Не отдавай меня ему (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова" - Страница 9

— На, вот, пей! — потребовала она, протягивая мне две таблетки и стакан с водой.

— Спасибо, — пролепетала я.

Запила лекарство и снова попыталась расслабиться, ожидая, когда оно подействует.

— Иди спать, — попросила я сестру, — я тоже лягу, пока Агата не проснулась.

— Спокойной ночи, — тут же согласилась Милана.

Медленно дошла до своей комнаты, обернулась, закусила губу и скрылась за дверью. А Вадим сел рядом:

— Пересядь на кресло, я расстелю тебе постель, — тихо попросил он. — Маш, когда к врачу на прием?

— Специалист уволился из нашей поликлиники. Уже месяц не могут найти замену.

Я медленно поднялась и пересела в кресло.

— Это нормально, Вадим, меня прошлый доктор предупреждал, что в течение двух-трех месяцев могут проявиться последствия. Болеть голова, падать зрение, тошнота.

— Давай сходим в платную? — предложил зять.

— Денег нет, — развела я руками.

— Я заработаю. И Милане на неделю урежем дневной бюджет, она у нас теперь работает.

— Ты зря всполошился, — улыбнулась я, — все в порядке, мне просто нужно выспаться. Я вторые сутки на ногах, на работе стресс. Мне делали снимок в больнице перед выпиской, все в порядке. Скоро пройдет.

Марат с Тимуром тоже не добавляли душевного спокойствия…

— Тогда спи, — решил Вадим.

Постелил поверх простыни одеяло и ушел в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Я выдохнула, переоделась и несколько секунд решала, хватит ли у меня сил на душ. Решила, что нет, выключила свет и быстро забралась под одеяло.

Взяла свой мобильный, открыла вкладку с вызовами и смотрела на последний набранный номер. Марата.

Я сжала зубы, выгоняя из головы воспоминания. До сих пор в ушах я слышала его голос: «Я хочу твою». По позвоночнику пробежала стая мурашек, а голова закружилась. Вспомнился тот адреналин, что выплеснулся в мои вены после его фразы.

Дикий, дерзкий, молодой и безбашенный парень с пронизывающим взглядом черных глаз поселился в моих мыслях и никак не желал уходить.

Перевернулась на другой бок, сжимая телефон в ладони, и зажмурилась. А перед глазами картина: его немигающий взгляд, красивые руки с длинными пальцами, сжимающие пачку сигарет. Марат медленно поднимает руку, неотрывно глядя на меня, и зубами достает одну из пачки…

Я снова перевернулась, уже на спину, пытаясь прогнать видение, но оно не уходило, а словно становилось ярче. Вот он берет зажигалку, и его лицо на мгновение подсвечивается огнем. Глубокая затяжка, и он выдыхает дым.

В ладони завибрировал телефон. Я подскочила, дернулась и глянула на экран.

«Спокойной ночи, принцесса!»

Глава 9

Марат

Нога вжимала педаль газа в пол, а я сцепил зубы и старался оказаться от нее как можно дальше. По максимуму. Потому что тянуло к Маше зверски.

Что за хрень? Я думал, что все давно прошло. Когда она окончила школу, а от моей жизни остался только пепел…

Сколько у меня было девушек? Десятки? Сотни? Я не считал. Так почему меня кроет от девчонки, в которую я был влюблен, мать вашу, в шестом классе? Я не запоминал лиц и чаще всего не интересовался именами, тут же забывал о каждой, а эта… Что в ней такого? Ничего! Обычная. Я имел девчонок намного красивее, ярче, сексуальнее, а тянет все равно к ней!

Никогда не хотел влюбляться. Любить кого-то — значит потерять себя. Разделить свою свободу с кем-то другим. Оголиться до нервов и не знать, в какой момент она сделает больно. В какой момент все бросит и уйдет, оставляя подыхать на руинах. Как когда-то мать бросила отца… Для него это был даже не удар в спину, а прицельный в голову.

Блядь, блядь, блядь!!

Я трижды саданул ладонями по рулю и громко выругался. Образ испуганной, растрепанной Маши никак не желал выветриваться из головы. Запах ее шампуня до сих пор витал в салоне.

Психанул и открыл окно. И тут же закрыл. Твою ж мать.

