Сражайся как девчонка (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 14

Да он почти с меня ростом, сильный и ловкий. То, что я взрослая, ничего не меняет, даже прежняя я не смогла бы с ним справиться, а нынешнюю меня мальчишка пнул по пострадавшей ноге. Я взвыла, но его не выпустила. Телега должна уехать. Потом я ее отдам. Наверное. Это не точно, лошадь нужна и мне, но где мне держать эту проклятую лошадь и чем кормить?..

Парнишка вырывался, мужик ничего не предпринимал, но телега откатила уже достаточно, чтобы я выпустила пацана. Я разжала руки, пока мальчишка меня не перекалечил, и на мое собственное плечо легла чья-то ладонь.

— Какой ты прыткий, — и сильные пальцы стиснули меня так, что из глаз брызнули слезы, а затем некто оторвал меня от земли.

Почему некто, успела подумать я в бесконечно долгие мгновения, пока на меня неотвратимо надвигалась загаженная неровная брусчатка. Я прекрасно узнала голос. Вчера он меня спас, сегодня никто не помешает ему меня прикончить.

— Жак, — простонала я, корчась и борясь с приступом адской боли. Если я что-то себе сломала — проще сдохнуть прямо тут, посреди улицы, под палящим солнцем. — Я знаю тебя, ты — Жак.

Я перевернулась на спину, и это отняло у меня все силы. Ножи бликовали от яркого света, а я и рукой не могла пошевелить. Я ведь могла и пораниться… черт, черт.

— Деда! Они увели Розину! Они увели нашу телегу!

Воспитательные меры здесь однообразны и примитивны. Я услышала сильный шлепок и затем — детский рев, еще один шлепок.

— А ты куда сбежал, пащенок? — рявкнул Жак. — Я тебе что сказал — ни на шаг от телеги!

И еще один шлепок.

— Хватит, — взвизгнула я.

Не в моем положении диктовать кому-то условия. Вся моя бесштанная армия разбежалась, понимать бы куда. Надо мной нависла тень, Жак наклонился, взял меня за ворот рубахи и грубым рывком поставил на ноги. Я была ему даже благодарна — раз я стояла, значит, не покалечена или просто не осознала пока.

— Жак…

Он не отпускал меня и всматривался. Сомнений не было, он меня узнал, и все, что меня занимало — что он будет делать: еще раз выкинет меня на обочину жизни или все-таки попробует что-то выпытать.

Жак ослабил хватку. Я пошатнулась, он тут же подхватил меня на руки, я не сопротивлялась. Пусть несет, лишь бы не в канаву швырнул. Я умудрилась утереть рукавом слезы, рассмотрела, что Жак идет туда, куда Фуко угнал телегу, а за нами плетется зареванный мальчик.

— Я отдам ее, — пробормотала я. — Мне нужно было довезти раненого.

— Сбежала, — кивнул Жак без особых эмоций, припомнив мне ночь.

— К тебе пришли, — перебила я. — Мне там было оставаться опасно.

— Знаю. Хорошо, что сбежала. Как тебя зовут?

— Для всех и для тебя я сейчас — Валер, — ответила я. Спросить, нашел ли он капитана? — Телега будет у дома Лазаря. Знаешь, где это?

Жак кивнул, остановился, спустил меня на дорогу. Я постояла, попробовала пошевелить руками и ногами. Больно, и у меня определенно ушиб всего переодетого монашка, но если мне и в этот раз повезло, обойдется без травм внутренних органов.

— Не знаю, кто туда придет, — продолжала я. — Ты тоже решил бежать, бежим вместе. Нас было десять человек… сколько осталось, не имею ни малейшего представления. И в доме двое. Если… они еще ждут.

Если их уже не прикончили, подумала я. Самое паршивое, что здесь все обманчиво мирно. Ссоры пустячные, добыча грошовая, будто это не бунт, а ролевая игра. Убивает бдительность, расслабляет, не дает шанса на выживание. Так людям, запертым во время пожара во вроде бы безопасном месте, кажется, что смерть обойдет их стороной, раз нет открытого пламени. Как бы не так.

— Молчащие хранят, — коротко откликнулся Жак. — Мне с тобой не по пути… Валер, — хмыкнул он. — Но как знаешь. Еда есть? Дом тот плохой.

Он пошел вперед, я за ним. Может, он знает короткую дорогу, и тогда я быстрее доберусь до кровати. Спать. Я голодна, я смертельно устала, и у меня болит все мое несчастное тело. Хуже того, я прекрасно знала, что я лягу и, разумеется, сразу усну, но пробуждение мое будет похоже на ад. И не факт, что я быстро оправлюсь.

