эти картины. Разве они не прелестны?

Вир начинал терять остатки терпения с императором.

- Да, они очень милы, но это не то, что…

- Вот император Турхан, - Лондо указал на одно из полотен. - Великий человек.

- Великий человек? - хмыкнул Вир. - Своими предсмертными словами он подвиг нас атаковать Нарн. Тебе ли не знать, ты же единственный, кто их услышал, и… - Вир осекся, увидев выражение на лице Лондо. Грош сверкнул еще раз - Вир понял, что разгадал ужасную тайну Лондо: предсмертные слова Турхана не были словами о войне. - Лондо?

- Умирая, он завещал нам жить в мире с Нарном… и сказал, что проклинает нас с Рефой. Да, он был мудрый человек. - В голосе Лондо не было ни капли гнева. Разве что удивление перед величием Турхана.

Но Вира охватил ужас. Он отступил на шаг, кровь отхлынула от его лица.

- Лондо… Великий Создатель, Лондо… как ты… как ты мог…

Лондо пожал плечами.

- И только? - Продолжил Вир. - Это все что ты мне ответишь? Просто пожмешь плечами? Лондо, как… как ты мог?

- В своей жизни я уже великое множество раз слышал этот вопрос, Вир, и вот что интересно, каждый раз отвечал одинаково: как я мог? Легко.

Вир не нашел, что ответить. Впервые за все время знакомства с Лондо он не мог найти нужных слов. А Лондо со свой стороны, словно не замечал очевидного дискомфорта Вира и продолжал рассуждать:

- Мы делаем то, что должны, Вир. Так поступают все. И всегда. Вот возьми, к примеру, императора Крэна. Ты помнишь его, Вир? Ты не забыл, что с ним случилось?

Вир почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и вовсе не от обилия выпитого. Даже и в трезвом виде он вряд ли смог бы свести воедино все фрагменты того, что наговорил ему сейчас Лондо.

- Император Крэн… в общих чертах, да. Но ведь он умер еще до моего рождения, и…

Лондо остановился как раз напротив бюста Крэна. Пожалуй, это был самый маленький бюст в комнате, словно его делали впопыхах, исполняя неожиданный приказ о необходимости срочного пополнения коллекции.

- Какое короткое у него было царствование. Маленькая заметка на полях нашей славной истории. Правитель периода великих перемен. В то время центавриане оказались разобщены больше, чем когда-либо. Предыдущий император, Турис, был чересчур слабохарактерным, и после его ухода все великие дома сцепились друг с другом в борьбе за власть. И это грозило перерасти в кровавую бойню. Бедняга Крэн… так ты вспомнил, что с ним случилось, Вир?

- Да, я думаю, да. Но…

- Иногда нам всем все же удается прийти к единому мнению о том, что правильно, а что ошибка. И мы не хотим, чтобы ошибки повторялись вновь. Ни с нами, ни с кем-либо еще. НИ С КЕМ, Вир. Ты меня понял? - Голос Лондо возвысился до неожиданной непонятной страстности. - Ты меня понял, Вир? Ты следишь за тем, какие слова слетают с моего языка?

- Да, да, конечно, - Вир чувствовал себя потерянным больше, чем когда-либо. - Ловлю каждое слово.

- Это хорошо. Я рад, что у нас состоялся этот разговор. Так будет лучше для нас всех. Идем… а то вечеринка закончится без нас. Мы же не хотим, чтобы кто-то подумал, будто в наше отсутствие можно по-настоящему веселиться? И знаешь что, Вир? Я бы хотел, чтобы ты запомнил накрепко: все здесь, все, что мы восстановили, все, чем я управляю… все это заставляет меня поразмыслить над вопросом, что же я такое на самом деле. И даже не столько я, сколько мы все, и что будет с нами всеми меньше, чем через неделю.

- И что же с нами будет?

- А-а, - усмехнулся Лондо. - Вот разгадаешь мою загадку, великую загадку сегодняшнего вечера, всю, до последнего слова, тогда и узнаешь. Вот как.