Сага о бескрылых (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 7

Тяжелые шаги Яр-Клыкача не расслышать было трудно — старший десятник возвращался из деревушки. Довольный — видать, нашлась жадная сисястая дура, не отказала.

Укс приподнялся — ага, вот и они. Шутники вынырнули из-за сарая — Яр-Клыкач лишь пренебрежительно покосился — угрозы двое хилых островитян не представляли.

— Эй, толстый, ты, что ли, обезьяну хотел? — окликнул старшего десятника один из островитян. — Два «щитка». Дрессированная — не пожалеешь.

— Чего? — изумился наглости мозгляков Яр-Клыкач и в два больших шага очутился рядом с безумцами. За кинжал старший десятник браться даже не собирался, просто мгновенно сгреб за ворот рубахи ближайшего насмешника. Не ожидавшие такой прыти от громоздкого чужака, островитяне шарахнулись прочь с опозданием. Пойманный задергался, пытаясь вырваться из железной моряцкой лапы.

— Держись! Иду! — завопил во все горло Укс, и, проламывая циновку, сиганул вниз, размахивая обломком жерди.

Орать на море хочешь, не хочешь, но научишься — молодецкий рев десятника наверняка разбудил всю деревушку и заставил подскочить еще сидящих за столами таверны моряков. Собственно, и трое повздоривших у «гостиницы» инстинктивно обернулись на зверский вопль. Укс вместе с клочьями циновки шумно упал на вытоптанную площадку — один из островитян поспешно попятился, второй изловчился и вырвался из лапы изумленного Яр-Клыкача…

— Держи гада! — закричал Укс.

— Да ты чего… — начал старший десятник, глядя на полуголого разъяренного друга.

Укс проскакивая мимо, лишь коротко взмахнул левой рукой. Борода у Яр-Клыкача не длинная, горло прикрывала символически. Да и справился бы остро отточенный нож-скребок с жестким курчавым волосом…

Укс не оглядывался — знал, что не промахнулся. Не ожидающий удара человек — уже мертвец. Даже такой повидавший драки боец как Яр-Клыкач…

Впереди мелькала спина удирающего островитянина — Укс, рявкнув, метнул вслед обломок жерди. Попал пониже, чем целил — между лопаток. Беглец пошатнулся — быстрый десятник его настиг, крепко врезал ступней промеж ног. Тьфу — даже слишком крепко — без сапог ведь, босой. Островитянин рухнул, глаза выпучил, и, всасывая в себя воздух, обеими ладонями ухватился за отшибленное «хозяйство».

— Ты что сделал, урод гнойный⁈ — завопил Укс, на миг сгибаясь над лежащим противником.

Сзади подбегали — топотал десяток ног. Укс выпрямился — нож-скребок выскользнул из левой ладони и остался лежать под боком одуревшего от боли островитянина.

— Второй ублюдок туда удрал, — Укс махнул рукой в сторону деревни.

— Да мы его видали, — прохрипел один из гребцов «Девы». — А что тут…

Укс, не отвечая, метнулся обратно к Яр-Клыкачу — великан еще держался на ногах, двумя руками зажимая горло.

— Брат, сейчас, брат, — в ужасе застонал Укс. — Эй, тряпку скорее дайте!

Кровь струилась по пальцам старшего десятника — его седеющая борода стала черной. Черной, отлично умащенной. Нож-скребок ведь сущая ерунда — куцая ручка-деревяшка, да широкое выгнутое лезвие, коим удобно нежную мякоть со створок плоских ракушек-сиделиц вычищать. Но при определенном умении тем скребком можно и горло до позвонка распластовать…

— Брат! — Укс хватал товарища за рукав. Хотелось заглянуть Яр-Клыкачу в лицо — понял ли? Поздно — мощные ноги старшего сотника подогнулись, повалился на землю. Укс упал на колени рядом: — Да что ж ты, брат⁈

Широкие ладони Яр-Клыкача ослабли, выпустили шею — в темной щели раны в последний раз всхлипнуло.

— Да как же так⁈ — не веря, закричал Укс. — Такого человека загубили! И кто⁈ — он вырвал из ножен на поясе умершего товарища кинжал. Вскочил, прихрамывая, широкими шагами пошел к корчащемуся на земле островитянину. — Гляньте, он же его рыбьим скребком! Вонючие предатели! Ворье гнусное! За пару монет⁈ За медяк режете?