— Нет еды, — в спину Жаку буркнула я. Он хромал, но шел быстро, я поспевала за ним с трудом, и каждый шаг отдавался болью. — Что в доме Лазаря могли искать?

— Деньги, — дернул он плечом. — У него постоянно искали деньги. Видела… видел его дом? Узкие окна, на второй этаж не пробраться, не подобраться. Лавка внизу закрывается так, что ее грабь не грабь, там одни травы, дрянь, которую он накосил на полях, а не то, чем он торгует на самом деле. Но чтобы Лазарь удрал без своих трав и денег? Да он легче сдох бы или поджег свой дом.

Я вспомнила горючую жидкость. Выходит, сам Лазарь разлил все специально? Но слова Жака меня утешили. Я не увидела ничего из того, о чем он говорил, ни дома-крепости, ни ловушек, разве что окна, да, успела заметить. Но раз так, это неплохое убежище, пусть там и умирали люди и до сих пор два покойника ждут, пока их предадут либо земле, либо забвению.

— А из-за чего два человека могли друг друга убить? — спросила я. — В кухне дома Лазаря?

Жак остановился, обернулся ко мне. Мальчишка тоже подошел, ему разговор был интересен.

— Это Симон, — представил мне паренька Жак. — Внучок мой, внучатый племянник. Был подмастерьем у сапожника, тот тоже сбежал, гаденыш, а мальчонку оставил добро стеречь.

— Это добро теперь в телеге? — прищурилась я. Жак неприятно ухмыльнулся. — Ладно. Лучше бы там была еда. И хорошо, что у тебя осталась хотя бы одна лошадь.

— Розина — кобыла с характером, — Жак расплылся в злобной ухмылке еще хлеще. — Ходит в упряжи, только дай, а запрячь ее не каждый сможет. Пойдем, Валер. Глянем, какие там у тебя еще секреты припрятаны… в доме Лазаря… да, те два человека, — отмахнулся он. — Говорю же, Лазарь тот еще жук. — Настала очередь мне ухмыльнуться: точно такую же характеристику дали самому Жаку его ночные гости. — Мог оставить на видном месте немного своих настоящих замечательных трав. Их заваривать надо уметь, да и мешать требуется, иначе можно не только кого-то убить…

Очень плохо. Я бы подпрыгнула на месте и поторопила Жака, если бы сама могла за ним успевать. Люсьена может не знать, что за дрянь приготовлена каждому, кто явится в дом, куда его не приглашали. Но Жак, казалось, считал мои опасения, положил руку мне на плечо — я дернулась, потому что в прошлый раз этот успокаивающий жест не принес мне ничего хорошего, — махнул Симону и потащил меня в очередной проулок. Сантиметров сорок, не больше, от стены до стены. Жак в нем застрянет!

Удивительно, но он не сбавил скорость, а вот я отставала все сильнее и сильнее. Я сознавала, что меня «накрыло» — усталостью, голодом, болью, прошло шоковое состояние человека, которого швырнуло из огня да в полымя, с этого света на тот, в условия слишком даже для меня экстремальные… Я потрясла головой, ловя расплывающуюся реальность, и поплелась за Жаком. Нельзя расслабляться, некогда, не сейчас.

Мы выныривали из проулков, сталкивались с людьми и пропадали в проулке новом. Один раз окликнули — «Жак!», но он не повел даже ухом. Затем я услышала ругань и детский плач и не сразу сообразила, что мы пришли, и вот окно, из которого я вылезала.

— Стой! Подсади меня.

Жак остановился, медленно развернулся и неспешно обвел меня взглядом. Неприятный у него взгляд.

— Симон, — окликнул он. Почему нет, у мальчишки получится лучше, чем у меня, пролезть в окно. Пацану не понадобилась даже помощь — он пропал как хорек в дыре, а я пошла на вопли и крики.

— Хватит! — заорала я, высовываясь из переулочка. — Сейчас вам откроют дверь. Все хорошо.

Хорошо, да не очень. Лошадь, мешки, Фредо, Фуко. Что он там жует?.. Анаис, Мишель, младенец, Жизель расселась как барыня на телеге. Остальные или еще не дошли, или вернулись к Рошу, или пропали по дороге сюда. Если Люсьена и ребенок в доме — одиннадцать человек. Очень много. Еды у нас нет.

Жак подошел к телеге, уставился на Фредо. Я посмотрела тоже — все плохо. Настолько, что…