Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya" - Страница 21

― Пошёл ты, ― недоверчиво ощерившись, ответил Эрен и приложил руку к гудящей голове.

― Ладно, прости, это было грубовато, согласен.

― Что произошло? И где все?

― Ты ни с того ни с сего шлёпнулся в обморок, парни засуетились, как ослы, не зная что делать, поэтому пришлось проконтролировать ситуацию и отнести тебя сюда, ― монотонно отчеканил он. ― Сейчас Марсель и Порко на последнем уроке, медсестра убежала в спортивный зал: там кто-то себе руки вывихнул. А у меня по истории хорошие отметки, так что разрешили посидеть с тобой, пока не очухаешься.

― Ясно… ― извиняющимся тоном добавил Эрен.

― Надеюсь, тебе уже лучше, так что я, пожалуй, пойду. ― Браун встал с кушетки и направился к выходу. ― Береги себя, а то вечно во всякую херню влипаешь.

«Откуда тебе знать? Ты меня совсем не знаешь…»

― Райнер! ― сам не зная, чего ожидал увидеть, позвал его Эрен.

Райнер обернулся и вопросительно вздёрнул брови. Эрен пытливо изучал его лицо, пытаясь уловить на нём собственные догадки.

― Спасибо за помощь.

― Всегда пожалуйста. Не хотелось бы больше… В смысле, уверен, мы подружимся. ― Райнер резко выдохнул и вышел за дверь.

Комментарий к 6. В грёзах о том, чего нельзя вернуть

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3938

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== 7. Мой лучший враг ==========

Вечер тлел на кончике недокуренной сигареты, опадал с багряно-золотых ветвей в холодные лужи. Ханджи знала, что Эрен покуривает, и деликатно объясняла, что это вредит лёгким — «портит дыхалку».

— Ты сбиваешься на счёт шесть там, где восьмибитный шаг. Тебе трудно дышать, — сделала она мягкое замечание.

— Что, родителям доложите? — Эрен явно сдерживался, но всё-таки огрызнулся.

— Я только хочу сказать, что ты будешь во всём винить себя. И так вечно злишься, когда отстаёшь от других. — Ханджи поправила очки и заговорила серьёзным тоном: — Я не собираюсь играть роль мамочки: я наставник и друг, в моих силах уберечь тебя лишь предостережением.

— Вы правы, меня занесло…

— Да уж не в первый и не в последний раз! — Она улыбнулась, чуть склонив голову в своей очаровательно-весёлой манере. — На самом деле, я слукавила: дело по большей части не в дыхалке, а в том, что ты чересчур много думаешь о своих ногах.

— Иначе не могу! Боюсь отдавить пальцы своей партнёрше. — Щёки Эрена залил румянец. — Знаю, я больше не тот криволапый дрыщ, у которого вместо конечностей несгибаемые палки, но…

— Нет. Теперь ты один из моих лучших учеников.

— Вы это серьёзно?

— Не зазнавайся.

— Верно, простите.

— За что ты вечно извиняешься?

— Не знаю, просто… Короче, хотел сказать, что стал лучше, но ощущаю себя тем же неуклюжим придурком, которого ничего не интересовало, а потом он нашёл себе отдушину в совершенно неожиданном занятии и даже в нём был хуже всех! Я постоянно кому-нибудь завидую, злюсь на собственную беспомощность, на бездарность, но продолжаю упорствовать. Это единственное, что у меня есть. — Он сел на скамью и поник.

— Это не единственное, что у тебя есть. Хорошо танцевать невозможно без страсти, и вот её у тебя как раз в избытке.

— Хах, Микаса сказала бы, что я не страстный, а истеричный. — Эрен скептично сдвинул брови.

— Микаса завидует тебе. Она закрытый человек и боится лишнюю эмоцию показать.

— Она? Мне-то?

— А чему ты удивлён? — Ханджи развела руками. — Аккерман, без сомнения, талантливая, гибкая, чувствует ритм и партнёра, но ни за что не позволит себе выйти за рамки. — Она села рядом с Эреном, чтобы звучать убедительнее. — Микаса частенько интересуется твоими успехами. Когда я хвалю твой пыл и импровизацию, то замечаю, как она злится на себя (подобно тебе) и из-за этого начинает делать глупейшие ошибки. Что у вас действительно общее, так это маниакальное стремление всё сделать правильно. В паре отлично дополняли бы друг друга.

— Хм… Приятная мысль, — не подумав ляпнул Эрен и стыдливо умолк. — Мы всё равно не пересекаемся на ваших уроках. — Он поспешил сменить тему и сбивчиво затараторил: — Мне нравится тренироваться в паре с Сашей! Она дурная и никогда не смеётся, если я начинаю двигаться, как пьяный медведь.

