Сиреневый ветер (СИ) - "Lillita" - Страница 73

Ложь о происхождении, о прошлой деятельности, недомолвки, — всё это сейчас мало тревожило Сильену. Чем обижаться — лучше понять причины. Другое вызывало беспокойство: в студенческие годы Феб явно лукавил, изображая шута, носил маску, противоречащую чувствам и мыслям. Словно следовал принципу: «Притворяйся, пока сам не поверишь в ложь». А сейчас? Радовался ли он по-настоящему или использовал улыбку как щит от желающих взбаламутить воды души? Сдержал ли данное на крыше слово жить счастливо вопреки сожалениям?

Тогда, в прошлом, даже когда становилось очень страшно или отвратительно, Сильене всё равно очень хотелось обнять Феба и вытащить из кошмара. Только не всегда получалось дотянуться. Не всегда даже хватало голоса, чтобы окликнуть. А если бы петля повторила её жизнь? Сильена могла не вернуться только потому, что не захотела бы расставаться со счастливыми днями. Ведь её прошлое отличалось во всём.

У неё не было кровной семьи, но зато те, кого хотелось так назвать. Она не знала, что такое насилие, а каждого встречного могла считать другом. Небо их мира всегда яркое, природа — самая ласковая, никогда не станет запугивать, не попытается поработить, зато всегда предоставит тихий укромный уголок. Их природа творила жизнь ради жизни и счастья, в их лексиконе не было зла, врагов и грубых слов. Феи свободны в выборе пути и никому не служат. Вот только... Родной мир совершенно не пытается их удержать и не оставляет ни единой подсказки, как вернуться в сказку. Не пустит за границу светлой дымки не только тех, кто может нарушить порядок чудесного мира, но и собственных детей.

«Может, это потому, что в сказке нет места тёмным пятнам, кроме пятен написавших их чернил? — задалась вопросом Сильена, бессмысленно смотря на страницу. — Ведь и я уже не такая, какой была в начале пути. Не смогу мыслить так же светло, как раньше, верить в доброту каждого встречного. И танец мой уже не будет таким лёгким, как раньше».

Вспомнились солнце и небо, будто покрытые слоем размазанной копоти. Теперь она такая же. Всё ещё дитя света, но уже потускневшее от серых разводов, которые можно растереть, но уже не избавишься. Жизнь в реальности не проходит бесследно — этого не изменить и остаётся только принять. Не сожалеть, не тонуть в мыслях о том, как можно было поступить иначе, а продолжать двигаться дальше, применяя полученные уроки.

С восходом солнца Сильена вернулась в кабинет, вернула на место так и не прочитанную книгу и подошла к Фебу. Скоро он должен проснуться. Может, немного подшутить? Иногда проказа — хороший способ избежать неловкости. Взмах рукой, и на умиротворённое лицо упала горсть сиреневых цветов.

Феб забавно поморщился, чихнул и с растерянным видом открыл глаза под звонкий смех Сильены. Он резко вскочил, разбрасывая цветы, потянулся к ней, но застыл и спросил нерешительно:

— Я могу тебя обнять?

Сильена мягко улыбнулась, разводя руки в стороны. Она понимала, чем вызвана заминка и не хотела, чтобы та продолжалась.

— Сколько угодно и не только во сне.

Во сне... Феб подхватил её на руки и закружил. Мягкое рассветное солнце, окутавший запах сирени и самое драгоценное создание в руках — точно ли это не сон? Он бы не удивился, если бы в реальности от него отвернулись, оттолкнули, рядом бы не встали и сказали, что знать не желают. Но Сильена... Милая Сильена снова стала его огоньком. Закончив кружить, Феб сел на диван, не разжимая объятий.

Сильена устроилась поудобнее на коленях и прижалась к груди. Чудесное родное тепло. Ласковые пальцы, перебирающие лёгкие сиреневые пряди. Знакомые уютные объятия. И совершенно естественная улыбка. Она опасалась, что так уже не будет, что о таких приятных моментах останется только вспоминать, потому что чувства изменятся, потому что в них проскользнёт чёрная змея и пустит яд.

Так много хотелось сказать, и в то же время просто насладиться тишиной и спокойствием. Передать то, что всё равно не облачить в слова. Сильена почувствовала, как макушки коснулись губы, и со смешком подняла голову, поцеловала Феба в щёку. Снова. И ещё раз. Её. Живой. Целый. Свободный... Почти. Пора разобраться с последним делом.

