Шелест тайн - Skylin - Страница 5

— Ты упустил артефакт перемещения. Не понимаю, ведь по твоим словам девчонка была неспособна его активировать. Чтобы решить нашу проблему теперь придется проводить сложный обряд. Да и не факт, что он сработает: без артефакта открытие врат требует жертв, — задумчиво протянул неизвестный.

— Я пойду на всё, чтобы вернуться! На всё, слышишь! — с яростью крикнул подошедший к зеркалу мужчина, — эта дрянь мне заплатит!

… А где-то совсем в другом мире, словно в ответ на состоявшийся разговор, мигнула тусклым зеленоватым глазом серебряная змейка, браслетом свернувшаяся на руке спящей девушки.

Около восьми месяцев я прожила в доме травника. Практически с первых дней пребывания в новом мире я заметила, что моя как бы дремавшая до сих пор сила, постепенно пробуждается, открывая мне всё новые возможности. Редко появлявшаяся последние несколько лет эмпатия показала себя довольно неожиданно. Нет, я не могла читать мысли других людей, как открытую книгу, да и не хотела, лишь улавливала сильные эмоции время от времени. С помощью Дария у меня получилось развить в себе способность чувствовать окружающий меня мир. Я ощущала лес, как продолжение своего тела, а деревья и травы при контакте охотно делились со мной произошедшим за день. Мне было легко передавать свои эмоции животным, но на людей эта способность не действовала: то ли они оказались не восприимчивыми, то ли у меня не хватало сил.

С наступлением весны, Серый стал пропадать по нескольку дней в лесу, но всегда возвращался, считая меня, по-видимому, младшим членом стаи, о котором необходимо заботится. Окрепнув за зиму, он превратился в матерого волка с серебристо пепельной шкурой и благородными янтарными глазами, казалось понимающими всё. А в моих частых прогулках по лесу всегда меня сопровождал, гордо вышагивая рядом.

Я была уже до определенной степени просвещена в области магии, черпая знания из книг предоставленных травником. До кое-чего я доходила сама, корректируя уже известные заклинания, для их большей эффективности.

Я не спрашивала Дария, где он обучался магии, о его политической осведомленности или как у него, деревенского травника, оказались весьма ценные магические книги. Он тоже не расспрашивал меня о моём прошлом, да и я не спешила выкладывать всё. Впрочем, эти недомолвки не омрачали наших дружеских отношений. За непродолжительное знакомство я стала для старика кем-то вроде внучки. Он с улыбкой наблюдал за моими стараниями, наставляя и при необходимости помогая выбрать правильное решение.

Накинув поверх простой рубашки лёгкую курточку, я весело покрутилась у зеркала, показав своему отражению язык. На меня смотрела невысокая девушка лет 18, с длинными темными волосами, струящимися почти до середины спины. Правильные, изящные черты лица и округлый ротик с немного тонковатыми губами, нареканий не вызывали. Моё лицо сложно было назвать эталоном красоты, но было в нём что-то необычное, какая-то внутренняя сила.

Большие серые глаза, сочетающие, казалось сотню оттенков грозового неба, приковывали взгляд. Дарий говорил, что когда я колдую, они немного светятся тусклым серебристым светом. Единственное, что огорчало, так это вечно бледная кожа не желающая загорать. Как-то, пролежав под палящим солнцем почти полдня, я ещё неделю радовала окружающих нездоровым розоватым цветом лица, больше смахивающим на ожог. Повторять эксперимент больше не решилась.

Быстро стянув густые волосы в хвост на затылке, я привычно перекинула сумку через плечо и, мысленно позвав Серого, потопала в сторону деревни. Через полчаса ходьбы мы были на месте и направлялись к единственному в деревне трактиру. Дарий снабжал хозяина этого заведения противопохмельным средством, пользовавшимся по вполне естественным причинам большой популярностью среди завсегдатаев трактира.

Закончив свои дела с трактирщиком, я вышла на крыльцо и, позвав Серого, хотела уже идти обратно, как заметила хрупкую невысокую фигурку, притаившуюся в темном углу двора и, скорее всего, ни кем не замеченную ранее. Жестом, приказав волку остаться на месте, тихим, почти беззвучным шагом направилась в нужную сторону. Я научилась подкрадываться так незаметно, что доводила некоторых чересчур впечатлительных крестьян до заикания, получая от этого небольшое удовольствие.

