Великий Мусорщик - Кузнецов Исай Константинович - Страница 12

Мария знала, что Гельбиш не хвастается, и сердце у нее сжалось. Снова воцарилось молчание. Кандар наблюдал за дочерью. Она держалась внешне спокойно, но Кандар чувствовал, что она напряжена и встревожена.

Послышались шаги сакваларов, поднимавшихся по лестнице.

– В доме никого нет, – доложил Маркут.

– Вы осмотрели нижний этаж? – спросил Гельбиш.

– Да. И подвал тоже, – ответил Маркут.

Гельбиш прищурившись взглянул на Марию. От него тоже не укрылось состояние девушки.

– Разрешите осмотреть эту комнату? – спросил он, кивнув в сторону спальни.

– Это моя спальня! – Мария встала перед дверью. – Туда не заходит даже мой отец!

Гельбиш перевел взгляд на Диктатора.

– Ты должна разрешить, – сказал Кандар.

– Нет, вы не войдете туда! – не сдавалась Мария. – Вы оскорбляете меня, Гельбиш!

– Это не оскорбление, Мария. Человек, которого мы ищем, не просто чужестранец. Он представляет серьезную угрозу для безопасности Лакуны, – настаивал Гельбиш. – Я вовсе не думаю, что вам известно о его присутствии в доме, – добавил он.

– Там никого нет! Вам мало моего слова?

– Боюсь, что твоего слова недостаточно, – неожиданно резко объявил Кандар. – Если ты не хочешь, чтобы туда вошел Фан, твою спальню осмотрю я.

– Отец! – вскрикнула Мария.

– Открой дверь, – приказал Кандар.

Мария покачала головой. Она стояла перед дверью, раскинув руки.

– Твое упорство лишь усиливает подозрение! – Кандар отстранил дочь и распахнул дверь.

В спальне никого не было.

– Прошу прощения! – Гельбиш поклонился Марии, поцеловал ей руку и вышел. За ним последовали Маркут и саквалары. Снова затопали по лестнице их тяжелые сапоги.

– Ты слишком близко принимаешь все к сердцу, – ласково проговорил Кандар и погладил Марию по голове. – Фан Гельбиш выполняет свой долг. Я не хотел, чтобы у него оставались подозрения.

Легче было проникнуть в дом Марии, чем его покинуть. Ален лежал на крыше за дымоходной трубой и слушал, как Гельбиш отдает распоряжения Маркуту, а тот сакваларам. Заскрипел песок. Негромко переговариваяь, уходили Гельбиш и Маркут. Саквалары остались.

Вернуться обратно к Марии Ален не мог: саквалары следят за домом. Но и оставаться на крыше было опасно. Ален вспомнил, что перед домом, у самого входа, есть небольшой бассейн с золотыми рыбками. Он отломил кусок шифера и бросил его вниз. Послышался плеск, и сразу – топот бегущих сакваларов. Уловка удалась. Теперь оставалось спрыгнуть с крыши на мягкий газон позади дома. Ален поднялся с газона и направился к высокому забору, через который час назад он пробрался в резиденцию.

Саквалары что-то кричали друг другу, по кустам и деревьям забегали лучи фонарей. Ален прижался к забору. В этот момент хлопнула дверь, зашелестел гравий – по-видимому, уходил Кандар. Ален, воспользовавшись этим, вскарабкался на забор и спрыгнул вниз.

В темноте чуть поблескивала вода – широкая канава отделяла внутренний забор от другого, повыше, внешнего. Ален вошел в воду и медленно, бесшумно переплыл канаву. Перебраться через вторую ограду, сложенную из крепостного камня, не представляло особого труда, но вдоль нее с наружной стороны ходили охранники. Ален знал, что дистанция между ними соблюдается в пределах десяти метров – достаточно, чтобы проскользнуть незамеченным. Он забрался на ограду и лег на широкую каменную кладку. Внизу прошел охранник с висящим на груди фонарем. Навстречу двигался другой фонарь. Когда оба охранника поравнялись, они повернули обратно, и сразу стало темно. Ален спрыгнул, пересек дорожку и залег в траве. Снова стали сближаться охранники, и свет фонаря скользнул по его лицу. Ален приготовился к нападению, но луч не задержался на нем. Снова сомкнулась тьма.

Преодоление редкой рощицы одичавших оливковых деревьев, отделявшей его от шоссе, не потребовало много времени. Шоссе в этот час было пустынно, и Ален направился к дому Йорга, до которого оставалось пройти километров пять.

