Дрожь - Ферриньо Роберт - Страница 15

• Предыдущая
• 15/56
• Следующая

Ночь была теплой, и окно салона со стороны водителя было открытым. Я стоял и смотрел на незнакомого человека, прислушиваясь к его храпу. Убедившись, что он жив, я уже собирался уходить, но тут он открыл глаза. Он не вскочил, не вскрикнул, даже не удивился. Просто выпрямился, посмотрел на меня абсолютно спокойно и сказал:

— Я не боюсь смерти.

— А я боюсь, — ответил я.

Он улыбнулся, обнажив плохие зубы: кривые и гнилые. Но его улыбка показалась мне прекрасной. Не знаю, как это объяснить.

— Может, вам следует почитать Библию? — спросил он, доставая книгу.

— Нет, спасибо, у меня все в порядке. — Теперь я уже жалел, что не отправился прямиком домой.

— Если с Богом у вас все в порядке, то вы не должны бояться смерти.

— Да нет, о Боге я бы не сказал...

— Ничего, — снова улыбнулся он мне. — Все придет.

— Может, у вас кончился бензин?— спросил я, надеясь побыстрее избавиться от своего спасителя. — Могу подвезти куда нужно.

— Спасибо. Я останусь тут.

— Простите, что побеспокоил. — Я повернулся, чтобы уйти, по он окликнул меня:

— Вы знакомы с моей женой?

Он был молодым черным парнем — наверное, надо было сразу об этом упомянуть. Я живу в Фаунтейн-Вэлли, населенной в основном латиноамериканцами, белыми и азиатами. Черных там немного, равно как и везде в округе Ориндже. Думаю, вы и сами это знаете. Вряд ли, конечно, он именно поэтому спал в машине. Но возможно, это была одна из причин.

— Вы знакомы с моей женой? — повторил он свой вопрос. — Ее зовут Анджела Маркс. Блондинка. Худая и симпатичная.

— Не думаю. Я тут всего пару месяцев.

— У нас дочь. Ей пять лет.

— Понятно.

— Ее зовут Халли. Халли Террелл. Анджела оставила свою фамилию, но я настоял, чтобы дочка получила мою. — Он посмотрел на меня. Белки его глаз были испещрены мелкими лопнувшими сосудиками. — Меня зовут Сэмюэл Террелл. — Он протянул руку прямо в открытое окно.

Его ладонь была сухой, как листья у меня на пороге.

— Джимми.

— Просто Джимми? А? — Сэмюэл опять улыбнулся, на этот раз еще шире и добрее.

— Джимми Гейдж, — теперь улыбнулся и я.

— Приятно познакомиться, Джимми Гейдж.

— Вы... ждете свою жену? — Я посмотрел на синий домик, рядом с которым часто видел играющую маленькую девочку. Вдруг жуткая мысль пронзила меня. — Вы же не собираетесь сделать ничего... сумасшедшего?

— Нет, все сумасшедшие поступки остались в прошлом. — Он тоже взглянул на дом.

— Ваша дочка... вы же не хотите оставить ей тяжелые воспоминания, — осторожно сказал я.

Сэмюэл посмотрел куда-то мимо меня. Его щеки казались впавшими и смуглыми, словно покрытые тенью. А глаза светились жалостью ко мне.

— Ничего такого я не хочу, — спокойно ответил он.

— Я просто...

— Все равно спасибо за беспокойство, — взглянул он на меня. — Доброта — это дар Господень.

Я подождал еще немного, все еще не зная, зачем он здесь.

— Не хотите чашечку кофе? Скоро тут станет достаточно шумно, вам точно не дадут поспать.

— Хорошо, но ненадолго. — Он посмотрел на часы, а потом снова на меня. — Я должен вернуться сюда к его приходу.

Я не стал спрашивать, чьего именно прихода ждал Сэмюэл. Порой удается узнать намного больше, не задавая вопросов, просто позволяя людям говорить то, что они хотят и что тебе интересно. Рядом работала круглосуточная кофейня, но мы поднялись ко мне. Обычно я не приглашаю в дом незнакомцев, но в этом меня что-то привлекло, и я нарушил собственные принципы. Не могу сказать, что он вызвал во мне только положительные эмоции, я даже испытывал рядом с ним некоторый дискомфорт. Но с другой стороны, меня притягивало его мужество: Сэмюэл казался мне хрупким судном, не побоявшимся вызова бушующего океана. Одним словом, он мне все же понравился. Даже и не знаю почему.

