Любовь бродяги - Фетцер Эми - Страница 28
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая
Но Пенелопу она все же поймала в ловушку! Слоун удовлетворенно улыбнулась. Да-да, мисс Гамильтон получит по заслугам. И весь мир узнает, чего стоит эта самонадеянная кривляка. А после настанет время разоблачений и для Тесс. Обе голубушки угодят в ее сети.
— Слоун, я накажу тебя.
Она вздрогнула и вернулась к действительности. Голос отца заставил ее съежиться на стуле.
— Ты не посмеешь, — с вызовом сказала она, вглядываясь в его мрачное лицо.
— Посмею. Ради нашего семейного достояния.
Он подумал, что хотя бы несколько лет, проведенных без ее расточительности, восстановят его пошатнувшийся бюджет. Хорошо еще, что полицейские ничего не знают о камнях. И надо сделать так, чтобы они и не узнали. Оуэна, конечно, вытащить из тюрьмы не удастся. Но придется, вероятно, ему заплатить, чтобы он держал язык за зубами. В конце концов, он человек надежный. И это вина самого Фэлона, что все получилось так дурно. Не стоило доверять беспутной дочери. Он удовлетворенно кивнул и щелкнул пальцами. Тут же из-за его спины бесшумно выскользнула высокая длиннорукая тень.
— Папа! — взвизгнула Слоун, со страхом глядя на приближающегося Ларсона. — Не смей трогать меня!
Она метнулась к выходу, но худые крепкие руки сжали ее в могучих объятиях. Рванув на себя ее вышитый бисером кошелек, Ларсон оборвал тонкую нитку, и разноцветные блестящие шарики весело запрыгали по полу. Все так же крепко держа ее за руку, он бросил кошелек Фэлону, и Слоун, насмешливо покосившись на него, с деланной бодростью произнесла:
— Мог бы попросить меня и по-хорошему.
Не обратив внимания на ее слова, отец высыпал содержимое кошелька на стол. Презрительно отодвинув в сторону кучку блестящих безделушек, он взял со стола деньги, счета и кредитные карточки.
— Оставь меня! — Слоун рванулась, пытаясь высвободиться из сильных рук Ларсона но все было тщетно.
— Из-за тебя наше имя смешано с грязью, — зло произнес Фэлон, жестко взглянув на дочь, и кивнул своему помощнику. Тот с размаху ударил Слоун по лицу, та ахнула скорее от неожиданности, чем от боли, и вновь рванулась в сторону, споткнувшись о ковер.
— Папа, как ты можешь?! Ведь ничего еще не доказано.
— Может быть, теперь ты поймешь, как дурно со мной поступила.
Он отвернулся и вновь кивнул Ларсону. Тот, сладострастно улыбаясь, еще крепче стиснул ее в своих объятиях. Так, что она подумала, уж не влюбился ли он в нее. Но тут большой костлявый кулак с силой ударил ее по ребрам, иона, охнув, едва устояла на ногах. Не успела она прийти в себя от боли, как новый жестокий удар обрушился на ее живот. Продолжая сладострастно улыбаться, Ларсон с ловкостью опытного хирурга выискивал самые уязвимые места на ее теле. Заглядывая ей в глаза, он удовлетворенно щурился, почти касаясь своими губами ее сжатых от боли губ, словно готовясь вот-вот поцеловать ее.
Слоун молчала, вздрагивая от каждого удара. Она заставляла себя презрительно улыбаться, чтобы показать свое пренебрежение к этому грубому жестокому животному, Острая боль пронизывала все ее тело. Болели отбитые почки, треснуло и, должно быть, сломано ребро, горячие слезы застилали глаза. Но она упрямо продолжала молчать, сдерживая подступавшие к горлу рыдания.
Фэлон обернулся и взглянул на нее.
— Достаточно, — сухо сказал он, Ларсон, все еще прижимая ее к себе, легонько похлопал по щекам, приводя Слоун в чувство. Она нахмурилась и плюнула ему в лицо. А он, насмешливо улыбнувшись, достал из кармана огромный носовой платок с вышитыми на нем инициалами и вытер мокрую щеку.
— Трогательная сцена, — заметил Фэлон. — Уведи ее отсюда.
