Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya" - Страница 108

― Таблетки горстями жрать пришлось, ― спокойно ответил он. ― Сейчас уже без фанатизма, но тем не менее. И мне повезло, вообще-то я не был один: мама с папой очень старались, Армин не давал с катушек слететь. Но больше всех помог Райнер. Он как мы с тобой ― тоже всё помнит. Был вечер, когда мне жуть как хотелось самовыпилиться к чертям собачьим, но я вовремя решил свернуть к нему поболтать по душам.

― Так вот оно что… Вы с ним поэтому так сдружились? ― Она приказывала себе не зацикливаться на мыслях о том, что Эрен собирался расстаться с жизнью.

― Вроде того. Именно он рассказал мне о культе и посоветовал психотерапевта оттуда.

― Доктора Сандерса?

― Так ты тоже… Хах, теперь я понял! Это он тебе рассказал обо мне?

― Сперва он включил одно занимательное «интервью для потомков». Слушать было тяжеловато, зато концовка очень романтичная. ― Микаса улыбнулась с хитрецой.

― Это звучало наивно и смешно? ― Эрену сделалось неловко от ноток сарказма в её голосе.

― Не звучало. На самом деле, это была лучшая часть всей записи. ― Микаса проехалась пятками по подоконнику, и пальцы её ног уткнулись в стопы Эрена.

― Кстати, не самый плохой был период: я благополучно выбрался из круговорота одноразового секса и перестал спасаться от страданий деструктивными способами. Сейчас даже вспоминать мерзко, с какой лёгкостью я ложился в постель с чужими людьми. Такое лишь на больную голову и под нирваной пофигизма от таблеток спокойно можно вытворять… Мне всегда было достаточно тебя одной.

― Я помню: «слишком скучный для бабника».

― Главное, чтобы не для тебя!

― Соскучишься тут. ― Микаса сникла и повесила голову. ― Мне жаль, что я отвергла твоё предложение.

― Сам виноват: всучил своё дурацкое кольцо в самый что ни на есть «подходящий» момент! Со стремлением втянуть тебя в брак прямиком из неудачного первого по праву заработал себе звание «идиот года».

― Наверное, теперь ещё долго не спросишь об этом вновь.

― А ты хочешь? Я точно не передумал. И не грущу уже из-за твоего отказа. ― Эрен подался ей навстречу. ― Хочу, чтобы ты понимала: я ни о чём не жалею. Сейчас… сейчас всё идеально.

«Не настолько идеально, ― подумалось Микасе. ― Мы слишком далеко друг от друга». Она приподнялась и села на колени, пытливо изучая в полумраке любимое лицо. От самого горла и до пяток в ней разлилось мягкое обволакивающее тепло. Она потянулась сквозь невыносимо длинное расстояние и достигла желанных губ ― припала к ним, словно к спасению, скользнув в рот Эрена горячим языком. Микаса устала бояться и избегать. Опутала руками напряжённую шею и запустила пальчики в стянутые на затылке узлом волосы. До чего близко! До чего нестерпимо хорошо! Она наконец-то целовала его ― своего Эрена, которого помнила. Он тихо всхлипнул и теснее привлёк её к себе, задрожал, словно в первый раз. Эрен отвечал ей сбивчиво и жадно, не веря, что всё-таки дорвался. Кончики её прядей щекотали скулы, пальцы сминали рукав футболки на плече ― ему хотелось, чтобы это длилось вечно!

Чуть отстранившись, Микаса облизнула губы и шаловливо улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Привет. Давно не виделись, Эрен.

— Привет… Ты не представляешь, как сильно я скучал.

Дождь забарабанил по кровле и оконному стеклу. Снаружи раздались весёлые возгласы друзей, убегающих со двора в дом. Воздух сгустился, насытившись запахом трав и древесной коры; Микаса глубоко втянула их пьянящий аромат ― аромат, что пуще всего заставлял кипеть кровь. Запрокинула голову, и по её лицу скатились слёзы, счастье неслось по венам к безумно трепыхающемуся сердцу. Ей казалось, что этот поцелуй смыл с неё грязь всех прожитых лет и сделал святой, наполнил светом до кончиков волос. Спустившись на постель, Микаса протянула Эрену руки. Он сглотнул в предвкушении и опустился подле неё ― сжал в объятиях что было сил, ощутив телом трепет в её груди. Они с нежностью поглаживали друг друга, соприкасались мокрыми щеками. Прошлое и настоящее перестали существовать, не осталось ничего, кроме них двоих. Микаса склонилась и стала целовать шею Эрена в наивном и отчаянном желании вернуть отнятую жизнь, забрать себе все его страдания.

