200 школ боевых искусств Востока и Запада: Традиционные и современные боевые единоборства Востока и - Тарас Анатолий Ефимович - Страница 37

Еще я делал сотни отжиманий на кулаках и на пальцах, в том числе в стойке вверх ногами, упражнял брюшной пресс, подтягивался на перекладине, поднимал и бросал тяжелые камни, ворочал здоровенные валуны. Разумеется, каждый день утром и вечером и очень часто – ночью, я практиковал различные формы медитации. Среди них было и погружение в реку на полчаса или час, и стояние под струями водопада, и выполнение ката в медленном темпе на краю обрыва, и многочасовое созерцание луны и звезд. Когда наступала темнота, я в своей хижине сквозь полузакрытые глаза смотрел на пламя свечи, одновременно читая наизусть священные тексты. Или же пристально всматривался в круг, нарисованный на стене. Этими способами я достигал освобождения сознания от всех посторонних мыслей и образов, постоянно меня осаждавших.

Мои дневные тренировки были настолько тяжелыми, что но ночам нередко наступало состояние подавленности, иногда начинались галлюцинации. Однако к концу жизни в горах у меня выработалось умение достигать полного бесстрастия. В этом мне помогло разбивание камней. Я выбрал булыжник подходящего размера и попытался расколоть его ударом ребра ладони. Камень не поддавался моим усилиям. Я упрямо продолжал попытки десять дней подряд. По ночам я сидел в доме, положив камень перед собой и созерцая его, а не круг, нарисованный на стене.

Однажды ночью я, как обычно, пристально смотрел на камень. Была яркая лунная ночь. Чувство, внезапно охватившее меня, можно назвать вдохновением или как-то иначе, но главное то, что я ощутил: сейчас я смогу разбить этот булыжник. Я вынес его наружу и положил на землю. Потом опустился рядом с ним на одно колено. Ощущение того, что я могу его разбить, теперь переросло в уверенность. Я был совершенно спокоен. В таком состоянии я нанес удар ребром ладони, и камень раскололся пополам. Я долго смотрел на него. Я сделал это, я сделал это!

После той ночи я разбил бесчисленное множество камней. Когда я покидал свое убежище в горах, рядом со сторожкой валялась большая груда их.осколков. Так я научился достигать полного бесстрастия сознания, позволяющего ощущать свое единство с Вселенной и генерировать в себе огромную мощь. В этом состоянии я адекватно воспринимаю любое движение окружающих и не думая мгновенно реагируя на него. Когда я вернулся к людям, выяснилось, что тренинг дал мне многое. Я смог выдержать трехсуточный спарринговый марафон, где каждый день приходилось проводить без перерывов 100 двухминутных схваток с постоянно меняющимися противниками. Еще я провел 52 боя с быками, сбивая им рога ребром ладони. Трое из них скончались мгновенно, остальные не смогли продолжить поединок. Я провел немало встреч с мастерами английского и тайского бокса, дзюдо, борьбы вольного стиля и во всех этих встречах одержал победу…

Поэтому я думаю, что каждый, кто хочет полностью посвятить свою жизнь каратэ, или какому-то другому боевому искусству, обязательно должен пройти тренировочный курс в условиях природы, подобный моему, продолжительностью хотя бы полгода»…

Итогом отшельничества стало намерение доказать всему миру превосходство «настоящего» каратэ над любым другим видом боевых искусств. Для этого Ояма решил повторить подвиги мастеров прошлого.

Начал он с поединков с быками. Но прежде, чем выйти на арену, Ояма посетил несколько скотобоен, где опробовал различные удары на животных. Выяснилось, что наиболее подходящими являются всего два: прямой удар кулаком (цуки) в лоб, между глаз, а также круговой удар нижней частью ребра ладони (сюто-учи) в основание бычьих рогов.