— Феб, почему ты не забрал рог?

Он замялся, отвёл глаза, даже хватка стала слабее.

— Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Если рог останется у тебя, то станет гарантом спокойствия, что я никогда не буду представлять для тебя опасность. И не смогу снова сделать что-то ужасное.

— Но ведь ты и так не сделаешь.

— Да. Точнее, я могу так сказать, но ты имеешь полное право не верить. Одних намерений недостаточно, чтобы изменить сущность.

— Что делать с сущностью и тьмой мы обязательно придумаем. — Сильена кивнула. — А если не сможем, то найдём, с кем посоветоваться. Ведь у тебя есть друзья, готовые помочь. Времени достаточно, ведь я знаю — так просто тьме ты не согласишься сдаться. И если вдруг почувствуешь, что не хватает веры и сил — я рядом. Я, знаешь ли, и на край света пойти смогу, чтобы снова тебя достать! — Она посмотрела на Феба с напускной строгостью и ткнула пальцем в нос. — Буп! Однако есть то, что я хочу изменить здесь и сейчас. Я хочу, чтобы твоим единственным хозяином был ты сам.

Сильена легко соскочила с колен и подошла к сумке из которой достала изменившийся после перемещения рог. «Гарант спокойствия» — звучит красиво, обнадёживающе, но ей противна идея становиться чьей-то хозяйкой, противна идея неравенства в отношениях. Держать в руках чью-то свободу и жизнь неправильно.

— Знаешь, — она остановилась возле дивана и посмотрела на рог, который держала так бережно, словно тот мог сломаться от чуть более грубого прикосновения, — есть только одна вещь, которую я хочу от тебя так сильно, что могла бы воспользоваться таким возмутительным методом. Я хочу, чтобы ты смог жить счастливо, вопреки прошлому, чтобы ты сдержал слово и шёл дальше, не попадаясь в сети сожалений. Ведь именно это лучший гарант, что ты останешься собой. Феб, — Сильена слегка наклонилась и отодвинула чёлку, обнажая левое основание рога, — мы ведь продолжим путешествие? И ты покажешь мне южное море?

— Конечно. — Он закрыл глаза. От осторожных прикосновений по спине пробежали мурашки. — Море, горы, океан... Леса и озёра, деревни и города. Я покажу тебе мир. Тот, который стоит увидеть. О котором останутся яркие и счастливые воспоминания. Я проведу тебя по всем любимым тропам, не отпуская руки, пока ты согласна быть рядом.

— Тогда это надолго.

Сильена поцеловала обрубок и приложила к тому месту рог, который быстро прирос, словно никогда и не отбирали.

Феб слабо вздрогнул. Такое странное чувство... Будто на самом деле он получил назад часть души, утерянную так давно, что само её существование забылось, а оставшаяся пустота казалась естественной. Но теперь он вспомнил, что такое быть целым, понял, как ощущается свобода. Та настоящая, когда не ждёшь неизбежного конца счастливого времени, точно зная роковое число, когда над тобой не висит напоминание, что однажды настигнут и вернут в клетку, что хозяин обязательно поймает беглого соловья и больше не отпустит, даже если для этого придётся отрезать крылья.

— Спасибо, милая Сильена.

Она лишь улыбнулась, оставила на лбу ещё один поцелуй и села рядом. Их пальцы будто сами собой переплелись. Феб поднял руку к губам и поцеловал каждый бледный палец, другой рукой снова провёл по волосам. Красноречие барда словно испарилось, когда настал момент выразить всю благодарность. И за то, что не позволяла забыться во тьме, и за подаренную свободу. Именно подаренную, не возвращённую, ведь нельзя вернуть то, чего нет. А если не осталось слов, говорить начинают поступки.

Недолго продлилось спокойное уединение — до того момента, пока не проснулись остальные обитатели дома. Первым в кабинет заскочил Нильс — просто хотел проверить, не изменилось ли чего за ночь, но при виде голубков широко улыбнулся, незаметно подкрался и хлопнул Феба по спине.

— А что это мы тут жадничаем и хорошими новостями не делимся? Доброе утро, Синель, надеюсь, хорошо выспалась, — добавил, игриво подмигнув.