Мутная вспышка молнии на миг озарила комнату. Микаса полетела в пропасть, но ощутила под собой мягкость одеяла. Ткань платья невесомо скользнула вниз ― и на её груди крепко отпечатался жар широких ладоней. Губы снова нашли губы ― нетерпеливо, сладко, глубоко! Внизу живота собирались томление и дрожь. Микаса сцепила щиколотки за спиной Эрена и подалась бёдрами к его паху.

― Я твоя! Вся-вся твоя! ― приговаривала она сквозь поцелуи.

«Ты знаешь, прямо в эту минуту. Совершенно точно знаешь! И я знаю. Это мы с тобой ― невесть каким чудом нашедшие друг друга сквозь смерть, пространство и время. Ну же! Возьми меня, чёрт побери! Возьми, словно в первый раз. Словно в последний. Возьми, возьми!»

Фантазии, запертые под потолком «кукольной» девичьей спаленки, рухнули к ней на кровать, сцапали смуглыми ласковыми ручищами и утащили с собой в уютный Пандемониум, пропахший отсыревшим деревом и сигаретами. Вот его жадный тёплый рот, вот мягкие щекочущие пряди на висках, что касаются её груди; Эрен немного груб от возбуждения ― по-другому и не нужно, пусть делает что хочет. Лишь бы не останавливался, лишь бы не исчезал. Сырой холод, врывавшийся в комнату, покусывал кожу, но Микаса не стремилась закрывать окно: в этой зябкости прикосновения казались острее и ярче. Эрен поглаживал её прохладные мягкие ягодицы, громко стонал, как неопытный мальчишка, вбирая ртом тёмный ореол груди. Затем ловко стянул с Микасы бельё. Она не знала, разделяет он высоту её чувств, или в нём не осталось ничего, кроме дикого порыва обладать, зато совершенно точно знала, насколько он счастлив. Этого было вполне достаточно.

Как только Эрен поднялся и Микаса услышала лязг молнии на брюках, внутри неё всё оборвалось: неужели это точно случится? Они будто вечность не были близки. Одежда полетела с него к чертям с такой скоростью, что Микаса не успела сообразить, как он вновь оказался на коленях между её ног. Она развела их шире — чтобы напоказ, чтобы целиком принадлежать. Пусть глазеет, как она исходит влагой, пусть в нём властвует самодовольство, что это всё из-за него. Неужели его руки снова блуждают по ней так ― разнузданно, голодно, с безыскусной настойчивостью? Ей это нужно. Проклятое тело! Как оно податливо и требовательно, как жадно ищет удовольствий! Указательный и средний пальцы Эрена закружили ниже её лобка, и Микаса всхлипнула сквозь стиснутые зубы, подалась навстречу интенсивной ласке.

― Погоди, детка… ― бросил он на выдохе, затем схватил со стула пачку презервативов и смазку, а также лежащую позади декоративную подушку и заботливо подложил последнюю под поясницу Микасы. ― Удобно?

― Угу. Ты у меня такой славный, ― растроганно пролепетала она, лихорадочно хватаясь пальцами за его предплечья. ― Хочу, как в наш самый первый раз в полях.

Она взглянула на его подрагивающий член, подтягивающийся к животу, и между ног начало беспощадно тянуть и пульсировать от нестерпимого желания почувствовать прикосновение.

― Ну давай же! ― прохныкала Микаса, двинув бёдрами ему навстречу.

«Проклятье! Ты умоляешь меня? Что за чудесная маленькая смерть!..» ― Её требовательность казалась Эрену милой. Он издал лукавую усмешку и склонился, чтобы сорвать дразнящий поцелуй, потянул губами скользкий язычок, затем надавил на него большим пальцем, бесстыдно уставившись в широко раскрытые глаза Микасы. И мальчишка, и бес ― влюблённый в плоть, пирующий над ней. Прошёлся свободной рукой вдоль ступенек ребёр и нащупал шрам, доставшийся Аккерман после падения с яблони: он вспомнил, как в шестнадцать Микаса показывала его, простодушно задрав хлопковый сарафан персикового цвета; вспомнил, как робко дотронулся до него по её просьбе, сердобольно приговаривая «ну дела». Теперь всё в ней ― приглашение ласкать и нагло щупать. Она ― его. Для него. Насовсем.

Отстранившись, Эрен уселся поудобнее и нанёс на её кожу внизу прозрачный гель, отчего Микаса вздрогнула и со смешком произнесла застенчивое «холодно». Он увлечённо провёл трепещущим естеством по тонкой дорожке жестковатых чёрных волосков, вдоль сочащихся нижних губ, раскрывая их и слегка погружаясь внутрь. Ритмично заскользив, опустился к румяной, истерзанной поцелуями пышной груди и продолжил с блаженством посасывать её. Микаса прижала к себе голову Эрена и поцеловала взлохмаченную макушку.