В 1950 году Ояма впервые сразился с быком на глазах у зрителей. После удара кулаком в лоб животное осело на землю, но не упало на бок. Понадобился еще и удар ребром ладони, сбивший ему рог. Следующий поединок с быком был снят на кинопленку студией Сёчику. Ояма впоследствии вспоминал: «Это было интересное предложение, которого я уже давно ждал. В случае успеха фильма я намеревался сразиться потом с медведем и с тигром. Тем самым я надеялся вызвать еще больший интерес людей к каратэ. Но хотя фильм в самом деле имел успех, продолжения не последовало. Оказалось, что медведь и тигр стоят слишком дорого, к тому же посыпались протесты со стороны общества охраны животных…

Я намеревался сразу схватить быка за рога, повалить его на землю и сбить ему один рог, прежде чем он снова встанет на ноги. Но этот бык весил не меньше чем 600 кг, он был сильный, и мне не удалось повалить его в первую же минуту. А еще через минуту я ощутил нечто страшное: бык ударил меня своим рогом. Брызнула кровь. Все померкло вокруг меня – и небо, и солнце, и сверкающий песок…

И в этот момент из глубины моего естества хлынула чудодейственная сила. Через мгновение я забыл о своей боли и слабости. В сияющем неземном свете я отчетливо увидел, как огромная черная масса падает передо мной, унося с собой мою смерть. Я захватил быка одной рукой за шею и пригнул его к земле. Затем четыре раза подряд ударил ребром ладони другой руки по рогам, один раз по одному и три раза по другому. Но тщетно. Тогда я понял, что надо к моей силе прибавить силу быка, ударить его на встречном движении, когда он будет вставать с земли. Я ослабил захват и ударил в момент подъема. Рог наконец сломался, и я показал его публике».

В 1952 году Ояма получил приглашение от Ассоциации профессиональной борьбы США. Его просили приехать для показательного выступления в Чикаго. Вместе с ним должны были выступать еще двое приглашенных – японский дзюдоист Эндо Кокичи (б-й дан) и гавайский борец под псевдонимом Великий Того. Ояма вспоминал позже:

«Рестлинг-Холл» в Чикаго был огромным спортивным залом с местами для 15 тысяч зрителей. В тот вечер ни одно из них не пустовало. Великий Того, которого мне представили как моего ассистента, говорил только по-английски, так что я не понял ни слова из его объяснений…

Предполагалось, что я продемонстрирую свои таланты каратиста перед началом состязаний по борьбе, которые должны были стать главным событием вечера. Я хотел разбить для начала одну доску толщиной в большой палец, а затем, прибавляя по одной, дойти до пяти таких досок, сложенных вместе. Но когда принесли две доски, моему удивлению не было границ: каждая из них была толщиной в пять пальцев! Тогда я понял, что языковый барьер может обойтись мне слишком дорого…

Первую доску я сломал одним ударом сюто-учи, и тогда Эндо спросил, хочу ли я продолжать… Он схватил вторую доску двумя руками и отставил одну ногу назад для лучшего упора. Впервые мне предстояло разбивать доску такой толщины, находящуюся в вертикальном положении. Но после короткой настройки я сломал ее первым жецуки…

Дальше мне надо было эффектно крушить кирпичи. Но я еще не знал, что американские кирпичи намного прочнее японских. К тому же я всегда делал это на твердой подставке, а здесь ринг был покрыт толстым мягким ковром… Первый раз я ударил сюто-учи, безрезультатно. Вторая попытка кончилась тем же. Тогда я решил сосредоточиться, и удивительное спокойствие охватило меня. Гнев и нетерпение ушли прочь, а вместо них меня наполнила небывалая мощь. Удар, и кирпич разлетелся вдребезги, а весь зал обрушился громом рукоплесканий…

После окончания выступления меня ждал в раздевалке какой-то мужчина. Он очень внимательно рассмотрел мою правую руку, а потом сказал: «Я хотел бы, чтобы у моего сына были такие же сильные руки, как эти!» Оказалось, что передо мной Джек Джемпси, один из сильнейших боксеров мира всех времен»…

Так началось триумфальное турне Оямы по США, длившееся около двух лет. За это время он примерно 200 раз выступал с демонстрацией различных трюков, а также провел около 40 поединков с профессиональными боксерами и борцами (кэтчерами). Все бои завершились победой Оямы. О том периоде своей жизни мастер вспоминал следующим образом:

«У меня не было большого желания участвовать в этом турне. Меня смущало то, что я получаю деньги за демонстрацию Будо. Но надо было на что-то жить, содержать семью, а мне предложили 100 долларов в неделю, не считая оплаты всех текущих расходов. Для послевоенной Японии это было целое состояние»…