Несмотря на поздний час, в мастерской Йорга горел свет. Йорг стоял у токарного станка в фартуке, перепачканном краской, и работал. Увидев Алена в мокрой одежде, он остановил станок.

– Откуда ты такой мокрый? – удивился он.

– Дай мне переодеться, – не отвечая на вопрос, сказал Ален.

– Пойдем.

Они прошли в другую комнату, Йорг достал из сундука холщовую рубаху, штаны и телогрейку.

Они сидели в мастерской, попивая ракуту, и молчали.

Ален думал о Марии. Она попросила у отца три дня. У него есть эти три дня, чтобы помешать ее браку с Мэтом. Но как?

В немногих словах он рассказал Йоргу о встрече с Марией. Йорг слушал внимательно, но Ален почувствовал, что его друг чем-то обеспокоен.

– Ты что такой задумчивый? – спросил Ален. – Что-нибудь случилось?

– Не знаю, должен ли я тебе рассказать… Понимаешь, это не моя тайна… – неуверенно проговорил Йорг.

– Смотри сам.

– Да нет… Кому же еще и рассказать… Видишь ли, какое дело… – начал было Йорг и задумался.

Ален выжидающе молчал.

– Помнишь, ты как-то расспрашивал меня о Вэлле? – спросил Йорг после долгого молчания.

– Да… – насторожился Ален.

– Я тогда не придавал разговорам о Вэлле серьезного значения.

– А теперь?

– Я слышал его голос.

– Ты видел Вэлла?

– Нет. Я только слышал его. Слышал его голос.

– Где? Когда?

– В лесу. У Столового камня. Вэлл – не выдумка стариков, не суеверие. Он существует. И я слышал его не один.

Ален внимательно поглядел на Йорга. На лбу у того выступили капельки пота. Йорг был взволнован, глаза его возбужденно блестели.

– Рассказывай, – нетерпеливо произнес Ален.

Йорг поднялся, подошел к шкафчику, где держал готовые игрушки, достал какую-то фигурку и поставил ее на стол перед Аленом.

Ален увидел небольшую статуэтку из воска, изображавшую дьявола, каким его описывали хорошо знакомые Алену лакунские сказки и предания. Красное лицо с черными завораживающими глазами, огромный красный рот с выступающими клыками, короткие рожки в иссиня-черных курчавых волосах. Одет в старинный зеленый камзол, расшитый галунами. Глаза Вэлла смотрели на Алена в упор, и ему стало слегка не по себе.

– Твоя работа? – спросил он Йорга.

– Нет, я нашел его в саду. Сегодня утром.

– В саду?

– Да. Его прислали мне.

– Кто?

– Не знаю. Вила говорит, что это предвещает несчастье.

– Вила? Твоя сестра? Она что-то знает об этом?

– Женщины знают о таких вещах больше нас.

Ален повертел фигурку в руках:

– Ты сказал, что слышал его голос…

Йорг опрокинул в рот рюмку ракуты:

– Ты знаешь Лану?

– Внучку Великого Мусорщика? Видел ее во время вчерашней церемонии. Красивая девочка.

Йорг смущенно отвел глаза.

– Очень красивая, – сказал он тихо. – И очень несчастная…

– Внучка Барбука? – удивился Ален.

– Тридцать седьмой параграф…

Ален сочувственно кивнул. Он понял, что внучка Барбука Йоргу не безразлична.

– Так вот… Вчера вечером…

Поначалу сбивчиво, запинаясь, но постепенно все более оживленно Йорг стал рассказывать о том, как, поддавшись необъяснимой тревоге, он последовал за Ланой, о том, что видел и слышал у Столового камня и как вынес потерявшую сознание Лану из лесу.

Ален подумал, что не зря вернулся в Лакуну.

– Значит, ты слышал голос Вэлла. Как он звучит?

– Нежно… Удивительно нежно и ласково.

– Ты покажешь мне этот Столовый камень, – сказал Ален и, налив себе в рюмку ракуты, выпил ее залпом.

В ту же минуту в мастерскую в длинной ночной рубашке вбежала… Мария. Ален вскочил.

Нет, это была не Мария, перед ним стояла Вила, сестра Йорга, но неуловимо, скорее всего ростом и легкостью фигуры, она удивительно напоминала дочь Кандара.

– Сарай горит! Слышишь, Йорг, горит сарай! – крикнула Вила.

Все трое выбежали во двор. Горело небольшое строение в дальнем углу двора, где Йорг держал материалы для своих изделий. Ален кинулся к сарайчику, но Вила удержала его за руку: