Колесо Фортуны (СИ) - "ЛуКа" - Страница 9

— Очень скоро доберемся до моря, придется тебе потерпеть качку, — Кнайт похлопал Рейджа по крупу, и тот недовольно фыркнул.

— Ну что поделать, знаю я вашу благородную породу, не любите воду. Вам подавай ее только в хрустальных поилках да сочную траву. Обещаю, долго мы плыть не станем.

Конь хлопнул большими серебристыми глазами и, перестав хрустеть, перешел на галоп, наслаждаясь бегом.

[1] Злопамятный, мстительный — англ. vindictive.

«Вы преодолели препятствия и можете видеть вещи в новом свете. Оставайтесь открытыми для помощи других».

Путника на вороном жеребце люди в деревне заметили сразу же, но их полные надежд взгляды вмиг потухли, и они позабыли о человеке.

Кони черной масти имелись почти у каждого уважающего себя воина. Всадник остановился у постоялого двора, и с некоторой ленцой к нему подошел мальчишка-конюх в холщовой рубахе. Поймав монету, он попробовал ее на зуб, как учил отец, и увел жеребца под уздцы в приготовленное стойло. Отец конюха подрабатывал вышибалой, избавляя трактирщика от неугомонных посетителей, когда те напивались до беспамятства. Пусть лучше побузят у моря, поближе к ночным певуньям или, как их еще называли, русалкам, чем разнесут имущество трактирщика. Все, кто живет на побережье, знают, что хвостатые красавицы появились вовсе не из пены, а из счастливых слез Фортуны. Однако певуньи — отнюдь не милые и безобидные создания, а кровожадные морские жительницы, вкушающие человечину, обернутую водорослями, или глазные яблоки с мидиями. В лунные ночи русалки любили приплывать к берегу, и тогда если в воду на их пение забредал какой-нибудь подвыпивший малый, то беднягу находили под утро лицом в песке с улыбкой идиота. Убитый больше никогда не выпьет вина, ведь в его желудке алела дыра, а разбросанные внутренности вперемешку с водорослями щедро посыпаны песком.

Это русалки устроили пир после полуночи, не заботясь о фигуре; останки подъедали мелкие крабы или голодные коты. Раньше убийства случались чаще, поэтому люди обратились за помощью к сюзерену, а тот к своему магу.

В деревушке Перл, куда приехал путник, люди жили дарами моря и поставляли морепродукты в домены[1] лорда Урсуса. Но приближалось полнолуние, а маг не явился в срок, и жители нервничали, переживая, как бы русалки не разъярились и не выползли на берег. По слухам, они могли становиться двуногими девушками и знакомиться с мужчинами, а затем приводить их к морю сестрам на ужин.

Когда люди увидели всадника, то решили, что это скачет их маг, но обознались.

У входа в таверну на земле сидел перепачканный мальчишка в лохмотьях. Босой, со свежими кровоподтеками на лице и костлявых руках, он просил не денег, а еды, вымаливая у мимо проходящих кусочек хлеба. При виде незнакомца ребенок испуганно сгорбился и, словно грязный котенок, убежал, скрывшись в тени соседних домов.

Мужчина толкнул дверь таверны и вошел в тускло освещенное помещение. Массивные балки из дерева поддерживали беленый потолок, над кованой люстрой темнели следы от свечной копоти. Выскобленные до блеска столы занимали компании рыбаков и приезжих, под потолком висела дымовая завеса, тянущаяся от попыхивающих трубками мужчин. Привыкший к галдежу трактирщик смерил нового гостя быстрым, но наметанным взглядом и едва заметно кивнул охраннику, чтобы тот за ним понаблюдал. Явно не с добрыми помыслами сюда нагрянул незнакомец, укутанный с головы до ног, так что видны одни глаза, да и те скрыты козырьком потрепанной треуголки из мягкой темной кожи. Одеяние путника также нельзя было назвать чистым: потертый, местами рваный, если не изъеденный молью, плащ с капюшоном подчеркивал широкие плечи, а под ним — кожаная куртка с ремешками. Грудь пересекала портупея, и трактирщик смекнул, что к ней прицеплено оружие.

