Книга Тьмы (СИ) - Савицкая Наталья - Страница 2

Когда я, наконец, пришла в себя после перехода, то сразу почувствовала: я попала! Причем конкретно так, по самые уши.

Беглый осмотр показал, что все части тела при мне и в относительном порядке, только конечности почему-то привязаны к горизонтально положенному камню. Вот это то мне и не нравится. Сомневаюсь, что друзья стали бы меня привязывать к камню, подозрительно напоминающему алтарь… Так, это категорично не нравится! Где, спрашивается мои крылья??? Вместо них, или на худой конец, привычного черного плаща, в который мои крылья любили превращаться, на меня натянуто какое-то платье! Белый цвет меня и раньше то не привлекал, а в этой ситуации, так еще и двусмысленнен. На шее — золотой воротник-ожерелье, к которому крепится ткань, названной с вашего позволения туники. Что-то знакомое…

Покопавшись в памяти, я извлекла неутешительные сведения: это наряд богатой горожанки древнего Египта. Значит я в Египте? И какого черта я тут делаю??? И почему связана?

— Есть хоть кто-нибудь??? - уже в полный голос прокричала я.

— А-а-а! Очнулась, богопротивная тварь! — в моем поле зрения появился сухонький старичок. Во взгляде, которого светился истинный фанатизм и злоба. Б-р-р! Что за невезучий день?

— Эй! Это я то тварь? Ты на себя посмотри! Вот уж кто напоминает ходячий скелет! — не стала отмалчиваться я, хотя скоро об этом пожалела. — Ты на кой меня связал? — хотя и об этом я уже догадывалась, но догадки как всегда были непривлекательной окраски. Только тут до моего мозга дошло, что я говорю на чистейшем египетском. Офигеть! Вот это словарь в голове! Хм, а Королевой быть со-овсем не плохо… А по-русски я сказать смогу что-нибудь, а по-корвийски?

Я произнесла по фразе на том и другом языке, причем далеко не ласковых, для этого старичка, что в недоумении воззрился на меня, а после визгливо произнес:

— Что ты там бормочешь? Никак демонов призываешь? — я только и смогла, что покачать головой, стараясь не расхохотаться. Знал бы он, ЧТО именно я призываю на его голову… Смешок не выдержал и прорвался из меня, на что сморчок не преминул окрыситься — Молчи несчастная! Не смей осквернять своими мерзкими звуками храм бога солнца!

— Это Амона что ли? — осведомилась я. И где у меня голос мерзкий? Он бы на свой внимание обратил? Вот где бензопила отдыхает…

— Не смей произносить имя святейшего — меня забрызгала слюна, заставляя недовольно сморщиться. Но затем мою голову посетила первая разумная мысль за последнее время: а стоило ли так злить жреца бога? Во все времена именно фанатики доставляли максимальный вред народу. Чем-то надо срочно его заболтать…

— Послушай меня, недостойную, о жрец светлейшего… — так, он хотя бы заткнулся. И то прогресс. А чего так глазки посверкивают? Стар уже для этого, дедуля,… но на лесть падок… — Твое могущество слишком велико, что бы я могла осквернить его — продолжила заливаться соловьем я. — Твою светлую голову отяжеляют проблемы, куда большего масштаба, чем я могу хотя бы представить — угу… мыслишки и проблемки у него еще те… «Виагру» в это время явно еще не создали… — Я покоряюсь тебе. Но молю выслушать. Ты взял не ту. Я высоко чту превеликого Амона Ра — тут откуда-то с потолка донеслось скептическое хмыканье. Я мельком глянула туда, но никого не увидела, после чего пожелала неизвестному скептику споткнуться раз пятнадцать подряд. Оттуда же сверху раздался грохот, потом грянул многоэтажный мат. Мстительно улыбнувшись, я обернулась к старичку, который к моему удивлению ничего не заметил и продолжал вслушиваться в ту белиберду, что я несла… — Злые демоны затмили мой разум, но ваше светлое появление сняло пелену. Скажите, мудрейший, чем же я провинилась?

Жрец беломраморного храма некоторое время с офигением смотрел на меня, затем его взгляд заметно потеплел:

— Я верю тебе, дочь моя. Не хотела ты становиться на путь зла. Невинно твое сердце, не за чем его жечь — ЧЕГО? Я в полной прострации уставилась на старичка в белом одеянии. Он сказал жечь??? - Но во искупление грехов и осветление твоей души; для того чтобы в загробной жизни твой путь был более светел, мы вынуждены будем пролить твою кровь… да будет так!

И он ушел в подсобные помещения, оставив меня на камне, беспомощную и растерянную.

— Они что, с ума посходили все? — вырвалось у меня.

— Тебе еще повезло — послышалось рядом. Я вывернулась изо всех сил и посмотрела направо (что было довольно-таки проблематично с руками, крепко привязанными над головой так, что и не шевельнуть). Рядом с моим камнем лежала связанная миловидная молодая женщина, со светлыми, почти белыми волосами. Ей на вид было около двадцати двух. Может чуть поменьше.

— Повезло? И это ты называешь везением? — возмущенно тряхнула связанными руками и ногами я.

— Мне-то не удалось так уболтать главного жреца — и блондинка указала на проход, в котором скрылся старичок. — И мне вырвут сердце. А тебя быстро и безболезненно убьют.

— Так, кто виноват? — проворчала я. — Надо было тогда языком работать, а не сейчас.

Я задергалась изо всех сил, стараясь вырваться из пут, но все было бесполезно. К тому же продолжить мне не дал приход жреца со свитой учеников (адептов или как их еще там, может просто младшие жрецы? я в их терминологии и иерархии ни черта не соображаю). В руках у жреца была кроваво-красная подушка, на которой поблескивал волнистый ритуальный кинжал из черного обсидиана.

Ко мне подошли двое. Один удерживал мою голову (кстати, а где корона? Опять умотала по делам?), второй же мгновенно влил мне в горло какую-то гадость из склянки, что держал в руках. Я пыталась выплюнуть, но все попытки провалились. Первый урод сильно нажал мне где-то между лопатками, и я, икнув, проглотила.

— Что это было? — недовольно скривилась я. На меня зашикали. Я хотела, было возмутиться, но не смогла раскрыть и рта. Не говоря уж о том, чтобы вообще пошевелить чем-нибудь. Меня уложили точно по центру, затем жрецы забормотали какие-то молитвы. Рук тех, кто меня укладывал, я не чувствовала, как будто все ткани тела омертвели. Что они мне подсунули? Глаза были едва открыты, так что видеть я могла слабо. Легкая волна прошла по телу, оставляя после себя шум в голове. Мысли постепенно исчезали, и с каждой секундой сердце билось все слабее и слабее. Как сквозь вату, я услышала крики блондинки. Мимо промелькнули темные тени. Что-то блеснуло. Нож.