Как бы тихо я не шла, меня всё же заметили. Удивлённо рассматривала худенького мальчика лет восьми, чумазого до безобразия, в лохмотьях, когда-то бывших вполне приличной одеждой. Я знала почти всех деревенских в лицо, но этого паренька совершенно не помнила. Он продолжал сверлить меня угрюмым взглядом больших голубоватых глаз, стараясь незаметно отойти в сторону. Приметив его передвижения, поспешила спросить:

— Я тебя не знаю. Наверное, ты потерялся? Давай пойдём к старосте: он поможет найти твоих родителей, — я бы спросила что-нибудь ещё, но заметила, испугано округлившиеся глаза ребёнка, который продолжал молчать.

Ещё больше нахмурившись, с вздохом проговорила:

— Ладно, переночуешь пока у меня, а там посмотрим, — и почти на автомате постаралась передать мальчику своё дружелюбие.

Наткнувшись на удивлённый взгляд голубых глаз, недоверчиво подумала: «Неужели почувствовал?»

Решив разобраться со всеми странностями позже, я взяла за руку настороженно косящегося на меня ребёнка, и повела его к домику травника. За всю дорогу, несмотря на мои попытки начать разговор, паренёк хранил упорное молчание. Мальчик казался немного забитым. Мне оставалось лишь бросать в его сторону озабоченные взгляды.

Он, пожалуй, был одним из самых необычных существ, встреченных мною в этом мире. Чумазая мордашка делала его немного похожим на негритёнка, но всё же просматривалась нежная кожа, тонкие черты лица, не характерные для жителей деревни. Густые, слипшиеся от пыли волосы, доставали до остренького подбородка. Да и одежда, опять же слишком необычная, даже не смотря на ужасное состояние, ничуть не походила на ту, которую предпочитали местные.

Открывший дверь травник, удивлённо уставился на меня, потом перевел взгляд на мальчика и, его глаза стали почти идеально круглой формы. Я ещё раз пристально осмотрела паренька, но, не заметив ничего нового, вопросительно уставилась на Дария. Тот, по-видимому, справившись с удивлением, поспешил пропустить нас внутрь дома, так ничего и не сказав.

День подходил к концу и от недавно сготовленного ужина по комнате распространялся аппетитный аромат. Мальчик, странно дернувшись, уставился голодными глазами в сторону печки. У него громко заурчало в животе.

«Господи, он еще и голодный!» — с содроганием подумала я.

Смутившись, паренек поспешно отвел глаза от вожделенного ужина. Обменявшись с травником взглядом, усадила мальчишку за стол, поставив перед ним тарелку с слегка дымящимся супом, на который тот сразу накинулся.

Дарий потянул меня за рукав, желая отвести в сторону.

— Ты хоть понимаешь, кого привела? — тихо спросил он, убедившись, что ребёнок нас не слышит.

— Обычный мальчик. Грязный, голодный и ничем не отличающийся от других детей, — недоуменно ответила я. — Неужели ты выгонишь этого несчастного ребёнка только за то, что он беспризорник?

— Руфина, я не об этом. Посмотри ещё раз, — я оглянулась на быстро хлебавшего суп мальчика и, не приметив ничего особенного, снова взглянула на травника. — Посмотри магическим зрением, — разъяснил тот.

Я повернулась, уже более внимательно осматривая ребёнка. Сознание привычно расширилось, словно желая заполнить всё окружающее меня пространство. Тонкие, почти эфемерные лучики силы, причудливо извиваясь, оплетали комнату.

Энергетическую оболочку этого мира можно было представить, неощутимой и не видимой до определённого момента субстанцией, охватывающей всё пространство. Любое действие, будь то движение человека, рост побега какого-либо растения, всегда оставляло след. Это можно было сравнить с брошенным в воду камнем, от которого начинают расходиться круги, постепенно исчезая. Некоторые действия почти не оставляли колебаний или являлись столь кратковременными, что были почти не заметным глазу. Растения практически не вызывали никаких возмущений, а заклинания оставляли сильный след в окружающем пространстве, буквально кричащем о вмешательстве, что и представляло своеобразный откат, сопровождающий почти каждое магическое действие. Сглаживание подобных возмущений отнимало иногда почти столько же сил, сколько и заклинание, хотя было необязательным. Подобные сгустки «магического мусора», были похожи на своеобразную радиацию, которая, накапливаясь в больших количествах, была весьма опасна. Если уровень «радиации» становился критическим, то происходил разрыв и, скопившаяся сила переходила из эфемерного состояния в вполне реальное и это являлась причиной многих магических аномалий.