«Кинжалы или мечи?» — прикинул трактирщик, заранее думая о возможном уроне и жертвах, которых придется тащить к берегу для русалок. Кладбищ у них не водилось, и от тел избавлялись, либо сбрасывая в море, либо сжигая, как велел орден Солнца и Луны, а с ними попробуй поспорь да докажи, что люди после смерти близкого хотят навестить могилу, излить душу ледяному камню. Но для этого в ордене магов обучались врачеватели душ, которые готовы были часами слушать страждущего и в конце дать ему совет.

Высокие сапоги путника запылились, на каблуки налипла солома и грязь. Трактирщик поморщился и взял на заметку выпороть юного конюха, чтобы тот лучше убирался, иначе заведение превратится в свинарню.

— Чего желаете? — он попытался заглянуть под козырек, когда странник подошел к стойке.

— Сидра, но не разбавляй. Воды я могу напиться из колодца или поилки для своего коня, — предупредил гость низким голосом, показавшимся трактирщику пугающим.

«Видимо, из-за этого треклятого платка, скрывающего половину лица. У него там что, нет носа?» — раздраженно подумал трактирщик. «Может, он скрывается? Раз прячет внешность», — смахнув пену, он поставил кружку с сидром на стол.

Незнакомец раскрыл ладонь, и мелкие монетки со звоном упали рядом, хотя трактирщик был готов поклясться, что еще секунду назад мужчина даже не сжимал пальцев. Забрав выпивку, он удалился в укромный уголок и отвернулся к окну.

«Пей и проваливай поскорее», — трактирщик сгреб деньги в передник и привычно подлил воды в кувшин с сидром.

— Да говорю же! Приплывут как пить дать сегодня же ночью и устроят пир. Потом с берега снова будете собирать кишки и печенки! — один из посетителей грохнул кулаком по столу и резко встал, опрокинув стул. Остальные примолкли, озираясь со своих мест на болтуна.

— Вы как хотите, а я сваливаю! Уж лучше переждать поближе к горам и быть пойманным гоблинами, чем разорванным на кусочки хвостатыми кровопийцами! — мужчина бросил трактирщику плату за вино и ушел, хлопнув дверью.

— Правду говорит! — зашушукались другие, и по залу прокатилась волна шепотков.

Трактирщик недовольно поджал губы.

— Будь неладен этот треклятый маг, не мог прийти вовремя, — шипел он, натирая тарелку, пока от усердия та не треснула.

— Что у вас за беда с морскими девами?

Незнакомец в маске вырос перед ним, и от испуга трактирщик уронил поврежденную посуду. Стоило ей коснуться дощатого пола, как тарелка развалилась на половинки.

С раздражением сплюнув в помойное ведро, он бросил полотенце на стол:

— Твое какое дело?

Гость не обратил внимания на грубость и остался стоять.

Трактирщик смягчился и прошептал:

— Беда у нас. На днях от лорда Урсуса должен был прибыть маг Арканум и обновить защиту против русалок, да, бестия его задери, видно, совсем плох стал. Все-таки старик. Хотя до нас от замка его сиятельства чуть больше суток пути, но, видать, магу уже освещена дорога к Фортуне. Вот народ и переживает, что сегодня после полуночи русалки всех живьем сожрут.

Трактирщик и сам волновался, но о себе и своем заведении давно позаботился. Скопил достаточно денег и заказал у гоблинов прочное стекло, чтобы никто не поразбивал окна, а у краснодеревщиков — крепкие двери и ставни с засовами да замысловатыми замками. Теперь его таверна не хуже крепости.

«Гоблины еще те крохоборы. Только магам и делают скидку за услуги и материал, а если не устроит, то ловят и утаскивают к себе на работу в подземные пещеры, и будешь до конца дней зеркала создавать или выдувать какой-нибудь тетке-герцогине чайные сервизы. Работники из людей слепнут там в первый же год, если кому повезет, отработает срок и уходит домой с мешком добра, а то и телегу увозит», — каторжный труд был трактирщику не по нутру, хотя его племянник ушел к гоблинам и стал отменным мастером, теперь вот живет в столице, продает посуду аристократам. Правда, слеп на один глаз, зато печали не знает.

— Если я скажу, что смогу помочь, чем отплатишь? — едва слышно спросил незнакомец, крутя между затянутыми в черные перчатки пальцами монету.