Островитянин страдальчески замычал, когда его пинком перевернули на спину, инстинктивно подогнул колени.

— Гнилье вы здесь все! — кричал Укс. — Дети обезьян! Ни за что такого человека сгубили!

— Да что ж эти дикари делают⁈ — заорали за спиной, где у тела Яр-Клыкача собралось уже десятка два моряков. — Глянь, и, правда, зарезали человека! Козлолюбы тупые, жопы крысиные!

Укс подождал пока набегут, вздернул лежащего дурня на колени, ударил кинжалом — клинок вошел под глаз пытающемуся что-то сказать островитянину. Матросские ножи, короткие тесаки вспарывали рубаху бьющегося в агонии недоумка, потом разъяренные гребцы долго топтали тело ногами. С яростью бил мертвеца дубинкой подоспевший Ирон. Укс выбрался из толпы, сказал Фухлу, топчущемуся у тела старшего десятника:

— Я ж видел. Сверху кричу «держись!», а он уже горло зажимает…

— На все воля Слова, — пробормотал сентиментальный Фухл, елозя кулачищем по прослезившемуся глазу.

— Я штаны одену, оружие возьму и в деревню, — заскрежетал зубами Укс. — Вы как хотите, а я этих козлодоев…

— Да мы их!…

Деревню начали жечь даже раньше, чем все командыуспели вооружиться. К утру десяток островитян висел на деревьях, кто-то, конечно, успел сбежать в скалы. Ну, пусть на развод останутся. Баб и детишек тоже пожалели. Не всех правда — ночью жестковаты были моряки, обманутого гостеприимства прощать никому не собирались, вдоволь местью побаловались.

Козлолюб, знавший лишнее, валялся в загоне со вспоротым брюхом — Укс удостоверился, одобрил. Заработанная островитянином «корона», правда, пропала бесследно. Да ладно, куда она денется, вернется…

Пришлось, все-таки задержаться с выходом в море. Укс проснулся на мешках в знакомом до последней трещины «Фосе». Хотелось нормальныйматрас и бабу. С пожарища деревни все еще несло дымом. Ладно, освежеванных коз прихватили, воды набрали — на три дня пути хватит. Сюмболо ждет. Прибудет туда «Фос» с единственным десятником на борту, так это опять же только к лучшему. «Старший десятник Укс» понравится Логосу-созидателю больше, чем просто «десятник».

Моряки зашевелились, Ирон отдавал приказание. Все как всегда. Яр-Клыкач останется здесь, приглядывать из своей неглубокой могилки за останками Обезьяньей деревни. Не самым худшим братом был толстяк. Интересно, понял или нет? Простая ведь вещь: если друг не любит, когда его хлопают по плечу, так можно ту блажь уважить или нет? Пожил бы старина еще месячишко, а то и все два. Да ладно, ведь все равные люди в ямки лягут, здесь-то еще местечко ничего, живописное. Обезьяны, опять же. Не заскучает брат Клыкач.

[1]

Диер — судно с двойными рядами весел, отдаленный родственник биремы.

[2]

Унир — небольшое судно (12-14 метров длиной) с одним рядом весел, родственный униреме.

[3]

Арх — старший на борту, капитан или шкипер (в зависимости от размеров корабля).

[4]

Отдаленный родственник ядовитого паука каракурта.

Мудрейший жрец Ронхаб рассматривал свои ногти.

…— Далее шли без происшествий, спешили как могли, и вот, мы, недостойные, здесь, под блаженной тенью Храма, — закончил Ирон.

Мудрейший коротко кивнул. Шпионы замерли в ожидании решения. Жрец не спешил, задумчиво расползся обильным телом в своем кресле. За три прошедших месяца Мудрейший явно еще прибавил в весе. И мешки под глазами. Видимо, почки. Нехорошо. Мудрейшему надлежит пребывать в бодрости и свежести до самого конца.

Укс стоял на коленях рядом с архом Ироном, — оба смотрели на ступни владыки в расшитых шелком тапочках. Стоять было неудобно — тонкий ковер убрали, и кабинет Мудрейшего окончательно стал походить на пыточную. Там, правда, окон нет.