Я сварил крепкий кофе и наблюдал за тем, как Сэмюэл кладет себе в чашку четыре ложки сахара. Наркоман может вылечиться, но сластена — никогда. Мы сидели за кухонным столом, и я рассказал ему свою историю, а он — свою. Вероятно, он был честнее меня.

Сэмюэл сказал, что работал музыкальным продюсером. Он бросил колледж и бродил по всем известным ему клубам, общаясь с работниками звукозаписывающих компаний и музыкантами, короче, приобретал связи. Он был сообразительным парнем с хорошим слухом и беременной женой, и какое-то время его дела шли в гору. Пара его групп подписала контракт с небольшими фирмами, один певец получил турне, а хип-хоп команда записала саундтрек к фильму, правда, в последний момент композицию почему-то вырезали. К тому же работа Сэмюэла подразумевала некоторые издержки: сначала ежемесячные телефонные счета в тысячу долларов, а затем героин — тоже недешевая штука.

Сэмюэл снял офис подешевле и сменил «мерседес» на «бьюик». Потом не стало и «бьюика», и он превратился в типичного неудачника, тощего, как вешалка, и к тому же лысеющего. У него не было достаточных средств и знакомств, чтобы попасть в стоящую клинику, да и вряд ли бы он там долго выдержал. Он начал выпрашивать деньги на наркотики у матери в отсутствие отца. Когда кончились наличные, забрал все ее драгоценности. В день ее похорон Сэмюэл обчистил весь дом, пока отец находился на кладбище.

По прошествии времени — он сам не мог точно сказать, сколько его потребовалось — Сэмюэл излечился. Он стал верующим, притом не напоказ, а по-настоящему, и поступил на работу в миссию. Когда же почувствовал себя достаточно сильным, приехал к жене и маленькой дочери с подарками к Рождеству.

Рождественской сказки не вышло. Дочка не узнала его, а жена все еще продолжала плотно сидеть на игле и время от времени спать со своим дилером. Когда Сэмюэл рассказывал об этом, его рука тряслась так сильно, что он чуть не расплескал весь кофе. Он посмотрел в окно на свой дом. Солнце только начинало всходить.

— Дочка все видит, Анджела даже не отправляет ее погулять, — продолжал он. — Жена раньше была такой красавицей... — Он опустил глаза.

Сэмюэл сказал мне, что пару дней назад уже был здесь и столкнулся с шедшим к Анджеле дилером.

— В чем дело, слизняк? — Дилер сунул руку во внутренний карман куртки.

Сэмюэл в ответ достал Библию и объяснил, что он заново рожденный человек, христианин, и не может спокойно сносить то, что происходит в синем доме. Дилер, конечно же, рассмеялся ему в лицо, оттолкнул его и вошел. И дал Анджеле то, чего она желала. Когда он вышел час спустя, тщедушный Сэмюэл пригрозил ему, что будет караулить у дома, жить здесь, на улице, днем и ночью и спать в машине. А если дилер появится снова, начнет изо всех сил сигналить, пока все соседи не выйдут посмотреть, что творится.

— Плохая идея, слизняк, — спокойно ответил дилер, пожевывая сигарету, торчавшую в уголке губ.

Сэмюэл заявил, что у того есть только два выбора: либо прекратить сюда мотаться, либо убить его, Сэмюэла.

Я сразу заметил, что не стоило так говорить этому дилеру. Надо было вызвать полицию, сказал я, но Сэмюэл лишь улыбнулся в ответ и объяснил, что полиция не всесильна. Еще он добавил, что не нужно пытаться его спасти, ведь он и так уже спасен. И все же поблагодарил меня за заботу. Потом он встал, вымыл за собой кружку, поставил ее в сушку и направился к двери.

Я сам вызвал полицию, но коп, принявший мой звонок, сказал, что ничем не может помочь. Разве что оштрафовать Сэмюэла за неправильную парковку.

Сэмюэл жил в машине еще три дня. Иногда он заходил на чашечку кофе или принимал душ, но чаще отправлялся в магазин за пончиками. Думаю, он заходил по большей части для того, чтобы послушать мои дички. Он всегда говорил: «Да хранит тебя Господь!» — перед тем как уйти. Я запомнил эту фразу, потому что он произносил ее искренне, действительно желая мне добра. Думаю, я был одним из маленьких проектов Сэмюэла. Он так или иначе интересовался каждым из нас. Уверен, многие из здесь присутствующих понимают, о чем я говорю.

• Предыдущая
• 15/56
• Следующая