Ларсон подхватил ее на руки и вынес через потайную дверь, отделанную точь-в-точь как и стена, в которой она была прорезана. А Ротмер, задумчиво почесав в затылке, вновь взглянул на серую, дурно сделанную фотографию, помещенную под заголовком в газете. Красивая длинноволосая женщина. Тесс Ренфри. И откуда только она взялась на его голову? Еще в первый раз десять лет назад, когда та была маленькой тонконогой девчонкой, он, увидев ее фотографию в газете, сразу почувствовал какую-то странную властную силу, которую излучало это юное открытое лицо. И потом, встретив ее через несколько лет на университетском вечере у Слоун, уже ничуть не удивился, узнав о тех значительных успехах, которых она достигла в своем деле.
Живость и энергия — вот что сразу же привлекло его в ней. И теперь, вспоминая прошлое, Фэлон невольно обратил свой взгляд на большой старый портрет, висевший у него в кабинете. «Женщина в зеленом» — значилось под ним. Темные, изящно прорисованные волосы густыми волнами стекали по белоснежным плечам, зеленое платье окутывало стройное тело, вода и туман клубились у босых ног. Песчинки налипли на развевающийся подол, в руках — пара тонких легких сандалий, грациозная небрежность движений. Кажется, легко и непринужденно идет она По жизни, но на лице застыло выражение одиночества и печали. И все же чувствуется, что еще мгновение, и она с вызовом расхохочется в ответ на выраженное ей сочувствие, фыркнет и надменно поведет приподнятой пренебрежительно бровью.
Фэлон покосился на фотографию в газете и вздрогнул. Сходство было поразительное. Казалось, именно Тесс Ренфри изобразил на своем полотне старый мастер. Ее энергия, ее чуткость и сила были отражены в каждом мазке созидающей образ кисти. И именно ее глаза глядели в лицо Ротмеру из глубины прошедших столетий.
Глава 13
Дом был великолепен. Каждая деталь отражала роскошь и грациозность замыслов его хозяина. Двухэтажный, с высокой остроконечной крышей, он широко и величественно расположился посреди аккуратной зеленой лужайки, приветливо распахнув массивные двери, к которым подводило невысокое изящное крыльцо с витыми тонкими перилами. С левой стороны к нему примыкали конюшни и гараж с широкими железными воротами. Но особого внимания заслуживала высокая каменная стена, словно огромный хвост гигантского китайского дракона ощетинившаяся острыми железными чешуйками, оградившая имение от любопытных взглядов нежелательных визитеров.
Рэмзи с любопытством оглядывался по сторонам. То, что он, видел, восхищало и немного смущало его. Стена напомнила ему ограду тюрьмы, но на душе было легко и спокойно. Тихий ветерок доносил откуда-то издалека сладкий цветочный аромат и невнятный шум отдыхающего моря.
Когда они поднялись на крыльцо, навстречу им выбежала какая-то женщина, лица которой О'Киф разглядеть не успел. Она, радостно вскрикнув и даже не взглянув на гостя, бросилась е объятия Пенелопы. И пока они тормошили и оглядывали друг друга, Рэмзи с интересом осматривал двор, пока вдруг не вспомнил о том, что Пенни говорила ему о каком-то друге, которого она разыскивала до встречи с ним.
Это воспоминание заставило его нахмуриться. И, глядя на улыбающихся друг другу женщин, он подумал о радости совместных переживаний и о том, что теперь Пенелопе, вероятно, будет полегче.
В этот момент, словно только теперь вспомнив о его присутствии, она обернула к нему свое раскрасневшееся лицо и, кивнув, жестом пригласила следовать за собой. Идя за ней, он гадал о том, кем же приходится ей эта встреченная ими женщина. Матерью? Экономкой?
— Маргарет, — обратилась к ней Пенни, — Трэвис еще здесь?
— Нет, — откликнулась та, указывая на широкую винтовую лестницу. — Полчаса назад я видела, как он поднялся наверх, занес несколько сумок в зеленую комнату и ушел.
«Экономка», — решил Рэмзи.
— А Энтони звонил? — продолжала расспрашивать Пенелопа, останавливаясь у щита сигнализации и щелкнув тумблером.
Маргарет отрицательно покачала головой, с любопытством разглядывая О'Кифа. Тот стоял не шевелясь, напряженно вглядываясь в ряды разноцветных лампочек и пронумерованных переключателей, которыми занималась Пенни. Как только она дотрагивалась до одного из тумблеров, на панели появлялась маленькая светящаяся цифра и тут же исчезала, когда она убирала свою руку. Эти забавные световые фокусы так увлекли Рэмзи, что он не заметил, как Пенелопа обернулась к нему и насмешливо покачала головой.
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая
