Протокол "Второй шанс" (СИ) - "slip" - Страница 27

Но зачем мальчишка притащил их сюда?

На Квинта навалились смешанные чувства – с одной стороны, он был очень даже «за» то, чтобы наконец-то прикончить эту парочку, но с другой – опасался того, что могло прийти в голову мальчишке.

Мальчишка, тем временем, снова повернулся к толпе и со сталью в голосе сказал, обращаясь как бы вовсе не к ним, но конкретно к этим двоим:

- Будем надеяться, что божественный Юлий сочтет эту жертву достаточной. Вы должны умереть.

Над форумом в одночасье повисла звенящая тишина, пока все пытались хоть как-то осознать, что только что услышали.

Квинт не стал исключением. Как и все, он замер на месте и невидящим взглядом уставился на ростры. Боль в колене и раздражение ко всему на свете отошли даже не на второй – на десятый план.

Нобили. Мальчишка собрался принести в жертву нобилей. Римских граждан. Даже сейчас, когда Квинт думал, что глубже падать было просто некуда, он ухитрился одной фразой пробить очередное дно.

- Гай Октавий Фурин! – прорезал тишину знакомый мужской голос, и Квинт ожил, пытаясь взглядом разыскать этого смертника до того, как его прикончат.

В запасе у него было хорошо если минут пять. Все в Городе знали, как мальчишка относится к упоминанию того имени, что дали ему при рождении.

- Ты что тут устроил?! Какая жертва? Какое «сочтет достойным»? Мы граждане Рима, или кучка варваров, в конце концов?! – невидимый ему мужчина продолжал озвучивать вслух все его мысли, даже не пытаясь их, - а заодно и свою стремительно надвигающуюся кончину, - хоть как-то смягчить.

После этих слов толпа на секунду замерла, а затем, повинуясь нахлынувшей панике, синхронно отступила, увлекая за собой Квинта. Колено прострелило болью, дикой настолько, что у него перед глазами вспыхнули молнии, но он все равно как-то сумел удержаться на ногах и даже остаться на своем месте. Теперь, когда ряды стоявших перед ним значительно поредели, он отчетливо видел происходящее впереди.

Четверо странно одетых человек, виденных им ранее, остались один на один с легионерами и ликторами. Женщина испуганно озиралась, мужчины пытались вразумить того седого, что прошел мимо него первым, но он не обращал на них никакого внимания. Взгляд его был прикован к рострам. Квинту не нужно было видеть его лица, чтобы точно знать, что он пытается убить мальчишку взглядом.

Загораживающий от него седого, мужчина в синих одеждах махнул рукой и отошел в сторону, позволяя Квинту разглядеть первого получше.

Какого…?!

Открывшиеся его взору руки седого были покрыты ужасающего вида шрамами. Квинт неожиданно вспомнил, что и голос того показался ему знакомым – и его чуть не сбило с ног внезапным осознанием.

Нет… Быть такого не могло…

- Что вы стоите? Схватить его! – со сталью в голосе приказал легионерам мальчишка.

Явно не ожидавший такого поворота седой растеряно оглянулся - и у Квинта закружилась голова.

Может.

На долю секунды их взгляды пересеклись.

- Калавий… - по губам Цезаря прочитал Квинт.

Легионеры обступили его со всех сторон и замерли в нерешительности.

- Схватить, я сказал! – тоном, не терпящим возражений, мальчишка повторил приказ.

Несколько легионеров переглянулись и, повинуясь приказу, набросились на Цезаря.

Квинт отмер и ломанулся вперед, бесцеремонно расталкивая стоящих спереди людей.

Гладиус одного из легионеров пронзил грудь бросившегося на помощь Цезарю варвара в синем и тот беспомощно осел на землю. Другой легионер замахнулся на мужика со странной конструкцией на переносице. Тот едва успел увернуться от прямого попадания, но Квинт видел, как меч по касательной задел его бок – и брызнула кровь.

Толпу окончательно захлестнула паника. С криком, люди бросились врассыпную - и Квинт почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

А потом пришла боль.

[1] Мы это скорее называем таверна, но в латыни taberna – это любой магазин. Поэтому – прямая калька с латыни.

[2] Центурион сдвоенной, первой и второй, когорт. Самая высокая должность, до которой может в теории дослужиться обычный легионер республиканских времен.

[3] Современный Рионе Монти, если конкретнее – в районе метро Кавур. На тот момент – злачный район.

[4] Первая в мире газета-не газета, но периодика. Начали выпускать в 59ом, должны были прекратить вскоре после описываемых событий.

[5] В республиканском понимании император – это не правитель, а победоносный полководец. До того, как этот термин приобретет современное значение еще не одна сотня лет.

[6] Битва при Филиппах. Случилась за два года до описываемых событий и закончилась разгромным поражением сил «республиканцев». Кавычки – потому что как обычно, все не так однозначно.

[7] Децим Брут – старый цезарианец. Был легатом еще в галльскую кампанию, остался им же во время гражданской войны, а потом по неизвестным причинам влился в ряды заговорщиков.

Трясущиеся руки сжимали непослушный штурвал до белизны в костяшках пальцев. Базовая полетная подготовка, которую обязаны были пройти все, кто хоть как-то был связан с оперативной работой, безусловно, готовила ко многому – но превращалась в почти что бесполезную надстройку, когда глаза застилала черно-серая пелена.

Поверхность планеты неумолимо приближалась. Внизу уже отчетливо виднелись деревья, пролески, столбы пара, вырывавшиеся из-под земли, и несколько неприметных и небольших зданий, которые не привлекли бы ничье внимание еще недавно, но которые сейчас выделялись как черная пантера на снегу.

Навигатор на панели сигнализировал, что шаттл приближается к обозначенной точке, но в этом уточнении не было необходимости. Ничто, кроме этих выглядящих современными зданий и не могло быть его целью в той глуши, которой сейчас являлась Северная Америка.

Магнус уже почти не чувствовал ладоней, но стоило ему на мгновение ослабить хватку, руки снова затряслись, как в припадке. Он так и не сумел прийти в себя.

Пистолет лежал на панели немым напоминанием о том, что он только что сделал и от чего ему теперь никак не отмыться.

Он не знал, что произошло. В один момент они собирались на высадку, пилот проводил предполетные проверки и все было в порядке, а в следующий та женщина, которая вела запись, сообщила, что высадка отменена – и на него упала пелена. Он помнил все, но не чувствовал одного – что это действительно сделал он. Словно он был не более, чем посторонним наблюдателем.

Мир сузился до одной цели – и ничего больше не имело значения.

Руки сами нажимали кнопки на панелях, но сознание не принимало в этом никакого участия.

Земля приближалась все быстрее – и он сбросил скорость. Земля продолжала приближаться слишком быстро – и он выровнял авиагоризонт, выпустил закрылки и принялся кружить над точкой назначения, постепенно сбрасывая высоту.

От перегрузок давно заложило уши, но он едва это регистрировал.

Посадка прошла мягко. Намного мягче, чем можно было ожидать в сложившихся обстоятельствах. Выйдя из шаттла, он вдохнул полной грудью – и пелена начала постепенно отступать. Состояние аффекта, - как бы написали в протоколе, если бы те, кто мог его составить, все еще существовали, - никогда не длилось долго.

Шаттл он бросил прямо посреди леса, который еще две недели назад был Национальным Парком, и остаток пути преодолел пешком, ориентируясь по компасу.

Верхние уровни комплекса зданий встретили его запустением, присущим большинству маск-строений Фонда. Настоящий вход располагался намного ниже – за замаскированной дверью в одном из подвалов скрывался лифт, после спуска на котором он оказался в просторном помещении с толстой исполинской гермодверью.

Сонный КПП взорвался возбуждением, стоило охранникам узнать о его присутствии – и это стало первым звоночком. Немедленный звонок куда-то «наверх» после того, как он выложил им все как есть – вторым. То место, куда его привели на аудиенцию, и реакция всех встреченных ими по дороге людей – третьим, после которого он уже не мог не замечать того, что его появления здесь явно не ожидали.