Сам не заметил, как выехал на окраину города к частным домам. Разбитые, трухлявые, древние постройки смотрели на меня пустыми глазницами окон. В некоторых еще жили люди, но большинство пустовало. Фонари в этом районе тоже не горели. Дорога замерзла, и я смог без проблем доехать до нужного дома.

Остановил машину, выключил фары и смотрел в темноту на покосившийся от старости деревянный забор. В одном окне горел свет, значит, она дома.

Достал сигарету, прикурил, сделал глубокую затяжку, надеясь, что вместе с дымом рассеется и образ, который последние пару дней не давал мне покоя.

Открыл дверь и вышел, вдыхая холодный ночной воздух. Выдохнул и медленно пошел. С противным скрипом открылась калитка, а навстречу мне медленно вышел белый пес. Прибился пару лет назад от безысходности.

Я потрепал Джека по загривку и прошел дальше. Выкинул докуренную сигарету в кусты. Дверь в дом на ключ не заперли… Воровать, конечно, нечего, но могла бы быть и поосторожнее…

— Мам, — позвал я.

Послышалась странная возня и перешептывания. Я ускорил шаг и быстро свернул в кухню. Мать снова была не одна. Она своим телом пыталась закрыть придурка, пока на мои глаза снова упала красная пелена.

— Отойди, — приказал ей.

— Марат, сынок, не надо, — ее глаза расширились от испуга, а чмо, сидящее на табуретке, испуганно сглотнуло.

— Я сказал, чтобы его тут не было? Предупреждал⁈ — кулак сам влетел в косяк двери, но боли я не чувствовал.

— Марат, — взмолилась мама, — прошу, не надо!

Я понимал, что еще немного — и сорвет. Опять.

— Денег от меня больше ни копейки не получишь, — процедил я сквозь зубы, — поняла? А ты…

Я перевел взгляд на мудака, которого должен был назвать отчимом. Того, кто испортил и сломал нашу жизнь.

— А ты снова сядешь! — предупредил я и резко развернулся.

По дороге снес старую деревянную полку со стены. На пол посыпались пустые стеклянные банки, а я снова ускорил шаг. Быстро вернулся в машину, завел мотор и рванул с места подальше от этого дома.

По дороге остановился у цветочного магазина, купил букет и снова поехал за город. Ворота были распахнуты, и я спокойно заехал. Темноты я давно не боялся, а это было единственное место, где я мог успокоиться.

Остановился у могилы, вырубил фары и вышел на улицу:

— Привет, бать! Как ты тут?

Положил букет у креста и сел на скамейку. Снова достал сигарету из пачки, прикурил и смотрел на портрет отца. Молодой и красивый. Все говорили, что мы очень похожи. Наверное, так и было.

В голове сами собой всплывали воспоминания. С уходом Маши из моей жизни тогда все пошло прахом. Последний звонок, выпуск одиннадцатого класса. Я стоял в сторонке и смотрел на нее. Красивая, нежная, счастливая. Ее волосы были завиты крупными кудрями и собраны в два хвоста. Скромное платье до колен, белый школьный фартук и два белых банта на голове. Она переминалась с ноги на ногу и не могла скрыть улыбки. А я смотрел на нее и понимал, что, возможно, вижу в последний раз.

Линейка закончилась, выпускники разбрелись, а я пошел домой. Именно этот день разделил всю жизнь, разрубил ее ржавым топором на «хорошо» и «плохо».

Дома ругались мама с папой. Мои родители, которые жили душа в душу. Я никогда не слышал, чтобы кто-то из них повышал голос, а тут кричали оба. Отец называл мать шлюхой, она твердила, что влюбилась.

Они выясняли отношения до глубокой ночи, приказав мне сидеть в своей комнате. Батя просил маму одуматься, не уходить, но в час ночи она вошла в мою комнату и велела собираться.

Вызвала такси и со мной и двумя чемоданами села в машину, которая привезла нас к Васе. По дороге говорила, что моя жизнь не изменится, что я по-прежнему любимый сын. Врала. Именно с того дня она начала врать.

Васю я возненавидел с первой же секунды. Скользкий, мерзкий; подхалим и балабол. Меня на лето отправили к бабушке в деревню, чтобы не мешал становлению новой любви. С того года я на каждые каникулы туда уезжал, пока бабушка была жива.