Приговор - Бейкер Ричард - Страница 11

Шар начал сереть, потом сделался молочно-белым, в нем завихрился туман, потом он внезапно полыхнул сиянием. Громф выругался и отвел взгляд. На миг он поверил, что Фарон изобрел какое-то новое заклинание, чтобы отучить врагов шпионить за ним, но вскоре Архимаг узнал это необычное сияние.

Дневной свет.

Гадая, что бы это Мастер Магика мог делать на поверхности, Громф прикрыл глаза рукой и посмотрел снова, на этот раз пристальнее. Он увидел Фарона, сидящего у обвалившейся стены за изучением книг заклинаний. Никого из остальных темных эльфов, сопровождавших мага, видно не было, хотя неподалеку Громф разглядел арку, ведущую в до отвращения ярко освещенный внутренний двор.

Крохотное изображение Фарона подняло взгляд и нахмурилось. Маг почувствовал, что Громф подглядывает за ним, как, вероятно, почувствовал бы любой понимающий толк в магии. Фарон сделал руками несколько беззвучных пассов, и изображение исчезло. Маг сотворил заклинание, не позволяющее видеть его в магическом кристалле, хотя вполне возможно, что он понятия не имел, кто это шпионит за ним.

— Ты думаешь, что так легко отделаешься от меня? — произнес Громф, уставившись в серую мглу.

Он сцепил пальцы перед собой и прочел собственное заклинание, ментальный посыл, обеспечивающий передачу сообщения напрямую странствующему магу:

— Где ты? Что случилось в Чед Насаде? Что вы намерены делать дальше?

Он сосредоточился на приеме ответа Фарона — заклинание передавало ответ собеседника через несколько минут. Время тянулось медленно, Громф уставился в высокое узкое окно комнаты, ожидая ответа младшего мага.

Он ощутил легкое прикосновение слов Фарона, вспыхнувших в его мозгу:

— Анаврок. Чед Насад уничтожен восстанием и каменным огнем. Молчание Ллос распространилось и сюда. Мы теперь ищем жреца Варауна в надежде получить ответы.

После этих слов контакт прервался. Данное заклинание не позволяло вести долгие беседы, но Фарон ответил на вопросы Громфа с несвойственной ему четкостью.

— Чед Насад уничтожен? — выдохнул Громф.

Это следовало немедленно проверить. Он вновь повернулся к хрустальному шару и велел показать Город Мерцающих Сетей. Спустя мгновение туман рассеялся и явил взору Архимага полную катастрофу.

Там, где стоял Чед Насад, теперь виднелись лишь отдельные нити паутины из известняка, с которых медленно скатывались капли в черную бездну, словно расплавленное стекло с трубки стеклодува. От зловещих дворцов и вскарабкавшихся на стены пещеры замков не осталось практически ничего.

— Спаси нас Ллос,— пробормотал Громф, слабея при виде этой картины.

Он не испытывал особой любви к Городу Мерцающих Сетей, но несчастье, сокрушившее Чед Насад, могло со временем повториться в Мензоберранзане. Чед Насад был городом почти столь же большим и таким же могущественным, как сам Мензоберранзан, но Громф своими глазами видел его полный крах. Он удивился бы, окажись там невредимым хоть одно здание из двадцати.

Громф всматривался в кристалл под разными углами, стараясь, насколько возможно, разглядеть оставшихся в живых, но главная пещера практически полностью обезлюдела. Среди тлеющих развалин он заметил немало обгоревших трупов, но те дроу, что спаслись из горящего города, явно попрятались в соседних пещерах. Громф не мог увидеть их с помощью магического кристалла, поэтому спустя некоторое время он решил, что его старания бессмысленны, и позволил хрустальному шару погаснуть. Архимаг долго сидел в тишине, рассеянно уставившись в потемневший шар.

— Итак, должен ли я поделиться этим с дорогой Триль? — спросил он себя, пробудившись, наконец, от задумчивости.

Ему стало известно нечто, чего верховные матери, по-видимому, не знали, а это всегда давало дополнительные преимущества. Проблема состояла в том, что Громф понятия не имел, какую пользу он мог бы извлечь из утаивания этого знания, а угроза провала в случае попытки воспользоваться тем, что он узнал, была слишком очевидна. Зная, что молчание Ллос простирается за пределы Мензоберранзана, он мог бы бросить прямой вызов жрицам — если бы собирался делать это,— но даже противопоставь он всю мощь Магика правящим Домам, что останется в случае его успеха? Скорее всего, картина вроде догорающих развалин Чед Насада. Более вероятно, что те из мастеров магической школы, кто останется верным своим Домам, задушат всю эту чепуху в зародыше.

«Нет,— решил Громф.— Я не революционер, озабоченный свержением старого порядка, — во всяком случае, пока».

Кроме того, наиболее вероятной причиной всех бед является какая-нибудь новая коварная западня, подстроенная изобретательной Ллос. Громф не удивился бы, если бы Паучья Королева без объяснений полностью замолчала просто для того, чтобы посмотреть, кто рискнет воспользоваться временной «слабостью» ее жриц. Это означало, что рано или поздно Ллос надоест эта игра, и она вернет благосклонность своим жрицам. Если это случится, было бы весьма прискорбной глупостью показать, что твоя преданность установленному порядку невелика. Нет, самым мудрым будет довести до Триль то, что он узнал, и убедиться, что Мать Бэнр не утаит эти сведения. В словах Фарона несколькими быстрыми мазками была нарисована картина смертельной опасности для Мензоберранзана, а Громф не желал войти в историю как Архимаг, позволивший уничтожить свой город.

Вздохнув, он поднялся и беззвучно спустился обратно по шахте. Он очень надеялся, что Триль занята сейчас каким-нибудь щекотливым делом, чтобы он смог получить маленькое удовольствие, прервав ее новостями, которые не могут ждать.

— Речь не о том, куда нам отправиться дальше,— заметил Фарон, криво усмехнувшись. — Речь о том, как нам выбраться из Хлаунгадата живыми.

Мастер Магика был измучен. Пыль смешалась на его лице с кровью и потом, и он настолько устал, что в полном изнеможении свалился в тени высокой разрушенной стены. Давно истратив все полезные в бою заклинания, он выпускал огненные стрелы из тонкого черного стального жезла. Фарон бросил взгляд на небо, будто прикидывая, сколько времени осталось до темноты, и вздрогнул.