Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft (СИ) - Хорошко Евгений Алексеевич - Страница 70

Лиадрин ощутимо вздрогнула под моими ладонями, пугливо оглянулась в мою сторону.

— Я тоже об этом думала, — призналась девушка, искательно заглядывая мне в глаза. — Но это же невозможно? Как может кто-то отравить Солнечный колодец?

Я некоторое время молчал, раздумывая над подходящим ответом.

— Если ты спрашиваешь, неибежно ли исполнение твоих видений, то мне тут нечего сказать, Лиадрин. Возможно это будущее, которое можно предотвратить. Но если ты спрашиваешь, возможно ли отравить, или даже уничтожить Солнечный колодец, — я помолчал и вздохнул. — То ответ будет — да, ещё как.

— Но это же будет конец, — задохнулась эльфийка. — Конец для всех нас, Мэвниар, если это случится! Весь наш народ будет страдать...

— Чудовищно страдать, — тихо поправил я её. — Мы расстанемся с бессмертием и станем увядать, тем быстрее, чем чаще мы будем применять магию. Наши дети... те немногие, которым повезёт увидеть свет, будут слабыми и болезненными. Скорее всего, от нас в течение десятилетий останется лишь небольшая горстка сильных магов, которые способны насыщать себя маной из магических предметов и внешних источников.

— В своих видениях я видела эльфа, который пытался вдохнуть кристаллы затвердевшей маны, — тихо призналась Лиадрин, и поёжилась. — Выглядело это жутко.

— Но это то, что, быть может, нас ждёт, — произнёс я. — Всех, кроме меня.

— Ч-ч-что?! — едва не подскочила на месте девушка, которую я застал врасплох. — Почему?

— Ты и сама видела, как я использовал... не ту магию, что рассеяна вокруг нас, Лиадрин. Помнишь же, как она разительно отличалась от всего, что обычно применяют маги?

— Я помню. Эта магия была, как мне показалось, дикой и необузданной. Первобытной, отличающейся от обычной магии точно так же, как дикий зверь отличается от домашнего. Но откуда она взялась, Мэвниар?

— Из-за пределов Азерота, — я признался. — Я вскрываю Завесу и создаю канал, сквозь который на наш мир проливается чуждая ему магия.

— Значит, ты всё-таки, чернокнижник, — понуро опустила голову эльфийка.

— Меня можно назвать и так, хотя никаких признаков того, чтобы я сходил с ума или во мне просыпалась жажда крови, нет, — сказал я. — Но от этой магии я завишу так же, как некогда я зависел от Солнечного колодца.

— Погоди... — встрепенулась Лиадрин, она вскинула подбородок и удивлённо на меня уставилась. — Но ведь это значит, что ты постоянно страдаешь от отсутствия нужной тебе маны! Завеса закрывается, и сколько бы магии не проливалось на тебя ранее, её больше не становится.

— Верно, — я скрипнул зубами. После наших ночных похождений с эльфийкой я вновь открыл канал, и после этого благоденствовал ещё сутки. Казалось бы — вот оно, решение. Но с каждым разом потребность в магии Искривлённой пустоты увеличивалась. Что-то внутри меня менялось, когда впитывало первозданную энергию, существующую со дня сотворения Вселенной. Я всё больше сроднялся с ней, становился её неотъемлемой частью.

Но это же означало, что с каждым днём мне станет всё сложнее существовать в отрыве от материнских энергий. Рано или поздно, но мне придётся вскрывать Завесу, как скальпелем, по несколько раз в день, лишь бы сделать живительный вдох. Подпитка обычной магией быстро перестанет мне помогать. И однажды, я даже не смогу продержаться до следующего раза, когда смогу открыть канал. Итог будет очевиден. Я погибну.

Возможным решением было как-то изменить заклинание канала, как-то адаптировать его? Но постоянный разрыв в Завесе — лакомый кусочек для демонов, ибо это всё равно, что постоянный портал в их миры! Столбовая дорога к вторжению. Быть может, найдётся какой-нибудь третий путь?!

— Мэвниар... — Лиадрин порывисто схватила меня за ладони и взглянула в мои глаза. — Не отчаивайся, пожалуйста! Может быть, мой отец чем-нибудь поможет? Я поговорю с ним, он не будет рубить сплеча, он попробует помочь!

Я вздохнул, разглядывая встревоженное лицо девушки. Час от часу не легче. Даже за половину моих действий с Завесой меня в Кель-Таласе постарались бы немедленно казнить, а она намылилась рассказывать об этом не кому-нибудь, а Верховному жрецу Света. Впрочем, она выглядела совершенно искренней в своём желании мне помочь. Я даже не ожидал от неё такого порыва.

— Мэвниар, — настойчиво продолжила призывать меня девушка. — Посмотри мне в глаза. Ты мне веришь? Моему отцу можно доверять — больше, чем любому другому эльфу на свете.

— Я рад, что ты так доверяешь отцу, — вздохнул я. — Должно быть, он всегда хорошо с тобой обходился.

— Подумай о другом, Мэвниар, — вдруг сказала эльфийка, её голубые глаза совсем близко приблизились к моему лицу. — Если мои видения истинны, то что, если Солнечный колодец правда падёт? Одно моё видение свершилось — им стал ты! — воскликнула она, крепче сжимая мои ладони, а потом упавшим голосом закончила. — Значит, свершится и другое.

— Ты слишком... — я осёкся, хотя мгновением ранее всерьёз собирался её разубеждать. Но кому, как не мне, с моим послезнанием, была точно известна судьба Колодца?

— Слишком серьёзна? — спросила молодая девушка, и покачала головой. — Не думаю. Если Солнечный колодец исчезнет, нашему народу потребуется иной источник магии, чтобы существовать. Что если... ты сможешь нам его подарить? Научить своему навыку, или просто поделиться с нами своей, особенной маной?

— Этому никто не может научиться, кроме меня, — прошептал я, и, повинуясь странному порыву, погладил её рубиновые волосы. — Но магией можно поделиться. Вот только вторым Солнечным колодцем я уже не стану. Боюсь, что меня обожествят, Лиадрин. Будут считать живым богом эльфов, во плоти и крови. Не думаю, что наш народ заслуживает такой судьбы — вручить такую власть над собой единственной личности, — я встряхнулся от этой мысли, разум просто стремился её отторгнуть — настолько чуждой вся эта затея казалась моему естеству. Не говоря уже о том, что я могу вообще до этого не дожить.

Лицо Лиадрин было непроницаемым, и я бы дорого дал, чтобы понять мысли в её голове. Вдруг, она благосклонно мне улыбнулась. Чуть придвинувшись, она заключила меня в объятия.

— Давай просто будем надеяться, что всё хорошо закончится? — с просительной интонацией, обратилась она ко мне и заглянула ко мне в глаза. — Я спрошу папу, ладно?

— Хорошо, — скрепя сердце согласился я, словно спрыгивая с моста. Неосознанным жестом, я осторожно погладил эльфийку по спине, она улыбнулась и обняла меня чуть крепче.

***

«С НЕАВТОРИЗИРОВАННЫМИ ГОБЛИНАМИ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!» — гласила грозная надпись на воротах из кованого железа. Дворф по имени Лидл уже некоторое время почёсывал кустистую русую бороду, раздумывал над её тайной. Что такое «неавторизированный гоблин»? Зачем, и кому в здравом уме могло понадобиться вести «неавторизированного гоблина» на пороховой склад — всё это было ему решительно непонятно. Он и «авторизированного» бы туда не пустил, ни за какие коврижки.

— Что за слово-то такое? — глухо пробормотал он себе под нос, яростно почёсывая подбородок. Несмотря на гулявший в подземелье ветер, который приносил с собой аромат заснеженной хвои, недоумённый вопрос дворфа как-то услышали. Старый мастер Гильдии ремесленников повернулся в его сторону, массивный бронзовый медальон гильдии звякнул о кожаную куртку, украшенную заклёпками. Он сначала нахмурил кустистые седые брови, но затем его губы, потрескавшиеся от ветра, тронула улыбка.

— «Неавторизированные», хех? — издал смешок дворф. — Так это же слово начисто передрали какие-то умники с эльфийского. Переводчики, тудыть их растудыть, не знали простого дворфийского слова «допуск». Моя бы воля, я бы сначала заставил их сдать экзамены на дворфийский, прежде чем давать им что-то переводить! Глядишь, много чего интересного выяснили бы.

— Так, стоп, — опомнился Лидл. — Мы что, действительно можем дать кому-то из гоблинов допуск на наш пороховой склад!?

— Не совсем, — замялся пожилой дворф, воровато оглянувшись. — Честно говоря, никому из них мы допуск туда точно никогда не дадим. Но ты же понимаешь, взять и написать «с гоблинами вход воспрещён» — перед партнёрами неудобно выходит. Вот и приходится выкручиваться.