Забрать ее душу (ЛП) - Лару Харли - Страница 31

— Уже нет, — сказал я, отступая от двери. — Здесь был человек, но теперь его нет.

— Какого черта?

Она проскользнула мимо меня, двигаясь осторожно, положила своего кота на кухонный стол и направилась в гостиную. Кот, однако, не хотел оставаться внутри. Он выскочил обратно на крыльцо и снова сел, с любопытством вглядываясь в лес и подергивая хвостом.

— Кто-то рылся в моих вещах! Везде бумаги, даже мои коробки вскрыли!

Беспокойство начало скручиваться узлом у меня в груди. Какого черта ведьма была здесь? Чего она хотела? Эверли не была похожа на своего отца. Судя по тому, что я заметил, она была такой же его пленницей, как и я. Ее мать была такой же: связанная с Кентом любовью и общей кровью в их ребенке. Кент защищал Эверли с той же собственнической одержимостью, с какой защищали бы ценное оружие, и без гримуара теперь она была его величайшим оружием. Тот факт, что она пришла сюда одна, был странным.

— Черт! Черт возьми, нет!

Ее болезненный, яростный крик мгновенно заставил меня броситься к ней. Она сидела на корточках перед низкой книжной полкой, перебирая тома и что-то ища.

— Что случилось?

Мой голос был резким от тревоги, но это ее не смутило. Она подняла голову, раскрасневшаяся, стиснув челюсти от ярости и страха.

— Они забрали гримуар, — прошептала она. — Он исчез.

Мне показалось, что на голову вылили холодную воду.

— Ты уверена?

— Он исчез!

Она вскинула руки, схватившись за голову. Судя по голосу, она была на грани слез.

— Черт возьми, он пропало, блядь, пропал, что за хрень!

Пропал…гримуар снова исчез. Вернула ли Эверли его обратно Кенту? Неужели меня вот-вот заставят вернуться к нему?

Или она сохранила его? Этот гримуар был написан ведьмой-основательницей ковена ее матери. Он принадлежал ей по праву; там были все знания ведьм, которые были до нее. Сила Эверли все еще была дикой, неукротимой в ее крови. Но если она воспользуется этим, если ей удастся сбежать из Кента и научиться управлять своей магией…

Я вздрогнул, но это не имело никакого отношения к холодному ночному воздуху, проникавшему в открытую дверь. С ведьмами шутить было нельзя.

— Мы должны вернуть его обратно!

Рэй вскочила на ноги, сжав кулаки, ее очки сползли с носа.

— Мы должны выяснить, кто, черт возьми, взял его…

Я внезапно схватил ее, зажимая ей рот ладонью и заглушая ее яростные ругательства. Она сопротивлялась, но только мгновение.

Потом она тоже почувствовала этот запах.

Смерть. Острый и кисловатый в воздухе. Рэй прижалась ко мне, ее сердце трепетало, как птичка. Через открытую дверь мы оба могли видеть ее кота, стоящего на крыльце, выгнув спину и распушив хвост. Низкое, сердитое рычание вырвалось из горла маленького зверька, зациклившегося на чем-то среди деревьев.

Дом заскрипел, словно напрягаясь в ожидании чего-то. Скрип, скрип, скрип. Голова Рэй дернулась в сторону звука, когда что-то царапнуло по стене дома. Оно приближалось, пробираясь к палубе и открытой двери.

И кот.

Что-то мокрое коснулось моей руки, и я понял, что она плачет. Я открыл ей рот и услышал её отчаянный шепот:

— Чизкейк…сюда, кис-кис… Вернись в дом… вернись в дом, пожалуйста…

Деревья застонали. Запах стал острее. Храбрый маленький котик задергал своим белым хвостом и завыл так, словно он был самым большим и свирепым зверем в этих лесах.

Мне всегда нравились коты. Тот факт, что он принадлежал Рэйлинн, что ж, возможно, это придало мне немного больше решимости не допустить его гибели. Я не думал, что смогу вынести, когда ее сердце вот так разобьется. И, черт возьми, маленькое создание было свирепым. Что еще такое маленькое могло бы выйти к Эльду с распушенным хвостом и несколькими крошечными коготками?

— Не выходи из дома, Рэй, — твердо прошептал я. — Что бы ты ни увидела — что бы ты ни услышала — не смей покидать этот дом.

Ее дыхание участилось, страх усилился, когда она поняла, что я собираюсь уйти. От этого мне захотелось обнять ее крепче, прижать к себе, утащить за собой.

Но здесь она была в большей безопасности.

Послышался шорох, быстрый треск веток — и кота стащили с крыльца.

19 Рэй

В тот же миг Чизкейк исчез, Леон тоже. В какой-то момент его руки крепко обхватывали меня; безопасные, теплые, властные, барьер от ночи. Барьер против того, что скрывалось снаружи, от чего у меня волосы вставали дыбом и скручивало желудок.

Затем, в мгновение ока, он исчез.

Дверь с грохотом захлопнулась. Я была одна, и ночь была совершенно, мертвенно тиха, если не считать рыданий, которые комом подступали к моему горлу.

Только не Чизкейк. Только не мой милый пухленький котик. Нет. Нет, нет, нет.

Леон велел мне оставаться внутри, но за этой дверью не было никакой угрозы, которая могла бы помешать мне пойти за моим котом. Проявилась мама-медведица, и, невзирая на инстинкт самосохранения или даже обычный здравый смысл, я не собиралась просто так стоять. Я не собиралась отказываться от Чизкейка из-за этих существ. Ни за что на свете.

Я держала бейсбольную биту у входной двери, и это было единственное, что я схватила, прежде чем распахнуть дверь и сбежать с крыльца. Мой разум метался в смятении и ярости, я была переполнена адреналином, и все же мир, казалось, медленно вращался вокруг меня. Я все время ожидала услышать ужасные крики моего кота, борющегося за свою жизнь, но ночь была такой тихой. Так холодно. Мои слезы казались ледяными на щеках.

Я направилась к деревьям рядом с крыльцом, ближе к тому месту, где был схвачен Чизкейк. Я подняла биту, приготовившись. Я видела, как Леон размозжил череп этому зверю Эльду. Я знала, что их можно убить. Если я достаточно сильно ударю его по голове, я верну своего кота обратно.

Я сделала шаг в сторону деревьев. Затем еще один. Другой. Мои ботинки хрустели по сосновым иглам и опавшим веткам. Двигаться бесшумно было невозможно. Я была легкой мишенью. Я не могла видеть дальше нескольких футов перед собой, и даже тогда все было просто темными очертаниями на более темном фоне. Мерзкий запах смерти был сильным, от него щипало в носу и выворачивало желудок.

— Чизкейк? — прошептала я. — Сюда, кис… кис, кис…

Мой голос дрожал. Ужас нарастал. Мне казалось, что я иду сквозь ночной кошмар.

Щелчок.

Я резко повернулась влево. Этот шаг был не моим. Я крепче сжала биту вспотевшими руками, руки дрожали, готовые нанести удар. Я вдруг почувствовала такую слабость, как будто, как бы я ни старалась, сила покинет мои руки в тот момент, когда я замахнусь. Но я должна была попытаться. Я должна была это сделать.

Мяу?

На мгновение мне показалось, что мое сердце разорвется. Услышав неуверенный тихий зов Чизкейка в темноте — живой, не от боли — я побежала на звук. Но я резко остановилась, когда заметила темную фигуру, прислонившуюся к дереву с моим котом на руках.

Леон.

Было почти слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но когда он протянул мне моего взъерошенного кота с широко раскрытыми глазами, я была уверена, что вижу что-то темное, покрывающее его плечо и стекающее ручейками по руке.

Я крепче прижала к себе Чизкейка, задыхаясь от облегчения. Леон прерывисто дышал. В воздухе отчетливо пахло железом.

— Черт возьми, женщина, — прошипел он. — Я говорил тебе — я велел тебе — оставаться внутри.

Я сглотнула, начиная пятиться к дому. В темноте, за спиной Леона, раздался еще один звук, что-то похожее на низкое, рычащее мурлыканье.

— Возвращайся внутрь. Не смей выходить до восхода солнца.

Леон оттолкнулся от дерева, его золотистые глаза сверкали даже в темноте.

— Корица, розмарин и шалфей, если есть. Сожги это за своей дверью. Держи окна закрытыми, а свет включенным — они ненавидят свет. Не превращай себя в легкую мишень.

Я быстро кивнула. Крепко сжимая кота в одной руке и биту в другой, я побежала обратно к дому. Я порылась в своем шкафчике для специй, разбрасывая баночки с травами по столешнице, пока мне не удалось найти розмарин и молотую корицу. Трясущимися руками я высыпала их в каменную ступку и подожгла зажигалкой. Они тлели, но не поддерживали пламя. Этого должно быть достаточно. Я не понимала, какого черта я делаю.