― Вы мне нравитесь, но у вас немножко разная манера движения. Хотя в этом есть своеобразный диковатый шарм!

Эрен рассмеялся, и печаль сошла с его угрюмого лица.

― Ну вот, ты улыбаешься, ― довольным голосом произнесла Ханджи. ― Мне тревожно, когда ты тоскуешь: будто весь свет готов испепелить. Но постоянно злиться на мир и самого себя весьма разрушительная привычка.

Он улыбнулся ей в ответ и ощутил облегчение. Ханджи была шумной и эксцентричной в пылу преподавания, но виртуозно умела успокаивать.

Вдалеке раздался приглушённый грохот. Эрен поморщился и обернулся в сторону выхода из танцевального класса. Ударило ещё. Затем ещё. Раз! Два! Раз! Два! Топот, крики, плач, мольбы, хруст костей. Хлюпанье раздавленной окровавленной плоти.

Раз! Два! Раз! Два!

Дрожь, ужас, смерть, отчаяние. «Они идут! Нам некуда бежать!»

Раз! Два! Раз! Два!

Горячий болезненный ком подкатил к горлу. Эрен закрыл ладонями уши и зажмурился, часто дыша. Грохот всё не прекращался. Челюсти сжались чуть не до скрипа. Тошнота. Эрен не чувствовал, как на его плечо легла рука, не слышал, как его зовёт Ханджи. Даже если его голова сейчас лопнула бы под натиском собственных пальцев, как виноградина, Эрен был бы счастлив: тогда этот кошмарный звук точно прекратился бы.

― Что случилось? Ты меня слышишь? ― продолжала звать Ханджи.

А в ушах лишь содрогание земли, треск, дрожь. И зловещий гул.

Пустота.

«Наверное, это и есть свобода!..»

― Эрен, тебе плохо?

― А? ― бесцветно отозвался он, и в его глазах заблестела влага.

Всё стихло. Эрен неуверенно отнял от ушей ладони и стал озираться по сторонам.

― Ты меня напугал, парень. ― Ханджи выдохнула и притулилась спиной к стене.

― Извините… Голова вдруг разболелась. Наверное, это из-за дождя: у меня бывает, ― соврал он нелепым тоном.

― Дать таблетку? У меня есть в сумке, я сейчас принесу.

― Нет, нет! Не нужно. Уже всё нормально. Правда.

Просипела классная дверь.

― Эй! Егермейстер, ты наплясался? ― В проёме показались любопытные лица Галлиардов. ― Добрый вечер, госпожа Зоэ. ― Братья улыбнулись преподавательнице приторными улыбками послушных мальчиков.

― Какое интересное у тебя прозвище…

― Да вы, блин! ― Эрен покраснел от стыда и подскочил, злобно сжав руки в кулаки. ― Черти! Что, пять минут подождать не могли?

― Так мы заранее, типа, ― неуверенно пробубнил Марсель. ― Пацаны уже все собрались, только тебя и Блаус ждём.

― Мы сейчас подойдём. Шуруйте на улицу пока. ― И с теплотой обратился к Ханджи: ― Спасибо за урок, было здорово. Как и всегда.

Они вышли с Сашей под ручку, по традиции хваля друг друга за сегодняшние успехи на занятии, и синхронно состроили удивлённые мины, когда увидели, как много народу собралось. Здесь была не только их компания, но и, по всей видимости, друзья Галлиардов, которые учились в других школах. Эрен глубже втянул прохладу вечера: она пахла громкоголосой юностью, ускользающим восторгом и предвкушением новизны. По мокрому асфальту, усыпанному жемчугом фонарного света, шелестели грязные засохшие листья, и в их игривом шёпоте Эрену слышалось: «Забудь свои тревоги и живи. Сегодня будет счастливо и весело. Забудь обо всём. Забудь, забудь, забудь…»

«Свет фонарей так печально и влюблённо ложится на ступени, словно предрекает кому-то сегодня собственные страдания», ― подумалось Эрену, когда они с Сашей спускались с крыльца.

Дома тоскливо и холодно: где прежде были любовь и опора, теперь лишь горечь и недопонимание. Идти туда ― всё равно что опускать голову на плаху. Уж лучше обволакивающий вечер, полный неизведанного. Уж лучше… Того гула, что гремел в ушах… Не думать об этом. Выбросить на помойку. Истязать себя пустыми догадками бессмысленное занятие, только жути нагоняет понапрасну.